маленький штампик и пустил Ильина дальше.

В то время, конечно, на польской границе не было таких гигантских очередей, как в середине девяностых, но машин хватало. Наши пограничники и таможенники работали неторопливо, пропуская по четыре-пять машин в час. Настала очередь нашего «героя» продемонстрировать свои самопальные документы. Пограничник в зеленой фуражке проверил паспорт, просмотрел бумаги с немецкими надписями и печатями, шлепнул свою и открыл шлагбаум. Правда, перед «опелем» Олега стояла какая-то фура, закрывавшая проезд на родину, но он уже потирал руки в предвкушении того, как будет на своем бежевом авточуде рассекать по Москве и соблазнять девчонок. А проверявший документы капитан занимался документами следующего перегонщика... С небес на землю Олега спустил его «командный» голос: «Эй, товарищ водитель, да-да, вы, на „опеле». Подойдите сюда с вашим техпаспортом». Внутри у Ильина все похолодело: столь близкая удача, похоже, решила-таки вырваться из его цепких рук. Но погранец, не глядя ни на него самого, ни на машину, развернул немецкий «бриф» (так назывался главный документ) и стал трясти им перед следующим проверяемым: «Вот какие печати должны быть! Четкие, чтобы прочитать можно было! А у вас что? Все тускло, размыто...» Затем вернул бумажки с оттиском бундесмарки и продолжил сношать гражданина. А «опель» покатил дальше, увозя мастера по подделке документов в Москву.

В конце 1989 года Олегу пришла идея не только выехать в ГДР лично, но и вывезти туда всю хоккейную команду МГУ. Сделать это официально было абсолютно невозможно, поскольку университет в то время не то чтобы бедствовал, но денег на каких-то там хоккеистов предпочитал не тратить. Команду, находившуюся в лидерах вузовского первенства Москвы, правда, хвалили, но не более того. Так что ехать пришлось за свои кровные. Смешно сказать, но поездка в Германию и обратно обошлась тогда в 90 рублей на человека. Вот они – преимущества социалистического образа жизни! Единственное, что было сделано благодаря университету, а точнее, комсомольскому лидеру Максиму Сотникову – бывшему игроку ХК МГУ, – это возможность всем вместе сделать специальные вкладыши в обычный паспорт, дававшие возможность выехать за границу на срок до трех месяцев. В общем, скинулись, купили билеты, загрузили в поезд баулы с формой и клюшки и поехали. Было это в морозный день 7 января 1990 года.

Честно говоря, лишь немногие советские граждане были в курсе того, что в Восточной Германии играют в хоккей. Правда, в свое время сборная ГДР даже выступала на мировых чемпионатах, но, как правило, занимала одно из последних мест. И было почему. Во всей ГДР было всего две команды приличного уровня. Обе назывались «Динамо» и базировались в «хоккейных центрах» – Берлине и Вайсвассере. К тому времени они уже лет сорок подряд разыгрывали первенство республики между собой, играя в 20–28 кругов. И, понятное дело, берлинцы, как представители столицы, были чемпионами раз двадцать, а вайсвассерцы – десять. Но все равно, какая разумная и демократичная система была изобретена в ГДР, что даже если команда проиграла все игры в чемпионате, то по-любому становилась минимум серебряным призером! Очень-очень гуманно!

Уровень игры в «оберлиге», состоявшей из двух вышеупомянутых коллективов, был не очень высоким, хотя они в действительности составляли первую и вторую сборные Восточной Германии. Отчасти потому, что рачительные власти не считали хоккей «своим» видом спорта и развивали его лишь в угоду «большому брату», то есть СССР, а отчасти из-за определенного предубеждения самих немцев, предпочитавших отдавать детей в легкую атлетику, гимнастику, велоспорт или на худой конец бокс. Хоккеисты вообще были редкостью, а хорошие – огромной редкостью. Если прибавить к двум «Динамо» два десятка любительских команд разного уровня, то на всю почти семнадцатимиллионную республику игроков было меньше тысячи человек. Нескольким десяткам из них и представилась возможность «скрестить клюшки» с хоккейным клубом МГУ.

Перед выездом из Москвы Олег Ильин провел собрание команды, на котором поделился личным торговым опытом. Он сообщил, что в ГДР спросом пользуются русская водка, икра, как черная, так и красная, фотоаппараты, начиная с уровня «Зенита», юбилейные рубли... Были также названы «явки», то есть места, где это все можно было реализовать, и способы приобретения немецких товаров (об этом разговор будет отдельный). Все это напоминало классический советский анекдот о собрании участников оркестра перед выездом в длительное заграничное турне. Главный дирижер: «Так, значит, сначала мы летим в Англию. Там покупаем шерстяные ткани. Скидываем их в Японии, набираем технику. По возвращении сдаем в „комок» – имеем бабки. Вопросы есть?» Тут робко тянет вверх руку молодой скрипач, только что принятый в оркестр: «Скажите, а инструменты брать?» В отличие от скрипача, «инструментов» брать пришлось довольно много: все-таки хоккейная форма весила килограммов двадцать, а еще клюшки, какие-то личные вещи... В общем, было нелегко, но народ в коллективе подобрался к трудностям привычный. И уж лучше тащить баул в Берлин, чем в Пензу или, скажем, Челябинск.

