В спальне Марфы пахло свечным воском, лавандой и сушеными травами. На комоде стояла деревянная коробочка с ладаном. Баба Надя смахнула непрошеную слезу, взяла коробочку, пучок зверобоя, несколько толстых свеч и вышла. Ей показалось, что у лестницы кто-то стоит. Она хотела крикнуть, но звук застрял у нее в горле… Коробочка с ладаном и свечи выпали из рук и покатились по ступенькам.
Внизу, держась за перила и глядя на мать пустыми глазами, стоял Иван…
Глава 11
Никита стряхнул снег с валенок и толкнул ногой дверь. Большая охапка дров едва помещалась у него в руках, на непокрытой голове таяли снежинки. Пока он ходил в сарай, вода для кофе вскипела. На сковороде дожаривались отбивные. Он перевернул мясо на другую сторону и отправился в гостиную.
Валерия еще спала, и он боялся разбудить ее. Всю сегодняшнюю ночь она прокашляла и вчерашнюю тоже. Ни травы, ни мед, ни горячее вино не помогали. Забываясь коротким сном, Валерия просыпалась от мучивших ее кошмаров.
«Почему мне так плохо, Никита? – спрашивала она со слезами в голосе. – Давай уедем куда-нибудь на юг, в Крым… Я хочу смотреть, как солнце садится в море, и гулять по горячему песку…»
«Крымские зимы не такие теплые, как ты себе представляешь», – мягко уговаривал ее Никита.
«Ах, мне все равно! Пусть будет прохладно, зато под окнами будет шуметь прибой, днем и ночью… Как мне надоели снег и холод! Я ненавижу белый цвет!»
Она плакала, а Никита гладил ее по голове, как маленькую девочку, пока она не отбрасывала в раздражении его руку.
«Прекрати относиться ко мне снисходительно, будто к больному ребенку! Тебя же бесит моя тоска, мои жалобы?! Так выскажи свое недовольство! Что ты прикидываешься святым мучеником, который вынужден безропотно сносить мои капризы?! Будь же искренним, в конце концов!»
После таких вспышек ярости и горя у Валерии начинался приступ кашля. Никита не обижался на ее несправедливые обвинения, он понимал, что происходит, и ждал, когда придет время перемен. Он любил эту женщину со всеми проявлениями ее сложной и пылкой натуры, с ее болезнями, бессонницей, с ее смятенным внутренним миром, похожим на течение бурной реки. Кто-то слабее мог бы захлебнуться и утонуть, но только не Никита. Он любил все грозное и прекрасное, словно горный поток, срывающийся с отвесных скал, грохочущий и сверкающий в солнечных лучах. Стихия, а не тихая заводь была песней его сердца. Он ничего не боялся, кроме неподвижности и бездействия.
Вспышки Валерии огорчали его лишь постольку, поскольку они мучили ее саму, провоцируя ужасный кашель, от которого она таяла на глазах. Может быть, она права? Им действительно лучше сменить обстановку?
Никита задумался, и мясо чуть не пригорело. Оно покрылось ровной румяной корочкой, лишние пара минут на огне могли все испортить. В гостиной зазвонил телефон.
– Черт! Разбудит Валерию! – Никита поспешно взял трубку. – Алло?
Сбивчивый рассказ Лиды был плохо слышен. Она звонила с сельской почты: связь работала из рук вон плохо и половину сказанного не удалось разобрать.
– Никита?
Валерия, бледная, в теплом свитере и лосинах, медленно спускалась вниз по лестнице. Ее пышные черные волосы были собраны сзади в пучок.
– Прости, я тебя разбудил…
Она недовольно скривилась. Его терпимость и доброта казались Валерии фальшивыми.
– Мясом пахнет, – сказала она, прогоняя неприятные мысли. – Будем завтракать?
– Садись! – обрадовался он, подвигая кресло к накрытому столу. – Выпьем красного вина?
Никита принес горячие отбивные, соленые помидоры и бутылку вина.
– Кто звонил? – спросила Валерия, пробуя вино.
