Николай тоже ничего. Пригласил ее в Москву, обещал вернуть бумаги из музейного архива. Вика была умной девушкой и, когда Валентин перестал ей звонить, сумела подвергнуть их отношения безжалостному анализу. Парень не собирался за Викой ухаживать – он просто-напросто ее использовал. Выпросил архивные тетради и скрылся. Интересно, что в них такого было? Надо будет почитать…
– Виктория, – прервала ее размышления дежурная. – Я ухожу. Ты закроешь?
– Да, конечно…
– Не забудь проверить все окна и включить сигнализацию.
– Хорошо.
Вика любила оставаться в музее одна, в полумраке, в окружении старых вещей. Мама с детства брала ее с собой на работу, и все, что хранилось тут, – от наконечника первобытного каменного топора до штыка времен войны с Наполеоном, – было ей родным и знакомым.
Дежурная уже оделась и торопилась уйти.
– У сына день рождения, ребята придут. Надо хоть картошки сварить, салатик какой-то сделать… Я побегу?
Вика проводила ее, заперла дверь и вернулась в «дворянский зал». Свет почти везде был потушен, но она могла ходить по музею с закрытыми глазами. В оружейном зале послышался слабый шорох. Наверное, мыши. Надо будет завтра сказать маме…
Почему она осталась? Захотелось побыть одной, подумать… бумаги кое-какие привести в порядок. Но работа не ладилась. Смутное беспокойство мешало сосредоточиться. Вике показалось, что за ней кто-то наблюдает из-за пыльных портьер.
– Ерунда! – рассердилась она на себя. – Не хватало только превратиться в такую же трусиху, как Макаровна!
Макаровна убирала в музее, но только в присутствии кого-то из сотрудников. Она работала так давно, что сама стала чем-то вроде экспоната. К ней привыкли и не обращали внимания на ее причуды. Уборщица любила повторять, что в музее обязательно произойдет что-то ужасное… и не хотела оставаться там одна. Поэтому она наводила порядок утром, до открытия, когда приходил кто-то из персонала.
Над Макаровной добродушно подшучивали, но та неизменно твердила свое.
«Я вижу кровь, – говорила она. – Много крови… Я боюсь!»
Мама рассказывала Вике, что в детстве уборщица стала свидетелем страшного убийства. Пьяный сосед зарубил топором своего собутыльника… прямо на глазах у маленькой девочки. С тех пор Макаровна немного не в себе. Она плохо училась в школе и ничего не умела делать, кроме мытья полов.
Вика чаще других приходила по утрам и оставалась с уборщицей, пока та наводила блеск в залах и подсобках. Макаровна вздрагивала и поднимала гвалт из-за каждого шороха.
Однажды в музей забрел бродячий пес и улегся спать, забравшись в угол между шкафом и этажеркой. Уборщица его не заметила и ткнула шваброй… Что тут началось! Собака взвизгнула и подскочила, бросившись опрометью из комнаты. Но гораздо громче вопила и носилась взад-вперед уборщица, которую еле успокоили. Она ни за что не желала признавать, что причиной ужасного переполоха послужил пес.
Вика не хотела быть похожей на трусливую Макаровну, но… сегодня ей было неуютно одной.
«Пойду домой, – решила она. – Все равно я ничего не делаю, а только прислушиваюсь…»
Она встала и потянулась к выключателю. В этот момент что-то хрустнуло. Кто-то очень тихо крался в темноте по залу с оружием…
Глава 18
В открытые настежь окна «приемной» Игната вместе с шумом города влетали мелкие снежинки.
Экстрасенсу было всегда жарко, а вот его клиенты мерзли и ежились, но только до того, как входили в святая святых – комнату с высоким темным потолком, испещренную иероглифами. Игнат называл комнату «лаборатория». Здесь горел камин, над которым висел старинный меч в черных ножнах; на низком столике переливался магический хрустальный шар.
Игнат питал страсть к холодному оружию. Но не ко всякому, а только к самому лучшему. Этот самурайский меч достался ему от деда, который когда-то отдал за него баснословную сумму. Предки Игната были людьми образованными и состоятельными, при сем отличаясь экстравагантными выходками.