Вопреки ожиданиям, вся дорога, равно как и таможенные проверки, прошла без каких-либо проблем. Какому таможеннику захочется копаться в грязноватой, мягко говоря, воздуха не озонирующей хоккейной форме? Так что вся водка, икра и прочие товары для обмена с туземцами в лучшем виде доехали до вокзала «Лихтенберг». После двадцатипятиградусного московского холода совершенное отсутствие снега и пятнадцать градусов тепла воспринимались нашими хоккеистами с некоторой завистью: «Европа, блин», – сказал кто-то и смачно плюнул мимо урны. Секунд через тридцать подошел какой-то гражданин в спецовке и аккуратно вытер плевок тряпочкой, которую потом не менее аккуратно сложил и сунул в пластмассовое ведерко. Хоккеисты пристыженно замолчали. В ожидании автобуса для поездки в аэропорт Шонефельд, где можно было по паспорту поменять сто советских рублей на марки из расчета 1 марка – 45 копеек, команда разбрелась по ближайшим окрестностям. Пара защитников остановилась у витрины закрытого винного магазина (в 18 часов в ГДР прекращали работу почти все предприятия торговли) и завороженно смотрела на десятки разнокалиберных бутылок с пестрыми этикетками. Водка «Доппелькорн», вермут «Вайт Леди», ликеры «Хальб унд Хальб», «Тропикана» и прочая продукция немецкой химической промышленности ввели их буквально в ступор. «Алексеич, что же они за сволочи такие, немцы эти?» – «Почему сволочи?» – «Бастуют, гады, а тут в магазинах такое изобилие...» Пришлось нашему большому другу объяснять товарищам, что немецкий шнапс – это вонючий суррогат, который без привычки пить трудно, а ликеры и вермуты – раскрашенные синтетическими красками и подслащенные продукты, изготовленные из синтетического же спирта. Года через два вся эта байда из «ликеров» и «вермутов» была запрещена к продаже в объединенной Германии и перекочевала в нашу страну, продержавшись на прилавках до середины девяностых. Возглавлял это «алкогольное вторжение», если кто помнит, спирт «Рояль», правда, он был не немецкий. В ГДР спирт тоже продавался, но имел черную этикетку с белыми буквами ОН. Это было обозначением химической формулы вещества – «О-Аш». На нем, правда, мелкими буковками было написано «Нихт тринкен», то есть «не для питья», но наших людей это не останавливало, тем более что за пол- литровую бутылку обычной «Русской» стоимостью в пять рублей можно было получить литр «ОН», из которого при разбавлении водой получалось 5–7 поллитровок. Странные люди, эти немцы...

Как тут не вспомнить рассказ одного из игроков ХК МГУ Валеры Сорокина, который после окончания химфака работал в закрытом «почтовом ящике» с химическим уклоном. Вдруг из секретных лабораторий неожиданно стал пропадать спирт. Кто-то аккуратно отливал из бутылочек по сто граммов, а затем доливал их водой. Поскольку спирт использовался в экспериментах, заметили «бодяженье» довольно быстро, но найти вора никак не могли. Наконец, месяца через два с поличным был пойман сантехник, который спирт и отливал. Его тут же решили уволить, поскольку заведение было полувоенным, но перед этим вызвали к директору. Тот обратился к сантехнику со следующей речью: «Дорогой товарищ сантехник! Я разрешу переквалифицировать статью увольнения в „собственное желание», если ты расскажешь мне, каким образом ты, не зная даже школьного курса химии, смог отличить среди полутысячи бутылочек, из которых четыреста девяносто девять содержат вещества, убивающие человека в пять секунд, единственную, содержащую спирт?» На что получил по-пролетарски прямой и лаконичный ответ: «А все просто. Ищешь сосуд с надписью „ОН» – вот это, собственно, он и есть». С тех пор в институте спирт стали называть уважительно – «он».

За командой приехал большой автобус, очень похожий на «мерседес», но без всяких опознавательных знаков, в котором сидели встречавшие наших переводчик и первая пятерка игроков команды ADW, с которой ХК МГУ должен был играть на следующий день. Путь в Вайсвассер предстоял неблизкий, поэтому хозяева загрузили в автобус пару ящиков какого-то ненатурального сладковатого напитка, который почему-то звали соком, а также две литровых бутылки водки «Доппелькорн». Предполагалось, что этим «коллеги по спорту» и ограничатся, но не тут-то было! На первой же остановке для похода в лесок из багажников были

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату