это ощущение достигло апогея…
Игнат глубоко вздохнул и подошел к камину. Ему вдруг захотелось вынуть самурайский меч из ножен, полюбоваться им. Древнее оружие, мастерски изготовленное сотни лет назад, неизменно приводило его в трепет, сколько бы он на него ни смотрел. Обоюдоострый клинок сверкал, как слеза на реснице красавицы, гладкий и шелковистый, подобный ночной молнии. Его изящные линии завораживали, гипнотизировали…
Держа меч в руках, Игнат чувствовал, как сила просыпается в нем – чуткая и гибкая, словно кошка, готовая в любую секунду распрямиться и нанести смертельный удар. Острые грани давали клинку непревзойденную режущую мощь, а виртуозная ковка обеспечивала гибкость молодой ивы. Какая роскошная игрушка для смелых!
Экстрасенс вздохнул, поднял меч вверх и взмахнул им, со свистом рассекая воздух. Словно белый огонь полыхнул в сумерках комнаты. Сверкающая красота меча вызвала в душе Игната ностальгическую тоску по судьбе воина…
Возникшие в тишине квартиры шаги он воспринял как шаги из глубины веков. Чувствуя за спиной дыхание противника и зная, что необходимо повернуться, Игнат оставался странно оцепеневшим. Самурайский меч выпорхнул из его пальцев, как сияющее перо Синей птицы, и прикосновение его лезвия было подобно упоительному поцелую смерти…
Прекрасный алый цветок расцвел перед глазами Игната, и он понял, что это его собственная кровь… Она была повсюду – на белых стенах, на ковре, на столиках и диванах, шипела в камине и стекала по свирепому лику Фудо-мёо, который не сумел защитить своего хозяина…
Пантелеймон Андреевич был не на шутку огорчен. Ну и сына он вырастил! Трус, размазня и слюнтяй. Из-за того что на ломбард напали, наложил в штаны. В могилы лазать со своим дебильным дружком – пожалуйста, а расхлебывать потом… они сразу в кусты. Дружок скрылся в неизвестном направлении, а бестолковый отпрыск трясется от страха. Его хорошему психиатру показать стыдно. Такое начинает нести, что хоть уши затыкай!
Приехав к Нику, отец застал его лежащим на диване и уставившимся в потолок. Лицо сына ничего не выражало, а руки безвольно повисли.
Пантелеймон Андреевич ничего говорить не стал – отправился на кухню готовить ужин. Ник, конечно же, целый день пролежал голодный.
– Иди есть, – сказал он, когда поджарил сосиски и сделал картофельное пюре. – Хватит валяться! Это тебе не поможет.
Ник слабо вздохнул и повернулся к стене. Ему ничего не хотелось – ни есть, ни пить. Ему хотелось только одного – чтобы его все оставили в покое!
– Послушай, – сказал отец, присаживаясь на краешек дивана. – Ничего страшного не произошло. Ну ворвались мужики, взяли немного денег, спрашивали про серьгу… Обычное дело в нашем бизнесе! То, что они интересовались рубином, как раз в порядке вещей. Такой камень всегда привлекает к себе повышенное внимание. Его хотят иметь – это нормально. А кого же спрашивать, если не меня? Ведь это я продал рубин Ковалевскому…
– А потом его убили, – обреченно выдохнул Ник. – И нас убьют…
– Типун тебе на язык! Если бы нас хотели убить, то давно бы убили. То, что ты валяешься целыми днями, небритый и немытый, тебя не спасет. Рубина у нас нет. Пусть ищут его у других…
– А призрак?
– Прекрати! – не выдержал Пантелеймон Андреевич. – Что ты заладил о каком-то призраке? Кто его видел? А? Вот скажи мне! Кто его видел?
– Я…
– Это понятно. А еще кто-нибудь видел твой призрак?
