Все совпадения неслучайны

преодолевая волнение.

– Ну… Баскаковы были зажиточные дворяне, любили псовую охоту… Порох мог быть предназначен для охотничьих ружей. Или для фейерверков. В то время было принято устраивать фейерверки.

«Действительно! – подумал Ник. – Чего я так испугался? Зачем убийце взрывать подвал?»

«А затем, – нашептывал ему внутренний голос, – чтобы никто туда больше не лазал, не ворошил прошлое…»

К тому же вторую серьгу они с Валеном достать из гроба так и не смогли. Значит, чудесный рубин остался в склепе. Призрак! Это он устроил обвал, чтобы раз и навсегда избавиться от жадных и любопытных охотников за сокровищами.

– Что с тобой? – спросила Вика. – Ты такой бледный.

– Не обращай внимания, – выдавил Ник. – Это… от алкоголя. У меня аллергия…

– Ой! Не надо было пить…

– Ерунда… сейчас пройдет.

Он натянуто улыбнулся и позвал официанта.

– Нам кофе, любезнейший, и фруктовое мороженое.

Вика погрустнела, разговор не клеился. Ник проклинал себя за идиотскую панику, стараясь исправить положение. Нужно что-то придумать, чем-то увлечь девушку! Вален бы знал, как действовать. Он бы не растерялся.

Нику стало обидно за себя. Неужели он обречен на неудачи? Подумаешь, взрыв в подвале бывшего имения!.. Разве это повод для того, чтобы вся жизнь летела вверх тормашками? Теперь Вика разочаруется в нем…

– Я хочу предложить тебе приключение! – выпалил он.

Только бы Вика не отказалась. Он, так и быть, покажет ей нечто потрясающее.

– Ты не шутишь?

Ник вошел в роль отчаявшегося донжуана, к нему вернулись кураж и уверенность в себе.

– Хочешь увидеть портрет Александры Баскаковой? Настоящий парадный портрет загадочной красавицы?

– Копию? – уточнила Вика, пораженная.

Музей долго пытался раздобыть для экспозиции хоть какое-нибудь изображение Александры, ее родителей или Протасовых, но… безрезультатно. Все портреты бывших владельцев усадьбы как в воду канули.

– Подлинник! – торжественно произнес Ник, наслаждаясь произведенным впечатлением.

Вика так и застыла с открытым ртом…

* * *

Жилище де Бриссона напоминало сокровищницу турецкого султана. Чего здесь только не было! Бархатные драпировки, китайские ковры, мебель черного дерева, всевозможное оружие, инкрустированное золотом, драгоценностями и слоновой костью. Это были рыцарские мечи, щиты и доспехи, выкованные в Испании и Англии, самурайские мечи, принадлежности римских гладиаторов, экипировка греческих воинов, секиры, шпаги, сабли, кинжалы – все отличного качества и богато изукрашенное.

Господин рыцарь умел пользоваться любым видом оружия, однако в турнирах и открытых схватках предпочитал не участвовать. Араун де Бриссон любил жестокое, изощренное убийство, когда перед ним не соперник, а жертва. Только тогда кровавый ритуал доставлял ему истинное наслаждение и он ощущал себя победителем. Если бы это не считалось презренным занятием, он с удовольствием занял бы место палача при дворе какого-нибудь кровожадного властителя. Не ради заработка, разумеется, а исключительно для удовлетворения жажды крови.

Другой пламенной страстью сего Рыцаря Розы были камни – бриллианты, сапфиры, изумруды и рубины. Он набил ими окованные медью сундуки и подолгу пересыпал самоцветы в руках, любуясь их игрой и блеском.

«Камни! Как они прекрасны! – думал он, ловя всем существом лучи, исходящие от драгоценностей. – Какой восторг прикасаться к ним, сливаться с их естеством, полным тайной силы! Что под этим скучным небом может сравниться с ними? О, камни! Песня сверкающих звезд! Только за камни и золото можно любить эту землю, рождающую их в своих темных, жарких недрах…»

Славный рыцарь служил двум хозяевам – Злу и Роскоши. Черная Роза – эмблема сих двух начал, слившихся воедино, – была его кумиром. К ее алтарю он принесет все, о чем бы его ни попросили…

Де Бриссон придумывал одну забаву изысканнее и ужаснее другой, но насыщения все не наступало. Он жаждал большей отравы, большего опьянения, которого уже не могли дать пролитая кровь, вино и табак.

У него появилось еще одно развлечение – принимать облик удивительного, хищного, могучего красавца, подобного Аполлону, Персею и Гераклу, вместе взятым. Этот облик сводил с ума равно и женщин, и мужчин. С тем лишь отличием, что первые изнемогали от желания, а вторые пылали от ненависти. Зависть! Еще один чудесный человеческий порок, на котором можно играть, как на флейте, придумывая все более замысловатые мелодии. Как сладко возбуждать зависть в сердцах окружающих, наблюдая огонек гибели в их глазах! Зависть, страх и алчность – вот струны его арфы, из которой он извлекал адские звуки. Он прислушивался к ним с умилением, как молодая мать прислушивается к лепету своего первенца…

* * *

Коломна встретила Ника и его девушку колокольным звоном, садами в инее и неторопливой провинциальной размеренностью. Ник с трудом нашел тихую улочку, по которой дед-рыбак привел их с Валеном к Инне Аркадьевне.

– Смотри! – показал он Вике на склеп, который отлично был виден сквозь кружево заиндевелых деревьев. – Правда, похоже на римский саркофаг?

– Ага…

Вика во все глаза разглядывала причудливое строение. Сам по себе дом производил мрачное впечатление, а тут еще склеп в саду…

Они открыли калитку и робко подошли к крыльцу.

– Инна Аркадьевна! – громко позвал Ник, не решаясь постучать в дверь.

С козырька крыши, каркая, слетел огромный ворон… Нику стало страшно, хоть он и пытался держаться молодцом. Дом выглядел необитаемым – плотно занавешенные окна, тишина. Вика молчала, боязливо оглядываясь на склеп в глубине сада.

– Может, никого нет дома?

– Инна Аркадьевна! – громче крикнул Ник, мысленно посылая молитву, чтобы дом оказался нежилым.

Увы! Очищенные от снега дорожки свидетельствовали об обратном.

Он снова, как и тогда, ощущал себя исполнителем чужой воли. Будто это не он по своему желанию явился сюда, а его заманили. Но зачем? Тогда Вален, одержимый поисками клада, вынудил Ника прийти в этот дом. А теперь что привело его сюда? Желание покрасоваться перед девушкой? Можно найти тысячи способов удивить ее! Что она видела в своем глухом Велино? Ник показал бы ей Москву – театры, кафе, рестораны, выставки! Девчонка бы сияла от счастья!

Они уже собрались уходить, когда дверь со скрипом отворилась, и из нее выглянула древняя, сморщенная и сгорбленная старуха, одетая в коричневое платье и перепоясанная пуховым платком.

– Вам кого? – хрипло спросила она.

– Мне?.. – растерялся Ник. – Нам… Инну Аркадьевну…

– Кто это? – нахмурилась старуха.

– Х-хозяйка этого дома, – ответил молодой человек, чувствуя, как у него начинает дергаться подбородок.

– Тут не хозяйка, а хозяин! – заявила старуха, собираясь уже захлопнуть дверь перед его носом. – Вы ошиблись адресом.

– Подождите! – сам того не желая, настаивал Ник. – Можно нам поговорить с хозяином?

Ему не хотелось идти в дом, – напротив, он боролся с желанием поскорее унести ноги отсюда, – но