и калоши, взамен их получил металлический круглый билетик, «Ваша фамилия, сэр?» — спросил лакей, когда я остановился на площадке, оправляя платье перед выходом на арену. Прочистив горло, он внезапно рявкнул: «Мистер Дьюси!»
В отпечатанном экземпляре театральной пьесы в этом месте, вероятно, стояло бы: «Раздается туш. Входит переодетый виконт». Говоря правду, мне было невесело. Танец только что окончился, музыканты на хорах настраивали свои скрипки. На стульях, стоявших вдоль стен, сидело немало народа, и температура настроения общества едва-едва поднялась до точки таяния снега. В зале были только люди, занимавшие второстепенное общественное положение. Собравшись у дальнего конца зала, они не спускали глаз с входной двери, нервно ожидая приезда важных лиц. Вследствие этого мое появление привлекло ко мне всеобщее внимание, а это было довольно-таки неприятно. Казалось, что на меня смотрят и зеркала, и рефлекторы, а навощенный пол и сами стены делают знаки арестовать меня. Маленький распорядитель, такой же круглый, как розетка на отвороте его фрака, отделился от ближайшей группы и подошел ко мне походкой, несколько напоминавшей движение конькобежца; на его губах играла любезная улыбка.
— Мистер… Дьюси, если я правильно расслышал? Кажется, вы не из жителей нашей северной столицы? Надеюсь, вы танцуете? (Я поклонился). Сделайте мне одолжение, позвольте представить вас даме.
Распорядитель подвел меня к мисс Мак-Бин. Она поклонилась мне, играя плечами, и представила своей матери, даме с заметными усами, в тяжелом черном шелковом платье и в черном же чепце с отделкой из маков.
Когда музыка умолкла, я провел дам (которые любезно похвалили мое танцевальное искусство) в чайную комнату. Гости все прибывали и, стоя у стола, я слышал, как близ двери бального зала раздавалась одна фамилия за другой, но того имени, которое отозвалось бы в моей душе, лакей не произносил. Конечно, Флора приедет. Конечно, никто из ее естественных охранителей или из людей, добровольно взявших на себя эту роль, не ожидает встретить меня на балу. Но минуты летели, и мне пришлось проводить миссис и мисс Мак-Бин обратно в зал.
— Миссис Гилькрист, мисс Гилькрист, мистер Рональд Гилькрист, мистер Робби, майор Артур Чевеникс!
Первое имя ошеломило меня. Я на секунду оцепенел, но только на одну секунду. Прежде чем лакей закончил перечисление, я усадил моих дам под хорами и встретил неприятеля. Лица новоприбывших в это мгновение были достойны кисти художника. Щеки Флоры пылали, ее губы полураздвинулись, и она вскрикнула от изумления при виде меня. Мистер Робби взял щепотку табаку, Рональд побагровел. Чевеникс побледнел, неустрашимая тетушка нисколько не смутилась. Старуха взяла предложенную ей руку адвоката, и они ушли, оставив нас одних. Лицо Рональда пылало, майор был бледен. Взяв Флору под руку, я отвел ее от умолкших батарей. Мы нашли два уединенных стула, и я обратился к любимой мной девушке со словами:
— Теперь, дорогая, я попрошу вас вести себя со мной, точно мы встретились с вами в первый или второй раз в жизни. Откройте ваш веер… так. Теперь слушайте: мой двоюродный брат Ален приехал в Эдинбург и живет в гостинице Дембрека. Нет, нет, не опускайте веера.
Флора повиновалась, но ее маленькая ручка дрожала.
— Ждите еще худшего: Ален привез с собой сыщика и, весьма вероятно, шпионы бегают по городу, отыскивая мою квартиру.
— А вы остаетесь здесь, здесь! О, это безумие! Анн, Анн, зачем вы так безрассудны!
— Потому что я раньше поступил до крайности глупо, моя дорогая. Я положил часть моих денег в банк, который караулят. Мне необходимы средства, чтобы добраться до юга. Следовательно, мне оставалось только встретиться с вами и попросить вас вернуть мне те деньги, которые вы, по вашей доброте, хранили у себя. Я отправился в Суанстон, но увидел, что вас сторожит Чевеникс с помощью животного по имени Тоузер. Кстати, я, кажется, убил эту собаку. Если я не ошибся, то, вероятно, Тоузер вскоре свидится в небесах с Чевениксом. Мне надоел этот майор.