– Лида… девушка Горского…
Он обдумывал, как лучше объяснить Валерии, что им немедленно нужно ехать в Харьков, а оттуда в лесной дом, к бабе Наде и девочкам. Кажется, это то самое место…
– Где ты витаешь?
– Извини, я…
– Что ты все время извиняешься? – В ее голосе зазвучали истерические нотки. – Я не настолько больна, чтобы со мной так сюсюкаться. Я не ребенок! – Она отложила вилку и уставилась на мужа. – О чем ты говорил с Лидой?
– Она пригласила нас в гости. Ты хотела сменить обстановку… Может, съездим на пару недель?
Валерия пожала плечами. Хоть какая-то перемена…
– Почему бы и нет?
Никита скрыл вздох облегчения: он боялся, что Валерию придется долго уговаривать…
После той памятной ночи, когда сбежал Игорь Петрович, в лесном доме стало твориться неладное. Именно об этом Лида рассказала по телефону Никите. Горский был вне доступа, Сиуру на сотовый дозвониться не удалось, а ей нужно было с кем-то посоветоваться.
В то утро после пожара, если можно так назвать происшествие с горящим половиком, баба Надя свалилась с лестницы.
Девушки нашли ее на кухне в ужасном состоянии, с компрессом на лбу, стонущую от боли. На вопрос, что случилось, баба Надя поведала им леденящую душу историю – она заявила, что ей привиделся Иван, который стоял и смотрел на нее жутким взглядом. У нее каждый волосок на голове встал дыбом, в горле пересохло, голова закружилась, и она… рухнула с лестницы. Когда пришла в себя и огляделась, Ивана уже не было.
«Может, его и вовсе не было?» – осторожно поинтересовалась Лида.
Баба Надя, всегда воинственная и полная решимости действовать, выглядела такой несчастной, что вызывала жалость. Последние события оказались слишком сильным испытанием для ее нервов. Вот ей и померещилось…
«Как так “не было”? – возмутилась баба Надя. – Как “не было”, когда я его видела вот как тебя! Стоял и… смотрел. Взгляд только у него был стеклянный…»
«Тебе показалось…»
«Мне никогда ничего не кажется!»
Эти «дудки» еще будут ее учить! Они сами вечно что-то выдумывают, шепчутся до полуночи, сны друг дружке рассказывают, а потом им всякая чепуха в голову лезет.
«Куда же он делся в таком случае? – спросила Элина. – Мы его нигде не нашли!»
«Откуда я знаю?» – сердилась баба Надя.
Лида не верила, что Иван был в доме. Она выходила во двор, засыпанный снегом, и никаких следов, кроме отпечатков валенок бабы Нади, там не обнаружила. Не мог же Иван влететь в дом по воздуху? И потом так же вылететь?
«Конечно, не мог! – прочитала ее мысли Элина. – Его никак не могло быть в доме сегодня утром, потому что он мертв. Он утонул…»
«Что ты все каркаешь? – взвилась баба Надя, поднимаясь с сундука, на котором лежала, и направляясь к лестнице на второй этаж. – Подите сюда! – Она наклонилась над полом и показывала пальцем на темное пятно. – Что это такое, по-вашему?»
Лида потрогала пятно и покачала головой:
«Да это пепел. Сажа! Когда половик выносили, наверное, просыпали…»
Баба Надя озадаченно хмыкнула. Возразить ей было нечего.
Лида принесла веник, чтобы вымести сажу, но та странным образом поднялась в воздух и рассеялась как не бывало.
«Чудеса!» – только и вымолвила баба Надя, поправляя компресс на голове. Может, ей и правда померещилось?
Ужинали рано и сразу после чая легли спать. Баба Надя все ворочалась с боку на бок, думая то об Илье, от которого ни слуху ни духу, то о фальшивом следователе, то о странном исчезновении и не менее странном появлении Ивана, то об Элине… Несносная девчонка! Пригрели «сиротинку»! Теперь житья от нее нет. Сует свой поганый нос, куда ее не просят!
