чесалась от укусов и видела, что чекиста медленно объедают. Отгонять было бесполезно. Откопав в земле небольшую ямку, она наломала туда небольших веток и подожгла. Когда ветки прогорели, положила сверху кусок коры и прикрыла влажным мхом. Повалил дым. Гнус сразу стал доставать меньше, но еще пробовал атаковать. И тут чекист снова заговорил. Вздрогнув от звука его голоса, Евдокия обернулась. Алексей словно надиктовывал доклад невидимой машинистке.
– Ознакомившись с положением дел в округе, я сделал вывод, что местное руководство не справляется с задачей, поставленной партией. Они превратили идею колхозов в пугало, от которого крестьяне бегут в лес к бандитам. На каждом шагу обнаруживаются превышения полномочий и злоупотребления, а то и вредительство. Решения местной номенклатуры вызывают лишь недовольство населения и саботируют все проводимые мероприятия по созданию коллективных хозяйств и обеспечению их натурфондами. План переселения кулаков не проработан. Если операция будет проведена в намеченных масштабах, мы потеряем огромные трудовые резервы и не выполним план по сдаче хлеба. В данный момент из-за неэффективного руководства окружного исполнительного комитета партии положение на селе просто катастрофическое…
Евдокия слушала и не могла поверить своим ушам. Она не думала, что кто-то из красных может встать на защиту крестьян или довести до руководства истинное положение дел. «Может, это только бред? Сейчас его мучает совесть, а как очнется, так и забудет про все», – рассуждала она мысленно. – Зачем он ей вообще сдался?
Сначала Евдокия думала, что возьмет чекиста как заложника, ведь он был у красных самым главным. Теперь у нее на этот счет возникли сомнения. Стоило ли его тащить дальше за собой? Рана была довольно серьезная. Внутрь попала инфекция, а у них в крепости даже нормального врача нет, чтобы его вылечить. С другой стороны, не везти же его назад красным. Она жевала землянику, собранную на пригорке, и думала, что делать дальше. В крепости лечить мог только Томыспаев. Значит, ей придется идти на поклон к этому старому черту.
С приходом ночи похолодало. Евдокия решила, что пора ехать. Отвязав коня, она привязала к седлу жерди волокуш, перевалила на них чекиста и пошла вперед, следя за тем, чтобы раненый не слетел. Искать его потом в темноте было бы затруднительно. Дорогу освещала факелом. Потом вышла на тропу, по которой жители крепости ходили на озера за карасем, и идти стало легче. Везти раненого в крепость она не стала, а повезла сразу к шаману.
Томыспаев уже спал. Евдокия громко постучала в дверь и услышала возню да старческое ворчание.
– Кого это посреди ночи еще принесло?
– Это я, Евдокия, – крикнула она, – открывай, есть дело.
Тяжелая дубовая дверь отворилась. Заспанный Томыспаев осторожно выглянул. Убедился, что она была одна, и только потом вышел с зажженной керосиновой лампой в руке.
– Ну, что за дело? – спросил он недовольно, стараясь разглядеть темную массу на волокушах позади атаманши. Потом он осветил посеченное ветками лицо Евдокии и удивленно воскликнул: – Что с тобой случилось?
– Ночью скакала и поранилась, – ответила она быстро. Затем пояснила: – Ездила к красным. Захватила их начальника в заложники, самого главного из ОГПУ. Посмотрим, что они теперь будут делать.
У Томыспаева от удивления открылся рот. Он подошел, осветил человека на волокушах и ахнул.
– Он ранен, – добавила Евдокия будничным тоном. – Сопротивлялся, собака. Не хочу, чтобы он сдох. Ты не мог бы его подлечить? Я хорошо заплачу…
– А надо ли его лечить? – скривился Томыспаев, с ненавистью поглядывая на чекиста.
– Надо, – подтвердила она, – ты сможешь? Если нет, то поищу где-нибудь других специалистов или захвачу настоящего врача.
– Я сам все сделаю, – зло буркнул Томыспаев, – тащи его в дом.
– Только когда будешь лечить, помни, что он очень опасен, – предупредила Евдокия, – не вздумай развязывать его. Внимательно следи…
– Справлюсь, – сухо заверил Томыспаев.
