На другое утро Ровнин прежде всего отправился в общежитие. Он хотел попасть туда пораньше.
Утром, в отличие от вчерашнего, троллейбус был переполнен. Ровнин втиснулся в заднюю дверь с трудом. Но, привыкнув, дальше он протолкнулся уже легче. Расщепив сдавленные тела, осторожно проскользнул к заднему окну. Переполненный транспорт был для него в данном случае слабым местом — из-за пистолета. Пистолет был подвешен в кобуре на поясе, даже не под курткой, а под рубашкой, подвешен довольно плотно, сбоку слева, почти под мышкой, так, чтобы предплечье все время прикрывало его. Но даже эта предосторожность его не устраивала: мало ли на кого можно натолкнуться в толчее...
Выйдя из троллейбуса, Ровнин не спеша завернул в переулок. Теперь, утром, он увидел еще издали, как из общежития выходят девушки. Сейчас он шел, стараясь не смотреть на них, делая вид, что рассеянно оглядывает дворы, мимо которых проходит. Дворы были южными, с кипарисами, пирамидальными тополями, бельем, висевшим между деревьями и этажами на натянутых веревках. Вокруг одного из дворов, вымощенного брусчаткой, тянулась на уровне второго этажа застекленная балюстрада. Ровнин посматривал в эти дворы, но девушек все равно видел. Они выходили из общежития парами, втроем, изредка по одной, и сразу же поворачивали в его сторону. Девушки явно спешили. Он уже знал, что учебный корпус — на улице Плеханова, всего через остановку, добежать туда можно минут за десять. Всем девушкам было примерно от семнадцати до двадцати; сейчас, проходя мимо, Ровнин почти физически ощущал, как они смотрят на него. Если же не смотрят, то явно обращают внимание, проходя мимо. «Да, с этим будет тяжело, — подумал Ровнин. — Неужели в общежитии одни девушки?» Нет. Вот из дверей вышел парень — невысокий, круглолицый, тонкошеий. В задерганном сером свитере, джинсах и кедах. Прошел мимо, посвистывая. Вот еще двое парней. Выходят, громко разговаривая. С ними три девушки. У всех сумки через плечо. Идут, разговаривая и сойдя на мостовую. Посмотрели на него, почти пройдя мимо. Вот ребята что-то сказали девушкам — те рассмеялись. Ясно, все они тут друг друга знают наизусть. Парней, кажется, раз-два и обчелся. Что называется, чистый девичник.
В женщине, которая сидела за столом дежурной, он безошибочно узнал Полину Николаевну Ободко. Волосы те же, что и на фотографии, соломенно-седые, стянутые назад тугим узлом. Когда-то, наверное, тетя Поля была пригожа собой, но сейчас от ее лица, от маленького носа и сложенных над сухим подбородком пухло-морщинистых губ исходили замкнутость и старческая настороженность. Тетя Поля будто все время пыталась понять, не скрыт ли во всем, что происходит вокруг, обман. Правда, это ощущение скрашивали глаза — широко расставленные, ясно-серые, смотревшие прямо и мягко. Тетя Поля была в цветастом, не раз стиранном платье; поверх платья была надета меховая овчинная безрукавка.
Ровнин остановился у стола. Кивнул. Так как тетя Поля молча смотрела на пего, он широко улыбнулся:
— Полина Николаевна?
Тетя Поля медлила, будто не зная, признаваться ли, что она — Полина Николаевна.
— Здравствуйте, — Ровнину сейчас нужно было только одно: произвести наилучшее впечатление. — Полина Николаевна, меня зовут Андрей. Я, наверное, работать с вами буду.
— Со мной? — тетя Поля всмотрелась в Ровнина. Мимо прошли еще три девушки — кажется, последние. — Зачем же со мной? Что, в общежитии?
— В общежитии.
— Так, так, так, так. Ох ты, сокол какой! — тетя Поля прищурилась. — Воспитателем? Воспитателя-то у нас нет.
Ей стало как будто легче. Да, человек она крайне недоверчивый.
— Не воспитателем — помощником коменданта.
