Перед нами, внизу вдоль реки, здания и длинные улицы, похожие на слоистый пирог. Тихо лежит под луной увенчанный острыми выступами, разрушенный город, слабый свет луны подчеркивает контуры. Атака будет проведена при лунном свете. В ходе наступления слабая видимость и прикрывающая атакующих темнота должны дополнять друг друга. Редкие выстрелы разрывают тишину. Впереди, сквозь развалины, видна серебристая при лунном свете гладь Волги. Затем вдруг звучит в пустоте джазовая музыка. Музыка прекращается внезапно, как и началась, и дальше звучит через Волгу на немецком языке требование о сдаче. Оно раздается торжественно, монотонно и с грубым иностранным акцентом. Эта агитация повторяется каждую ночь, как будто русские не знают, что самым страшным исходом, который может постигнуть наши части, является плен. И если у ужаса есть голос, то этот мрачный, хриплый тон вырывается будто из чудовища, которое научилось разговаривать. В конце требование о содействии по освобождению Германии, напоследок – походный марш при Хоэнфридберге[65].
Полночь – половина первого. Передовые подразделения уже должны начать наступление. Мы прислушиваемся к темноте внизу. Проходит несколько минут, нет ни единого выстрела. Продвинулись ли они вперед, никем не замеченными? Однако теперь в темноте раздаются первые выстрелы из винтовок. Заработал русский пулемет, он бьет длинными очередями, глухо, как барабанная дробь. Далеко впереди, непосредственно у береговых откосов, возникает зарево, которое мгновенно рассеивается в виде тысячи искр. Рядом с ним второе. Это сосредоточенные заряды, посредством которых штурмовые группы действуют против очагов сопротивления противника. Справа возникает короткая, моментально вновь гаснущая огненная струя наискосок. Сноп пламени из огнемета попадает в деревянный дом, сначала происходит только возгорание, а потом дом горит ярким пламенем. Однако тут вступают в бой минометы противника и ведут откровенный неподвижный заградительный огонь за позициями наших передовых частей. Слева, с фланга, пулемет стреляет трассирующими пулями. Противник обнаруживает штурмовые группы, ночной бой разгорается. Остальные подразделения под огнем укрываются в окопах.
В ходе ночной операции передовые подразделения потеряли 40 процентов личного состава. Если не считать частичного успеха на правом фланге, то они были отброшены на исходные позиции. Пехота вовсе не участвовала в атаке. Так Волга на этом участке и впредь остается недосягаемой. Вернувшись с рекогносцировки, командир не разговаривает, он словно окаменевший. Все будет продолжаться как и ранее, в ходе кровопролитных боев местного значения за овладение отдельными развалинами. Вскоре его старый батальон был полностью уничтожен. Требуется пополнение, прибывает замена, Сталинград жадно глотает людей.
4 октября
Бои на фронте дивизии ослабевают. Мы отказались от попытки прорыва к берегу в лоб.
Вчера Флайсснер вернулся на автомобиле. Новые поршни он установил с помощью одного русского хиви[66] в мастерской под Калачом-на-Дону. Должно быть, это настоящий фокус, чтобы машина была на ходу и ни одна песчинка не попала в цилиндры. Они ремонтировали двигатель не в закрытом помещении, а во дворе рядом с большой дорогой, где двигались войска, поднимавшие пыль.
7 октября
В Сталинграде, где идет война на истощение, была учреждена комендатура города, поспешно и с умыслом. Она повесила объявления, извещающие о запрете независимых квартирьеров[67]. И действительно, если подумать – в Сталинграде каждый доволен, если найдет убежище за разрушенными каменными стенами или в подвале! Другое предостережение гласит: «Появление в Сталинграде связано со смертельной опасностью». Солдаты иногда делают крюк, чтобы увидеть своими глазами эту надпись. Кому это удается, фотографирует ее. Однако у всего есть свои причины – и у предостережения о смерти в Сталинграде! Тыловые подразделения часто доходят в поисках дров и материалов для размещения командования на зимних квартирах вплоть до самого города. И наивные и легкомысленные люди несут потери.