Экстрасенс ходил по «лаборатории» из угла в угол, не понимая, что с ним происходит сегодня. Он даже не смог принять двух своих постоянных клиентов, вынужденно отказав им по телефону. У Игната иссяк запас энергии, которую он применял в работе и считал неисчерпаемой. Им овладело бессилие, причем источник такого «наезда» оставался ему неизвестным.
«Энергетический удар» Игнат почувствовал еще утром, но кое-как проработал до пяти вечера, пока окончательно не выдохся. Странно, но самурайский меч все сильнее притягивал к себе его внимание. Экстрасенс решил отдохнуть и прилег на кушетке в соседней комнате. Ничего не вышло! Он должен был встать и прийти сюда, к мечу, который действовал на него подобно магниту…
– Смотри-и на меня-а-а!.. – как будто говорил меч. – Я спою тебе сладкую песню смерти-и-и…
Игнат вздрогнул всем телом, мысленно пытаясь поставить защитный барьер между собой и мечом, но… внезапно ощутил стремительное скольжение по склону вниз, в клубящуюся мрачную бездну…
«Что со мной?» – спрашивал он себя.
На каминной полке стояла фигурка Фудо-мёо, одного из великих царей очистительного огня. Игнат почитал его и поставил тут для защиты от злых духов и пагубных страстей. Фудо-мёо с гневным лицом сидел в позе лотоса, окруженный пламенем, с мечом в одной руке и веревкой в другой…
Экстрасенсу показалось, что по искаженному гримасой лику Фудо-мёо пробегают темные тени. Игнат прикоснулся к фигурке, но тут же отдернул руку. Статуэтка стала горячей, как раскаленный утюг!
«Он чувствует приближение Духа Зла…» – подумал экстрасенс, холодея от ужаса.
«Расслабься и не оказывай сопротивления… – вспомнил он слова Учителя. – Позволь произойти всему… чему угодно… Прозрачность и легкость – самое надежное оружие против зла… Позволь ему пройти сквозь тебя и затеряться в пространстве… Твой страх – это твоя гибель…»
«Ему хорошо говорить! – подумал Игнат, лихорадочно соображая, как защититься от нападения. – Попробовал бы сам…»
Он пытался воздвигать вокруг себя энергетические экраны, но те рушились. Паника охватывала Игната, как пламя охватывает сухое полено, – он перестал рассуждать и соображать, уступив стремительно нарастающему ужасу…
«Это все она! – молнией вспыхнула догадка в его воспаленном мозгу. – Та женщина! Валерия! С тех пор все изменилось…»
Действительно, с того дня, как Валерия пришла к нему за помощью и он велел ей смотреть в магический шар, в жизни Игната начали происходить странные вещи. Во-первых, сам шар приобрел розоватый оттенок и показывал невероятные картинки, от которых у клиентов, да и у самого экстрасенса захватывало дух. Но это еще не все. После того как Валерия ушла, а Игнат потушил развешанные повсюду пучки трав, загоревшиеся ни с того ни с сего, обнаружилось, что несколько нефритов и топазов из его коллекции буквально испарились. Они лежали на столике, и экстрасенс пользовался ими в качестве гадальных камней. Так вот, они исчезли, а пара лунных камней сами по себе превратились в розоватые корунды отличного качества.
Игнат долго ломал себе голову над этой загадкой, а потом махнул рукой. Что есть, то есть. Многие предметы, которые находились в комнате во время магического сеанса, приобрели устойчивое свойство светиться в темноте. Когда наступала ночь, шар, статуэтка Фудо-мёо, серебряные подсвечники, курильницы, камни для гадания, сосуды для ароматического масла и даже ножны меча начинали светиться, словно окутанные жемчужно-розовой аурой.
Игнат понятия не имел, что происходит, но значительно укрепил свой авторитет, демонстрируя сей феномен клиентам и многочисленным коллегам. Все они охали, ахали и разводили в недоумении руками…
Эти последствия, казалось бы, пошли экстрасенсу на пользу и увеличили его практику. Но… с того мгновения, как Валерия, стуча каблучками, покинула его квартиру, в душу Игната закралось плохое предчувствие, от которого он так и не избавился. Предчувствие неотвратимого приближения конца. Оно то ослабевало, то усиливалось, в зависимости от обстоятельств, но никогда полностью не отпускало. Сегодня