— Это что же, должность новую ввели? — тетя Поля, кажется, совсем уже поверила ему. Добродушно оглядела Ровнина с ног до головы. — Помощник-то нам нужен, нужен. А от кого вы?
— От Игоря Петровича.
— От Игоря Петровича? — в голосе тети Поли теперь уже слышалось уважение. — Так, так, так, так. Ох ты, сокол какой!
— Правда, я еще только присмотреться пришел.
— А что тут присматриваться? Варя-а! — крикнув это, тетя Поля обняла себя за плечи, будто ей было холодно. — Присмотреться. Что присматриваться? Народ у нас аккуратный, хороший. А присматриваться — чего тут?
— Да уж наверное, — сказал Ровнин.
— Правда, насчет здания... — не договорив, тетя Поля оглянулась. Крикнула: — Варя! Варвара Аркадьевна! Аркадьевна-а! Варя! Ва-аря! Да где ты?
«Тетя Поля пищ. тех.! Св.? — подумал Ровнин. — Какая тут может быть «св.» — с такой тетей Полей?»
— Сейча-ас! — раздалось сверху. — Ну что там?
— Варь, спустись на минутку. Дело.
Тетя Поля повернулась:
— Комендант наш, Варвара Аркадьевна. Хорошая женщина.
— Полина Николаевна, вы что-то начали «правда, насчет здания» — и не закончили?
— Да нет, — тетя Поля улыбнулась. — Здание, я говорю, у нас небольшое, только, правда, хотела сказать, запущено немного. Так вот вы и поможете.
А может быть, именно как раз и «св.»? С такой тихоней?
— Это всегда, — сказал Ровнин. — Я ведь на все руки мастер. Штукатурю, белю, плитку кладу.
Сверху спустилась женщина в синем сатиновом халате, полная, пышущая здоровьем; лицо ее было кругло-розовым, волосы убраны под лиловую косынку. Сказать, сколько ей лет, было нелегко; после колебаний Ровнин дал ей от тридцати до сорока.
— Плитку? — сказала тетя Поля. — Ай-яй-яй. Неужто и плитку?
— Да я все. Сантехнику заменяю, краны. Телевизор есть — и телевизор подстрою.
— Неужто и телевизор? — сказала женщина.
Ровнин незаметно оглядел комендантшу:
— И телевизор. Здравствуйте.
— Здравствуйте, я комендант общежития, — женщина поправила косынку. — Варвара Аркадьевна.
— Работать он будет у нас, Варь! — тетя Поля покачала головой, что означало: «ну и дела». — Работать, слышь? От Игоря Петровича он.
Варвара Аркадьевна несколько секунд смотрела на Ровнина изучающе. Надо побыть здесь хотя бы несколько дней, подумал Ровнин. Мало ли что может стоять за этими тихонями. Ведь раз он уже взялся за этот техникум, с его стороны тоже все должно быть чисто.
— Я еще не знаю, — надо выглядеть как можно скромней. — Вот посмотреть зашел.
— А кем, интересно? — комендантша опять поправила косынку. — Работать?
— Вроде помощником вашим.
— Помощником? А не воспитателем? Что, должность новую ввели?
«Врать так врать», — подумал Ровнин. Да и потом, вряд ли Семенцов его подведет.
— Да как будто ввели.
— Ну вот и хорошо. У нас же тут, — Варвара Аркадьевна широко и театрально развела руками. — У нас же тут — одна молодежь! Работать удовольствие. Николаевна? — комендантша повернулась к тете Поле.
— Ну, я и говорю, — подхватила дежурная.
— Ребята, девушки, и все учатся, все за собой убирают. Совет общежития у нас, и вообще. Простите, вас-то как зовут?
— Андреем.
Кажется, пока все идет чисто. Даже очень чисто. А может быть, слишком чисто?
— А по отчеству?
— Да ну! — Ровнин улыбнулся. — Я по отчеству не привык. Зовите просто Андреем.
— Договорились — Андреем. Сами-то местный? Южинский?
Проверка? Или от простоты душевной?
— Считайте, южинский. Родился здесь, ну, потом уезжал, армия, то, се. Сейчас вот вернулся.