11 октября
Свободные дни перед началом нового наступления на старую часть Сталинграда я использую для поездки в свою старую 16-ю танковую дивизию. В ней уже нет однорукого генерала Хубе, он пошел «наверх». Теперь он командует танковым корпусом.
Очень было кстати, что Альвенслебен[68] поставил перед собой задачу, которая привела его на берега Волги, и он смог взять меня в поездку. Мы едем в парк над рекой, где в это время располагаются передовые подразделения. На бахчах еще лежат последние дыни, листва виноградников пожелтела. Парк находится в запустении, там тихо, и все вымерло. Воспоминания о первом посещении этого ранее зеленого, сочного оазиса кажутся мне нереальными, как сон. Низкие заросли на восточном берегу реки поблекли, некоторые кустарники горят ярким осенним пламенем листвы. На солнце ближе к вечеру краски усиливаются. Ультрамарин Волги, которую пересекает ослепительно-белый песчаный остров. Тишина по обеим сторонам фронта, можно даже свободно выйти из-за ограды, не попав под обстрел с востока. Тем не менее построен дощатый забор, который проходит по верхнему краю берегового откоса и скрывает любое передвижение в парке.
На обратном пути смотрю на «акрополь», постройки которого сильно пострадали с августа.
12 октября
Новое развертывание войск. После полуночи мимо аэродрома проходят бесконечные колонны обозов, запряженных лошадьми. Вдоль рубежей сталинградских дивизий на север и северо-восток совершают марш новые ударные части и соединения. Сегодня это дивизия «Бодензее»[69]. С июля, когда она форсировала Северский Донец, я больше не видел ее герб, эмблему с волнами. Безоблачная, теплая погода, напоминающая осень на родине, излучающую задушевность. Всегда работящие, никогда не устающие лошадки ступают своими грациозными копытами по очень пыльной дороге. По сравнению с шумным движением моторизованных частей все происходит спокойно, почти бесшумно. Над дорогой в воздухе повисает прозрачное облако пыли.
В Сталинграде сражение принимает формы подземных боев. В большой канализационной трубе в течение нескольких дней сражается группа русских и держится, несмотря все усилия нашей пехоты и подрывников-саперов.
13 октября
Завтра на севере должна начаться атака. В течение дня мелкий дождь, который размывает дороги, вечером ясно и довольно холодно. Красный закат.
14 октября
«Акрополь», насколько я его знаю еще несколько недель назад с северной стороны, а теперь и с юга, производил до сих пор впечатление единственного однородного комплекса зданий. В действительности его северная часть, которую солдаты называли «замком», соединяется с другим комплексом зданий, который обращен на восток. «Замок» окружен с трех сторон крутыми склонами. Пехота должна сегодня нанести решительный удар, обойдя «замок» с фланга. Местность, откуда началась атака, выглядела издалека как роща красноватых тополей, лишенных листьев, темные верхушки которых поднимаются в небо. Обманчивая видимость! Это скопление развалин, оставшихся от разрушенных и сгоревших кирпичных построек.
«Замок» оборонялся с жутким упорством: атаки производились со всех сторон – из долины снизу, с севера, запада и юга. В утренние часы здесь еще стоял городской квартал многоэтажных высотных кирпичных домов, а вечером от них остались только покрытые копотью руины. Пикирующие бомбардировщики целый день совершали индивидуальные полеты над обороняющимися войсками. Теперь, ночью, в «замке» полыхают пожары и продолжаются кровопролитные бои.
В середине дня атаки развивались в зоне ниже (южнее) тракторного завода, который растянулся на широком участке от «замка» до Волги.
Я попытался рассмотреть эту операцию как можно ближе. Мы хотели объехать долину реки по дороге, где двигались войска, и, вклинившись в колонну, почти застряли. Было видно много убитых гражданских лиц, оказавшихся в зоне обстрела и бомбежек и спасавшихся бегством из города. Вот лежит мальчик с раздробленной головой. Мать прячет мертвого младенца, завязанного в узелок, под свое пальто. Ее руки отекли под тяжестью мертвого ребенка.
Едем к «замку». Машина петляет между воронками, на несколько минут из разрушенного квартала открывается вид на водную гладь Волги. Но потом, сворачивая на север, мы снова попадаем в