– Не называй его моим! – взвизгнул Ник, вскакивая. – Ты так говоришь, потому что он тебе не являлся! А если бы…
– Его никто не видел! Твой друг Вален видел призрак?
– Нет…
– А еще кто-нибудь?
Ник удрученно покачал головой. Его самого смущало то, что призрак никому, кроме него, не являлся. Что же получается? Он сумасшедший?
– Я что, по-твоему, псих? Да? – завопил он, с ненавистью глядя на отца. – Ты в этом хочешь меня убедить?
– Успокойся, – примирительно сказал тот. – Просто ты испугался, перенервничал, вот тебе и померещилось что-то… Нельзя же принимать все так близко к сердцу! К тебе бандиты не придут, им с тобой говорить не о чем. Дела веду я, деньги и ценности у меня. Тебе нечего бояться. Если хочешь, на работу в ломбард пока не ходи. Отдохни, развейся. Не сиди один. Проводи время с друзьями.
– У меня нет друзей, – пробурчал Ник, остывая.
– Тогда с девушкой. У тебя есть девушка?
– Наверное, есть…
Ник невольно улыбнулся, вспомнив о Вике. Он не звонил ей уже два дня.
– Ну так позвони ей! – обрадовался отец. – Пригласи куда-нибудь. Денег я тебе дам.
Они вместе поужинали, выпили по рюмке коньяка и уснули.
Утром Ник встал поздно. Отец давно ушел, оставив ему завтрак и записку на кухонном столе: «Позвони своей девушке!» Рядом с запиской лежали деньги.
Ник выглянул в окно. Солнце позолотило выпавший за ночь снег, белые ветки деревьев на фоне синего неба. Чудесный зимний день напомнил Нику детство, – катание на санках, коньки, лыжные прогулки в сквере… Утром все выглядело по-другому, и мысли о призраке, мертвецах и бандитах показались нелепыми.
«Отец прав, нельзя сидеть одному, – подумал Ник. – Позвоню Вике! Я поступил по-свински, забыв свои обещания. Почти как Вален. Дурной пример заразителен. Вика, наверное, обиделась. Поэтому и не позвонила мне сама. Бегать за молодым человеком не в ее правилах».
Он взялся за телефон, но вспомнил о дневниках из архива. Их нужно отдать, а Ник даже не поинтересовался, где они. Совершенно вылетело из головы! Придется сначала позвонить Владу.
Оказалось, что мобильный номер Влада он не записал. Тогда, в больнице, Нику было не до этого. А визитка Влада где-то затерялась. Искать придется долго. Да ладно. Что за спешка? Успеется…
Он все-таки позвонил Вике. Девушка не отвечала. Похоже, отключила телефон. Странно… Ник набрал код Велино и номер краеведческого музея.
– Алло?
Судя по голосу, трубку взяла пожилая женщина.
– Можно Вику?
В трубке раздалось подозрительное сопение.
– Алло! Вы меня слышите? – Ник постарался говорить громче. – Позовите Вику, пожалуйста!
– Кто ее спрашивает?
– Ее знакомый, Николай.
– Вика… умерла. Ее убили!
Женщина громко заплакала.
Ник подумал, что он все еще спит и ему снится страшный сон. Не может быть! Вику убили? Кто? За что?
– Вы… шутите? – спросил он дрожащим голосом.
Но пожилая сотрудница не шутила. Вику действительно убили, сутки назад, вечером. Она осталась закрывать музей… Ее мать забеспокоилась после двенадцати, стала звонить знакомым, потом прибежала в музей. В рабочем кабинете горел свет, но Вики там не было. Она… то есть то, что от нее осталось… лежало в зале старинного оружия…
Ник перестал дышать. Может, он и правда спит? Или кто-то решил его разыграть, зная, какой он трус и выдумщик. Ну конечно! Его разыгрывают! Кому понадобилось убивать Вику? Бред.
– Ей… отрубили голову… – всхлипывая, продолжала дежурная. – Топоро-ом…
