— Очень хорошо, — сказал Джим, надевая шляпу. — Это довольно решительный шаг, вы не находите? (Он разделял фразы заметными паузами). — Что, не одумались? Согласны за доллар?
— Мистер Пинкертон, сэр! — воскликнул адвокат. Да я и сам подумал, что Джим, пожалуй, заблуждается относительно этого человека и заходит чересчур далеко.
— Не согласны за доллар? — сказал Джим. — Ну, послушайте, мистер Беллэрс, — мы оба деловые люди, и я скажу свою крайнюю цифру…
— Бросьте это, Пинкертон, — перебил я. — Я знаю адрес: 942, Миссион-стрит.
Не знаю, кто был сильнее поражен, Пинкертон или Беллэрс.
— Почему же вы не сказали мне об этом раньше, Лоудон? — воскликнул мой друг.
— Вы не спрашивали, — ответил я, краснея до ушей под его недоумевающим взглядом.
Беллэрс первый нарушил молчание, любезно сообщая мне все, что мне оставалось узнать.
— Раз вы знаете адрес мистера Диксона, — сказал он, видимо сгорая желанием отделаться от нас, — то, я полагаю, мне нет надобности задерживать вас дольше.
Не знаю, что чувствовал Пинкертон, мне же было смертельно не по себе, когда мы спускались по лестнице из берлоги этого угреватого паука. Все мое существо было напряжено в ожидании вопроса Джима, и я готовился признаться во всем — пожалуй, почти со слезами. Но мой друг ничего не спросил.
— Надо торопиться, — сказал он, направляясь к ближайшей стоянке извозчиков. — Нельзя терять времени. Я, как видите, изменил план. Незачем платить этому крючку за комиссию.
Я снова ждал вопроса и снова обманулся. Видимо, Джим боялся касаться этого предмета, и я почти ненавидел его за этот страх. Наконец, когда мы уже сидели в экипаже и катили на Миссион-стрит, я не мог больше выдержать.
— Вы не спрашиваете меня, как я узнал адрес, — сказал я.
— Нет, — отвечал он быстро и робко, — как же это случилось? Я бы не прочь узнать.
Этот робкий тон оскорбил меня, как пощечина; я мигом разгорячился.
— Я должен просить вас не спрашивать меня об этом, — сказал я. — Это обстоятельство, которого я не могу объяснить.
Я готов был все отдать, чтобы вернуть обратно эти нелепые слова, особенно когда Пинкертон, схватив мою руку, ответил:
— Ни слова более, дружище, этого довольно; я убежден, что вы совершенно правы!
Возвращаться к этому предмету было свыше моих сил, но я поклялся про себя, что сделаю все для успеха этой безумной спекуляции и дам себя разрезать на куски прежде, чем Джим потеряет хоть доллар.
Когда мы приехали по адресу, мне пришлось думать о других вещах.
— Мистер Диксон? Он уехал, — сказала хозяйка.
— Куда уехал?
— Право, не могу вам сказать, — отвечала она. — Он мне совершенно незнаком.
— Он отправил багаж, сударыня? — спросил Пинкертон.
— У него не было багажа, — последовал ответ. — Он приехал вчера вечером и уехал утром с саквояжем.
— Когда он уехал? — спросил я.
— Около полудня, — отвечала хозяйка. — Кто-то позвонил по телефону и спросил его, и я уверена, что он получил какие-нибудь важные новости, так как уехал немедленно, хотя комната была нанята на неделю. Он был сильно взволнован, должно быть, кто-нибудь умер.
Мое сердце так и екнуло, похоже, моя идиотская выходка действительно спугнула его, и я снова спрашивал себя: «Почему?» и на минуту забылся в вихре несостоятельных гипотез.
Вернувшись к сознанию окружающего, я услышал вопрос Пинкертона:
— Каков он из себя, сударыня?
— Очень чисто выбритый господин, — сказала хозяйка.
