по лесу, ковыляю, на теле живого места нет от синяков, а ведь счастлива. Так почему же мне это раньше в голову не приходило?
Огни. Да, это огни! Огни! Впереди за стволами деревьев я увидела мелькнувший свет. Ура! Да! Спасение! Если это не мираж, то сейчас я выберусь на дорогу.
Протиснувшись сквозь кусты и забыв про боль, я выбежала на дорогу. Оставалось только дождаться машины. Как же мне повезло! Если, конечно, кто-то захочет в темноте взять в попутчики мокрого лешего с обочины.
Сначала я побежала по дороге в ту сторону, в которой скрылись огоньки машины. Потом остановилась в нерешительности, испугавшись, что нарвусь на Гену, который решил воспользоваться своей развалюхой, чтобы догнать меня. Подождав пару минут, я снова решилась бежать, и тут из-за поворота вдруг показался автомобиль.
Если я начну размахивать руками и кричать, то любой автомобилист проедет мимо. Как же поступить?
Я встала на край дороги и неловко приподняла вверх сцепленные оковами руки. Осветив фарами, автомобиль притормозил возле меня. Я почувствовала, как слабею. Окошко опустилось, и с пассажирского сидения на меня посмотрели испуганные глаза пожилой женщины.
– Помогите, – простонала я, опускаясь на колени возле машины.
– Девушка, что с вами? – запричитала пенсионерка, открывая дверь.
– Помогите… – повторила я.
– Андрей, помоги, ей плохо, – крикнула она, хватая меня за плечи, – это что же такое происходит? Мокрая вся, избитая, в наручниках. Может, сбежала откуда?
Я ещё долго слышала её причитания, то приходя в себя, то теряя сознание, и даже пыталась что-то бессвязно ей объяснять по дороге в город.
27 октября 2009 года
– Сегодня я опять ездила на свою любимую полянку. Осенью там тоже чудесно. Жаль, что не смогу бывать там зимой. Когда начали опадать листья, мне ужасно хотелось вернуть их обратно на деревья. Так же я не могу расстаться с прошлым, отпустить его и зажить новой жизнью.
– Ева, – Мила откинулась на подушку, – я очень переживаю, что ты теперь далеко от меня. Живёшь одна, никуда не ходишь. Все тебя потеряли. А ты ещё умудряешься рисковать собственным здоровьем! Разъезжаешь по каким-то полянкам, гуляешь по лесу! Одна! Мне стыдно за то, что без моей поддержки ты скоро свихнёшься совсем. Нельзя же так убиваться! Нужно жить. А если тебе там, в лесу, какие-нибудь алкаши попадутся? Или маньяки?
– Ой, да ну! Конечно! – Я рассмеялась, снимая очки. Отложив в сторону документы, я посмотрела на неё. – Какие маньяки? Это только ты всего боишься. А я – нет. Мне там хорошо, там я наедине с природой. Успокойся. Мне это очень нужно, поверь. Я нахожу там покой и умиротворение. И здесь мне хорошо! – Я развела руками, оглядывая Митину квартиру. – Иногда у меня бывают моменты, когда ком стоит в горле, и не хочется ни с кем это обсуждать. Хочется побыть одной, поплакать. К тому же со мной Мартин, я его просто обожаю!
Мартин, услышав своё имя, сразу прибежал из коридора, виляя хвостом, и лизнул меня в нос. Конечно, он целился прямо в губы, но я уже наловчилась вовремя уворачиваться.
– Кстати, ты знала, что он разговаривает? – обратилась я к подруге.
– Кто? Мартик? – удивилась она.
– Ну, да. Я вот раньше не замечала, но сейчас мы стали так близки! Проводим всё время вместе. У него ещё много сюрпризов в запасе, о которых ты не знаешь. Например, ему снятся сны. Он во сне то виляет хвостом, то лает, то поскуливает. А когда хочет пить, то сам приносит мне миску! А ещё всех знает по именам! Смотри! – Я обратилась к собаке: – Мартик, где Мила?
Пёс тут же через всю комнату бросился в объятия Милки и принялся вылизывать её. Она захохотала и закрылась от него подушкой.
– А когда я плачу, то он приходит и жалеет меня!
