«англичан» и «немцев». Видимо, потому что сотни миллионов испаноязычных граждан, почти миллиард индусов, а также более миллиарда китайцев нападать на нас не собирались и в обойму «вероятных противников» не входили. Кстати, с китайцами мы ошиблись, о чем свидетельствовали события на острове Даманский. Может быть, и нужно было подучить иероглифы...
Значительная часть из написанного в двух «немецких» главах посвящена стране, которая сейчас не существует, – Германской Демократической Республике. Практического значения для туристов и гостей нынешней Германии все это не имеет, но тем не менее дает возможность понять менталитет нынешних «осси», то есть восточных немцев, и напоминает нам о совсем, кажется, недавнем прошлом со всеми его радостями и уродствами...
Первым из моих знакомых хоккеистов Восточную Германию открыл Олег Ильин, с которым мы познакомились в начале восьмидесятых, когда он играл в хоккей за команду Московского университета, параллельно с выступлениями в других коллективах. Познакомил нас, конечно, Алексеич, привлекавший друзей-музыкантов к хоккею, а коллег-хоккеистов – к музыке. Приехал Ильин в столицу из Брянска поступать на рабфак факультета журналистики МГУ. Для молодого поколения скажу, что рабфаки, или рабочие факультеты, были введены в двадцатые годы для того, чтобы классово близкие коммунистической партии рабочие и крестьяне могли адаптироваться к условиям учебы в высших учебных заведениях. Чтобы поступить, нужно было иметь не менее двух лет стажа или пройти службу в армии. Вместо экзаменов абитуриенты проходили собеседование. Обычно оно состояло из нескольких вопросов из школьной программы. Для спортсменов же был установлен сверхльготный режим, и они могли писать английские слова русскими буквами, чтобы легче было прочитать, а также безбожно списывать. Бывало, правда, что списывали с ошибками, но все аргументировалось тяжестью тренировок и игр. Так что сообразительный от природы Олег не только успешно поступил на рабфак, но даже закончил полный курс факультета. Правда, не без сложностей. Его выселяли из общежития, пытались отчислить за неуспеваемость, даже выгнать из комсомола. Но за успехи в спорте и умение отлично рисовать разнообразную наглядную агитацию, в конце концов, прощали. Простили ему даже то, что он, потеряв на пятом курсе зачетку, с помощью работавшей в деканате жены нашего общего друга Саши Астафьева, ныне завотделом иллюстраций «Московского комсомольца», добыл чистую книжку и проставил там себе зачеты и экзаменационные оценки за весь курс, умело скопировав подписи с зачетки своего партнера по хоккейной тройке Юры Комарова. Все было заверено настоящими печатями и только случайно выплыло наружу, поскольку одна преподавательница, увидев документ, сказала, что ей он зачета не сдавал. Кончилось дело тем, что диплом Ильин получил с опозданием на три месяца.
Будучи неплохим фотографом, он спокойно трудился в приложении к газете «Известия» – еженедельнике «Семья». И главное – получил столичную прописку благодаря фиктивному браку с некой особой, проживавшей на Волжском бульваре. Думаю, что эта дама не раз пожалела о своем опрометчивом поступке. Во всяком случае, на ее адрес до сих пор приходят судебные и полицейские повестки из различных стран мира, приглашающие «мужа» принять участие в слушаниях, процессах, дать показания или просто сдаться властям.
Тогда, в конце восьмидесятых, еще существовала Восточная Германия, где трудился по распределению сокурсник Олега Володя Сорокин. Понятное дело, что распределен он был туда не случайно (родственные связи помогли). Тем более что трудился он в Берлине в Советском доме культуры и техники. Даже будущий российский президент Владимир Владимирович Путин в то время работал не в Берлине, а в провинциальном Дрездене. А Володя, прекрасный фотограф и настоящий друг, имел все столичные привилегии и уровень высокопоставленного чиновника, что давало ему возможность приглашать к себе людей из СССР. Чаще всех у него гостил как раз Олег. Сначала он осмотрелся, сильно удивившись, что на четыреста советских рублей получил в обменнике тысячу восточных марок (около двухсот западных). И стал думать, как извлечь из этой, по тем временам солидной суммы наибольшую выгоду. В Восточном Берлине покупать было особенно нечего, поскольку экономический кризис весьма серьезно сказался на содержимом гэдээровских магазинов, и до этого не отличавшихся изобилием. А вот в Западном... Хотя с ФРГ мы дружили и Горбачев впоследствии был даже признан «лучшим немцем» или «лучшим из друзей Германии», из Восточного в Западный Берлин наших граждан не пускали. Для того чтобы пройти через вожделенную прореху в стене, нужно было показать восточно-немецким пограничникам паспорт со специальной отметкой консульства СССР, которую ставили только командировочным и тем, кто в ГДР работал постоянно. Сопредельные погранцы ни на какие отметки не смотрели и пропускали всех подряд. Казалось бы, путь на такой близкий Запад был заказан. Но не таков был наш друг Олег. Он узнал, что служебные машины с восточногерманскими номерами свободно пропускают в Западный Берлин без досмотра пассажиров, проверяя только документы водителя. Вот и стал он пользоваться благосклонностью Сорокина, который на своих рабочих «Жигулях» возил его через границу и обратно.