Веер опустился, руки Флоры бессильно упали на колени. Прелестные глаза девушки взглянули на меня с выражением глубокого раскаяния.
— И подумать только, ведь я, одеваясь на бал, спрятала ваши бумаги в шкатулку! В первый раз я рассталась с ними! О, я не стою вашего доверия, не стою!
— Полно, моя дорогая, беду можно еще поправить. Сегодня ночью вы спрячете куда-нибудь мои бумаги, скажем, под угловой выступ вашей садовой стены, внизу…
— Погодите, дайте мне подумать.
Флора снова подняла свой веер. Ее лицо было серьезно, глаза потемнели.
— Вы знаете последний ход, через который приходится перебираться, подходя к Суанстону? — сказала она. — У него, кажется, нет названия, но мы с братом в детстве называли его «Рыбьей спиной». На вершине холма стоит купа елей, издали похожих на пук перьев. На восточном его склоне каменоломня. Придите туда к восьми часам, и я постараюсь принести вам деньги.
— Но зачем вы хотите подвергать себя опасности?
— О, Анн, дайте же мне сделать для вас что-нибудь. Если бы вы знали, как для меня мучительно сидеть дома в то время, как ваша дорогая…
— Виконт де Сент-Ив!
Это имя, раздавшееся в дверях зала точно выстрел, прервало трепетную речь Флоры. Рональд стоял в нескольких ярдах от меня, разговаривая с мисс Мак-Бин. Услышав произнесенную слугой фамилию, он быстро повернулся ко мне и с глубоким изумлением взглянул на меня. Я не мог успеть спрятаться: чтобы попасть в игорную или чайную комнату, мне пришлось бы пройти значительную часть зала на глазах всей публики; к тому же мы с Флорой сидели как раз против главной входной двери, а там уже стоял мой кузен, с поднятым лорнетом в руках. Он так и сиял, окруженный атмосферой помады, притираний и щегольства дурного тона! Ален сразу заметил нас. Он повернулся и, обратившись к передней, сказал кому-то, оставшемуся за дверьми, несколько слов. Потом снова повернул к нам голову и с нахальным, торжествующим видом пошел по залу. Я встал ему навстречу. Флора задыхалась от волнения.
— Здравствуйте, кузен! Я прочел в газете, что вы осчастливили вашим посещением этот город.
— Да. Я остановился в гостинице Дембрека; к сожалению, вы, милый Анн, до сих пор не навестили меня.
— Я был уверен, что вы предупредите меня. Но, вероятно, вы не ожидали встретить меня здесь?
— Говоря правду, секретарь бального комитета позволил мне сегодня взглянуть на список приглашенных. Я люблю знать, в какое общество я иду.
О, каким ослом был я! Об этой опасности я даже ни разу не подумал.
— Кажется, я встретил на улице одного из близких вам людей? — спросил я.
Ален взглянул на меня и расхохотался.
— Ну и задали же вы нам работу! По-видимому, вы, чисто по-заячьи, умеете запутывать следы. Впрочем, уверяю, теперь я вполне понимаю вас, — прибавил Ален, нахально посмотрев на Флору.
Его-то можно было бы выследить по одному запаху его духов. От него разносился сильнейший аромат.
— Представьте меня, mon brave.
— Пусть меня застрелят, если я это сделаю!
— Кажется, здесь расстреливают только солдат, — заметил он.
— Во всяком случае, англичан не подвергают этой, так сказать, почетной казни… — я запнулся. Конечно, вся выгода положения была на стороне Алена, но я мог, по крайней мере, с честью парировать удары. — Сейчас начнется кадриль. Пригласите даму, и я обещаю танцевать с вами vis-a-vis.
— В вас видна порода, кузен.
Ален поклонился мне и пошел разыскивать распорядителя. Я подал Флоре руку и спросил ее:
— Как вам понравился Ален?
— Он красив, — ответила она. — Если бы ваш дядя иначе обошелся с ним, я полагаю…
— А я полагаю, что ни одна женщина в мире не в состоянии отличить джентльмена от танцмейстера! Раза два человек поломается перед вами, и вы вообразите, что в нем есть порядочность!
Флора молчала. Впоследствии я узнал, почему. Извольте видеть, этот идиот майор Чевеникс точно