– Ага?!
– Да! Ещё защищает всех кошек во дворе от других собак. Он очень справедливый! Не говоря уже о том, что знает все команды: и «сидеть», и «лежать», и «рядом», и лапу подаёт.
Мартин сразу же отреагировал и подал ей лапу. Мила пожала её, кивая головой в знак благодарности.
– А когда он набезобразничает, то сам прячется под кровать.
– Как он туда помещается? – изумилась подруга.
– Да я сама в шоке! Прихожу однажды, а его нигде нет. Смотрю, мусор по всей кухне раскидан. Видимо, я плохо закрыла дверцу шкафа, а он всё вытащил и разбросал, потом почувствовал вину и спрятался под кровать. Каким образом он туда поместился? Знает только он.
– Ты призналась, что он разговаривает, – напомнила Мила.
– Да-да! Мартин, иди сюда!
Пёс послушно подошёл.
– Если надавить ему на рёбра, то он начинает злиться и что-то ворчит. От сочетания разных звуков кажется, что слышны самые настоящие слова. Один раз мне послышалось «хамло», другой раз – «хватит», а однажды – даже «Ева»! А когда он просит кушать, то жалобно говорит что-то вроде «дай-дай». Вчера вот сказал мне: «Мама-мама-мама-ма!» Я чуть со стула не упала! Смотри!
Я стала щекотать пса, на что он принялся мотать головой из стороны в сторону, произнося «грм», «граммомам», «урм-урма» и другие нелепости. Мила вскочила, показывая на него пальцем, округлила глаза и открыла рот:
– А-а-а! А-а-а! Он реально что-то сказал! Я в шоке!
Потом мы дружно хохотали, закрывая лицо руками и вытирая слёзы. Мила даже, держась за живот, скатилась с дивана.
– Ты знаешь, Мил, – сказала я тихо, когда она успокоилась, – я Мартина никому не отдам. Больше не смогу без него жить, так привыкла. Он везде меня сопровождает, даже на прогулках в лесу, там ему особенно хорошо. Саша как-то признался мне по секрету, что Мартин ему не нравится. Я сразу в нём разочаровалась. Это же был первый сигнал, первый признак – что-то в этом человеке не то. Как если бы мужчина сказал, что ему не хочется жить с твоим ребёнком. Ну скажи, Мила, как он может не нравится? Как его не любить?
Мы посмотрели на Мартина, и Мила тут же прижала его к себе.
– Он никогда меня не бросит, – продолжала я, – когда не останется никого вокруг, он сохранит мне верность, будет предан до последнего дня, понимаешь? Мы с Митей для него – всё. Он любит нас, уважает и никогда не продаст за миску еды. Я похвалю его – он будет на седьмом небе от счастья, поругаю – Мартин огорчится. Да он жизнь за меня отдаст, не задумываясь! За это я его люблю и ценю. Мне иногда людей не так жалко, как животных. Я воспитаю своих детей рядом с животными, рядом с Мартином, потому что от него они научатся быть добрыми, ласковыми, чуткими. Посмотри на эти честные глаза. Собаки не умеют притворяться. – Я вздохнула. – Жаль только, что он не вечный… Но пока он есть, я дам ему всё, что смогу… Раз уж моя любовь никому, кроме Мартина, не нужна…
Я смахнула слезу и отвернулась к окну. Мы с Милой просто сидели и молчали, глядя в разные стороны.
– Ты опять этого придурка вспомнила? – наконец-то прервала молчание она.
– Как нет… Каждый день вспоминаю. Неделю назад он с какой-то девицей явился к Жоре на квартиру, пообнимался, поцеловался и под утро ушёл. Так мне Жора сказал.
– Я даже не удивлена.
– А тебе не звонил?
– С последней встречи – нет, но вот вчера ему передали, что я общаюсь с Антоном, хожу с ним обедать, позволяю подвозить себя, и он взбесился! Позвонил, спросил, правда ли это, что я встречаюсь с другим мужчиной. Я рассмеялась и сказала, чтобы думал, что хочет. Бросила трубку. Так он всю ночь после этого названивал мне. Пришлось даже выключить телефон. Утром обнаружила тридцать восемь пропущенных.