В первый раз Олег купил у чернокожих обитателей западноберлинского «дна» несколько ворованных магнитол. Прибыль, полученная от их продажи на родине, позволила ему приобрести пять видеомагнитофонов (тоже ворованных, естественно). И процесс, как говорится, пошел. В ГДР он возил фотоаппараты «Киев» и «Горизонт», красную икру и водку, даже советские десятирублевки, которые по неведомой причине активно скупали жители азиатских стран, жившие в Восточном Берлине. Затем вся полученная валюта менялась на западногерманскую, а на нее закупалась новая партия товара. Через некоторое время негры стали давать Олегу товар в кредит. Зря. Он набил аппаратурой целое купе поезда «Берлин-Москва» и больше не появлялся в берлинском Гарлеме.
По прошествии некоторого времени Олег все же выбрался в Западный Берлин за товаром, который на этот раз брал у мусульманской диаспоры. Люди там были посерьезнее и в кредит ничего не давали. Но в этом и надобности уже не было. Ильин стал гонять в ГДР отечественные «девятки», что приносило ему по нескольку тысяч бундесмарок прибыли, поскольку эти автомобили пользовались в ГДР фантастическим спросом. Почему? Спросите у тех, кому хоть раз пришлось совершить поездку в восточногерманском пластиковом «трабанте»...
Как-то раз, когда у Олега осталось около тысячи марок, а груз был уже отправлен в Москву, он решил присмотреть что-нибудь для себя. Зашел на автомобильный рынок и буквально впал в шок. Вожделенные германские автомобили разных лет выпуска стояли там табунами, а цены были просто смешные. Как он пожалел тогда, что купил партию аппаратуры, а не машину! Надо было срочно что-то делать. И он за восемьсот марок купил «опель рекорд» 1978 года выпуска горчичного цвета. Тут выяснилось, что за оформление документов и получение номеров тоже надо платить. Денег на бензин до границы СССР тогда точно не оставалось. Олег купил за пару марок чистые бланки купчих, а затем пошел на прогулку по городу, поскольку машина без номеров даже у спокойных немецких гаишников могла вызвать обоснованные опасения. Достать номера было делом пустячным. Он просто снял «транзиты» с первой попавшейся машины, сэкономив 50 марок. А затем, привернув их к «опелю», отправился на «Жигулях» Сорокина за стену.
Задача у него была непростая: подделать купчую и прочие бумаги так, чтобы его пропустили в Союз. За остальные границы можно было не беспокоиться. В те времена даже поляки не интересовались деталями транзитных документов. Написать нужный текст было просто, поскольку друг Володя свободно владел немецким. Нужные данные внесли в соответствующие графы, под ними поставили свои лихие подписи продавец и покупатель. Загвоздка была только в печатях. Но не для изобретательного афериста Олега. Он в течение получаса добросовестно жевал десять пластинок жвачки, которые за это время превратились в безвкусный мягкий комок. Затем достал монету в две бундесмарки и приложил ее к резинке, на которой в негативном порядке запечатлелись орел и надпись «Bundesrepublik Deutschland[2] ». Затем осторожно положил «печать» в морозильник и пошел к знакомой секретарше за штемпельной подушечкой. Минут через десять, когда жвачка основательно промерзла, он срезал ненужные выступающие края вокруг отпечатка опасной бритвой и аккуратно приложил его к подушке. Первая проба на листе бумаги показала отличное качество подделки. Через пару минут «документы» были проштампованы во всех необходимых местах. Олег же, залив за остававшиеся у него восточные марки полный бак, рванул в сторону польской границы. Ее он, как и ожидалось, проехал без проблем. Пограничник из ГДР при виде машины с «западными» номерами просто махнул рукой, а поляк быстро проштамповал паспорт и пожелал счастливого пути. Основные волнения ожидали Олега на границе с Союзом. Польский офицер, посмотрев на сделанную его коллегой отметку о въезде в страну, поставил рядом