Нам не удалось добиться от нее более обстоятельного описания.
— Поезжайте в ближайшую аптеку, — сказал Пинкертон, и когда мы приехали, телефон снова выступил на сцену и конторе Тихоокеанского Почтового Пароходства был сделан запрос:
— Когда ушел в Гонолулу последний китайский пароход?
— «Город Пекин» отправился сегодня в половине второго, — последовал ответ.
— Ясное дело, — сказал Джим. — Он отплыл, не будь я Пинкертоном. Отправился с целью предупредить нас на Мидуэй-Айленде.
Я был не вполне уверен, некоторые обстоятельства дела, неизвестные Пинкертону, — например, испуг капитана, — заставляли меня думать иначе; и мысль, что я обратил в бегство мистера Диксона, хотя опиравшаяся на очень шаткое основание, упорно сидела в моей голове.
— Не посмотреть ли нам список пассажиров? — спросил я.
— Диксон такое чертовски обыкновенное имя, — возразил Джим, — притом же он, наверное, переменил его.
Тут у меня мелькнула другая мысль. Мне представился как бы фотографический снимок уличной сцены, со всеми подробностями, бессознательно снятый в минуту задумчивости: вид с крыльца Беллэрса, грязная улица, проезжающие ломовики, телеграфные провода, китаец с корзиной на голове и, почти напротив, угловая бакалейная лавка с именем Диксона большими золотыми буквами.
— Да, — сказал я, — вы правы, он, наверное, переменил его. Да я и не думал, что это его настоящее имя, я думаю, что он взял его с вывески бакалейщика против Беллэрса.
— Очень просто, — заметил Джим, все еще стоявший на тротуаре, нахмурившись.
— Что же мы предпримем теперь? — спросил я.
— Всего правильнее было бы наведаться на шхуну, — ответил он. — Но… не знаю. Я телеграфировал капитану лететь на нее сломя голову, он обещал и, думаю, уже возится с нею. Мне кажется, Лоудон, не мешает попытать Трента. Трент участвовал в деле, он увяз в нем по шею, если он не может купить, то может дать нам указание.
— Я то же думаю, — сказал я. — Где нам найти его?
— В английском консульстве, конечно, — сказал Джим. — И это другой повод покончить сначала с ним. На шхуну мы можем явиться когда угодно, но консульство, когда заперто, так заперто.
В консульстве мы узнали, что капитан Трент остановился в «Уайт-Чир-Гаузе». Мы покатили в эту большую и неаристократическую гостиницу и обратились к рослому клерку, который жевал зубочистку, устремив взгляд вперед.
— Капитан Джэкоб Трент?
— Уехал, — сказал клерк.
— Куда уехал? — спросил Пинкертон.
— Кто его знает! — сказал клерк.
— Когда уехал? — спросил я.
— Не знаю, — сказал клерк и с простотой монарха показал нам свою широкую спину.
Боюсь и представить себе, что могло случиться дальше, так как возбуждение Пинкертона росло и теперь достигло опасной степени, но вмешательство второго клерка избавило нас от крайних мер.
— А, мистер Додд! — воскликнул он, подбегая к нам. — Рад вас видеть, сэр! Не могу ли быть чем- нибудь полезен вам?
Добрые дела вознаграждаются. Это был молодой человек, восхищенный слух которого я тешил романсом «Перед самой битвой, мама» на одном из еженедельных пикников; и вот, в тяжелую минуту моей жизни, он явился на помощь.
— Капитан Трент с разбившегося судна? О, да, мистер Додд, он уехал около двенадцати, он и еще один матрос. Канака уехал раньше, я знаю это, я отправлял его сундук. Капитан Трент? Я справлюсь, мистер Додд. Да, они все были здесь. Вот их имена в списке, не угодно ли вам просмотреть, пока я сбегаю узнать насчет багажа.
Я потянул к себе книгу и смотрел на четыре имени, написанные одной и той же рукой довольно крупным и довольно плохим почерком:
