– Как зовут блондинку? – поинтересовался Иван.
– Ты на эту блондинку не заглядывайся, по-дружески тебя предупреждаю, – оторвался от завораживающего зрелища Эдик. – Это подружка самого Аркаши. Если Штырь что-то неладное заметит, то свезет тебя куда-нибудь в лес и за хер на дерево повесит. Посмотри на тот стол, только незаметно. Видишь, две хари минералочку попивают?
– Ну?
– Вот они и следят за тем, чтобы к ней всякие ухари с гнусными предложениями не подваливали.
А девушки между тем уже расстегнули пряжки и стали медленно стягивать с плеч длинную ткань, демонстрируя эротику высочайшего класса. Это были совсем не те грубые пляжные движения, когда женщина снимает коротенькое платьице через голову. Наконец, одежда упала к их ногам, прикрыв узкие ступни. Блондинка одним балетным прыжком преодолела половину сцены и закружилась на месте, подняв ногу выше головы. Зал зашумел, а у Степана захватило дух. Такое он видел впервые. Да, Аркаше не откажешь во вкусе. Наверняка подобные выкрутасы его подруги перед большой аудиторией действуют на него возбуждающе.
– Как же поживает ваш Аркаша? – невинно поинтересовался Иван.
– Неплохо. Ему жаловаться не на что, с начальником УВД водку пьет. Говорят, что даже прокурор города у него в друганах ходит. А ты что, знаешь его? Он ведь птица высокого полета и на нашу грешную землю опускается только тогда, когда поклевать хочет.
– Когда-то тусовались в одной компашке, – соврал Иван, посмотрев на Эдика честным взглядом. – Но давно не виделись. Хотелось бы снова встретиться, поговорить, вспомнить старое. Ты не знаешь, как его найти?
– О! Это очень непростой вопрос. Сейчас к нему не подойти ближе чем на пятнадцать метров. Охрана покруче, чем у нашего губернатора. Старых связей не поддерживает…
В голосе Эдика послышалась обида. Что поделаешь, такова человеческая природа: стоит только кому-то чего-то добиться, как он забывает прежних друзей.
– И что, с ним невозможно даже словечком перемолвиться? – тоже с обидой спросил Иван.
Девушки на сцене в это время сплелись в медленном танце. Казалось, они позабыли, где находятся.
Даже присутствующие поверили, что греческие мелодии унесли девушек к теплому Эгейскому морю на остров Лесбос.
– Неплохо танцуют, – скупо высказался Степан.
– Заявляю авторитетно, по всей России вряд ли отыщется с десяток стриптизерш такого уровня, как эти. Даже в Москве. Это тебе не какая-нибудь подпольная школа, а самая что ни на есть Мариинка! – В голосе Эдика послышались нотки гордости, как будто он самолично учил девушек премудростям балета. – Блондинка какое-то время даже в Большом театре танцевала.
– Что же она там не осталась? – ехидно поинтересовался Иван. – Глядишь, сейчас примой-балериной была бы. – Он оторвался от зрелища всего лишь на несколько секунд, когда наливал себе в бокал вина. – По заграницам бы разъезжала, зашибала бы бабки…
– Ты думаешь, ей здесь хуже, чем за границей? Она столько «капусты» имеет за день, сколько вся труппа Большого, поди, за месяц не заработает!
– Так что там насчет Аркаши? – неожиданно перевел разговор Иван. – Как бы нам его повидать?
Эдик помолчал. Поколебавшись секунду, он подцепил с тарелки последний ломтик малосольного огурца.
– Тебе, Ваня, повезло. Знаешь, где находится кабак «Семиозерье»?
– Еще бы, – усмехнулся Иван, – я в нем столько денег спустил, пока твою сестру обхаживал, что при одном воспоминании дух захватывает.
– Ну, что было, то прошло, – отмахнулся Эдик. – Теперь у Томки другой:. Так вот, завтра там собирается очень серьезная компания. Будут только свои. Ресторан на это время, естественно, закроют. Такое сборище случается только раз в полгода. Будет там, разумеется, и Аркаша. Конечно, он мог бы там и не появляться, хотя бы потому, что давно уже перерос всю эту публику, но он любит поиграть в демократию. Дескать, я, ребята, один из вас, а что я с прокурором водку жру, так это у меня просто работа такая.
Рука Степана слегка дрогнула, бокал, который он держал в руке, ударился о подсвечник и тонко зазвенел. – А если он все-таки не придет? – как можно спокойнее спросил Иван.
– Что значит – «не придет»? Аркаша хоть с ментами дружбу и завел, но о понятиях тоже не забывает. Братва ведь может подумать, что он заносится, а таких не особенно жалуют. Так что придет обязательно. Я даже думаю, что он там останется на всю ночь и будет до утра пульку расписывать.
– И когда же он туда заявится?
– А кто его знает? – пожал плечами Эдик. – Он ведь хозяин! Когда хочет, тогда и приходит, хотя обычно появляется часам к шести.
– Ты не мог бы провести нас в тот кабак? – Иван поставил бокал с вином на стол.
– Если нальешь сто граммов, так обязательно проведу. Ха-ха-ха!
Степан не отрывал от подиума восторженных глаз. Зрелище захватило его всерьез. Иван поймал его взгляд и спросил:
– Эдик, послушай, а вот другая танцовщица, темненькая, она как, трахается?
Эдик брезгливо ответил:
– Вот эту ты можешь поиметь куда захочешь. Но хочу заранее предупредить – она пойдет с тобой только в том случае, если ты отвалишь ей солидные бабки. А в сексе она толк понимает, это тебе я говорю!
– Неужели у такой бабы никого нет? – удивился Иван.
– Почему нет? Еще как есть. Более того, она замужем. Только ведь Вероника у нас девушка самостоятельная и не оглядывается с опаской на мужа-инженера, у которого в кармане, кроме фиги, ничего отыщешь. Если хочешь, я могу договориться с ней. Если ты, конечно, при бабках…
– Ничего, я уж как-нибудь сам. С бабами-то я договариваться умею. Эй, человек, – подозвал он шмыгавшего между столиками официанта, – будь добр, передай эту сотенную во-он той темненькой танцовщице и скажи, что я бы хотел сказать ей пару слов наедине.
– Хорошо. Сделаем, – аккуратно взял купюру официант. Лицо его при этом приобрело заговорщицкое выражение.
– А вот эта бумажка тебе за хлопоты, – сунул Иван еще одну стодолларовую купюру официанту в карман рубашки.
Музыка умолкла, танец закончился, и девушки, похватав одежду и якобы стыдливо прикрываясь ею, сбежали со сцены. Сейчас они напоминали прелестных купальщиц, застигнутых врасплох дерзкими соблазнителями.
– Ну, я пойду, – поднялся Эдик. – Сейчас в соседней комнате крупная игра заваривается. Не хочу упустить свой кусок.
– Значит, завтра в шесть у «Семиозерья», – бросил ему вслед Иван.
– Договорились. Что передать Томке?
– Скажи, что я ее не забыл и очень сожалею о том, что мы расстались.
– Ей будет приятно это услышать, – голос Эдика потеплел. – Ну, будь!
Исчезновение с подиума девушек заставило посетителей углубиться в разговоры. Вместо музыки послышалось бренчание вилок о тарелки. Кто-то матюкнулся в самом углу, и эхо разнесло брань по всему залу.
Возле подиума томился Иван, сжимая в кулаке пачку стодолларовых бумажек. Он явно настроился на интимное свидание. Вышла Вероника, на ней было броское темно-зеленое вечернее платье. О прежней стриптизерше напоминали только оголенные плечи. Хмырь подошел к девице слегка поспешнее, чем следовало бы. Он наклонился, что-то сказал ей, и Степану почудилось, будто он поцеловал девушку в загорелое плечико.
Девок Иван и впрямь охмурял блестяще, этого никто не мог отрицать. Достаточно было ему открыть