Анисья вскрикнула от радости, увидев на пороге сестру целую и невредимую. Только царапины на лице да пара ссадин. Она бросилась к ней на грудь и зарыдала:
– Господи, я думала, что не увижу тебя больше! Когда мне сказали, что вас захватили, я чуть не умерла…
– Да, ладно, все уже в прошлом, – вздохнула Евдокия, обнимая сестру, и в глазах у нее зачесалось от подступающих слез. Плакать она не любила, поэтому, отстранив сестру, сурово буркнула: – Ладно, хватит реветь. У нас есть о чем поговорить, а времени мало. Красные скоро сюда придут.
– Я знаю, мы готовимся, – кивнула Анисья и предложила: – Есть хочешь?
– Спрашиваешь еще, – фыркнула в ответ сестра, усаживаясь за стол, – давай тащи чего есть да побольше. Я в лесу только горсть ягод перехватила. В животе словно волки воют.
Анисья принесла блюдо с вареной медвежатиной, вареную картошку, хлеб, молоко, мед и варенье из морошки, чтобы быстрее восстановить силы.
Прежде чем приступить к еде, Евдокия грустно сказала:
– У меня плохие новости насчет крестного. Его убили. Один из красных…
– Как, – выдохнула Анисья со слезами в глазах, – он же слепой инвалид! Он же мухи не обидит! За что они его?!
– Из-за золота, – коротко пояснила Евдокия и сунула вилкой в рот кусок мяса. Местные для этого пользовались палочками, так как считалось большим грехом есть мясо медведя руками или резать ножом. Про вилку в правилах ничего не говорилось.
– Какое золото, у него же ничего не было, – всхлипнула Анисья, ничего не понимая.
– Это запутанная история, – пояснила Евдокия с набитым ртом, – дай поем и все расскажу тогда.
Подкрепившись, она рассказала сестре всю историю: про плен, про побег, про золото.
– Боже мой, а девочку этот выродок зачем похитил? – ужаснулась Анисья, когда рассказ дошел до этого места.
– Наверное, использует ее в качестве проводника, – пожала плечами Евдокия, – когда она ему перестанет быть нужна, он ее убьет, наверное…
– И ты так спокойно об этом говоришь, – покачала головой Анисья.
– Спокойно потому, что я не позволю ему этого сделать, – отрезала Евдокия, бухнув кулаком по столу. – Я найду этого гада, и он будет умирать очень долго и мучительно, как наш крестный умирал.
– Это же недалеко отсюда. Надо спасти девочку. Соберем утром людей и поедем туда, – возбужденно заговорила Анисья.
– Ты, наверное, не совсем меня поняла, – укорила ее Евдокия, – сюда идут красные. Надо оборонять крепость. Каждый человек на счету. И притом там, в пещере, золото. Ты что, хочешь всем об этом рассказать? Знаешь, что тогда будет? Очень быстро это все дойдет до красных, и они бросят за этим золотом целую армию. Никто об этом не должен знать. Сначала мы разберемся с красными, а потом займемся золотом и девчонкой. Они сегодня только туда дошли. Обратно два дня пути. Он еще там будет лазить день, пока золото найдет. Ведь те, кто прятали его, не положили все прямо у входа. Думаю, золото надежно спрятано.
– Слушай, допустим, ты нужна тут, у тебя хорошо получается руководить боевыми операциями, но я – то тут, по сути дела, пока не нужна и могу съездить к пещере, – вкрадчиво заговорила Анисья. – Боюсь, мы можем опоздать, и он убьет девочку. Да и золото из-за него может попасть к красным. Если они идут сюда, то могут перехватить его по дороге.
Евдокия задумалась. Сестра говорила верно. Этот лжеученый мог действительно все испортить. А золото это – их шанс выбраться отсюда и перебраться за кордон. Но одной ей идти было нельзя. Ученый хоть и старик, а все равно опасно идти с ним один на один. Сестре нужно было взять с собой толкового парня, который бы мог держать язык за зубами и которым, в случае чего, можно было пожертвовать. На ум
