другую ее руку золотистую коробочку с французским парфюмом.
Алина улыбнулась, состроила богатому дяде глазки и небрежно сунула коробочку в ридикюль.
Всю дорогу до Иллирии Антон Аркадьевич жмурился, как кот, в радостном ожидании. Еще несколько часов — и он получит в центральном банке Иллирийской столицы Гипериона деньги по чеку Билла Йейтса. Большие деньги, просто огромные!
Большие деньги, чудесный средиземноморский остров, любимая женщина…
Он покосился на Алину, которая дремала в соседнем кресле.
Точнее, она делала вид, что дремлет, чтобы старый козел не донимал ее разговорами. Ну ничего, терпеть его осталось недолго, теперь главное — получить в банке деньги американца, а дальше — дело техники. Она выпотрошит старика и выкинет его, как пустую упаковку от чипсов. Как же он ей надоел — его сальные шуточки, его похотливый взгляд, его нездоровая старческая страсть…
Самолет Иллирийской авиакомпании совершил посадку в аэропорту Гипериона. Толпа жизнерадостных российских туристов хлынула на выход, предвкушая две недели отдыха в этом райском уголке Средиземноморья. Паспортный контроль в Иллирии — чистая формальность, здесь не требовалось даже получать визу. Однако, когда Антон Аркадьевич и его спутница подошли к окошечку контроля, из-за барьера с табличкой «только для персонала» появился невысокий грек с пышными черными усами.
— Пройдемте со мной, — негромко сказал грек Суходольскому, — и вы тоже, — повернулся он к Алине.
— В чем дело? — Антон Аркадьевич почувствовал неприятный укол где-то под ложечкой. Происходило что-то не правильное, что-то неожиданное, не вписывающееся в его планы.
— Пройдемте и все выясним, — вежливо повторил грек. За спиной у него появились двое рослых полицейских в опереточной иллирийской форме.
В маленькой, душной служебной комнате грек перестал быть вежливым.
— Это ваш багаж? — спросил он Суходольского, положив на стол его кожаную дорожную сумку. Суходольский кивнул, еще ничего не понимая.
— Я не имею к этому господину никакого отношения! — поспешно заявила сообразительная Алина.
— Очень хорошо, — грек кивнул, — но это — ваше? и он потянул на себя ее ридикюль.
Через секунду он вынул из сумки Суходольского статую Свободы и поставил на край стола.
Рядом с этим сувениром оказалась коробочка французских духов из сумочки Алины. Грек ударил по статуэтке рукояткой револьвера. Голова в терновом венце отлетела, и на стол посыпался белый порошок. Когда грек вскрыл складным швейцарским ножом золотистую коробочку, в ней тоже вместо духов оказался белый порошок.
— Иллирия — свободная страна! — патетически воскликнул грек. — Иллирия — прекрасная и гостеприимная страна! Но не надо злоупотреблять ее гостеприимством! Такие, как вы, разрушают здоровье и нравственность нашей молодежи! Вам должно быть известно, что по иллирийским законам за ввоз в нашу страну наркотиков полагается пожизненное заключение!
— Сволочь Билл! — простонал Антон Аркадьевич. Жизнь кончилась.
— Ну вот, — сказал Яков, останавливая машину у Ирининого подъезда, — в принципе мы обо всем договорились. Завтра я пришлю за вами машину, и мы оформим договор. Значит, наша компания покупает у вас шесть романов, о деталях мы уже договорились с Жанной Георгиевной.
Он вышел из машины, открыл перед Ириной дверцу и подал руку.
— Всего доброго! улыбнулась Ирина, глаза ее так сияли, что Яков задержал ее руку в своей надолго.
Ирина помахала рукой Кате, выглядывавшей в окошко, и пошла было к подъезду.
В это время подъехала машина — весьма скромные «Жигули», из нее вышел сотрудник агентства «Тамара» Константин с неизменной золотой цепью на шее и широкими шагами направился прямо к Ирине. Катя испуганно ойкнула.
— Что еще такое? — недовольно спросила Ирина, когда дорогу ей преградил Константин.
— Типа прошу извинить, — буркнул он, — но там в агентстве сильно интересуются, будете ли вы договор продлевать. Потому как действие заканчивается, и нужно либо закрывать, либо продлевать.
У вас дома никто к телефону не подходит, вот я конкретно и приехал.
— И я тоже! раздался сзади возмущенный голос, и перед Ириной предстал господин Семиренко собственной персоной.
— Господи, а вы-то зачем? — простонала она. Кажется в прошлый раз мы все решили!
— В прошлый раз я был не в лучшей форме, признался Павел Лаврентьевич, — а сегодня готов убедить вас, что я подойду вам гораздо больше, чем он!
— Но! — удивился Константин. — До чего же ты, Лаврентьич, настырный мужик! Ведь сказано было — дело будут иметь только со мной! Так ты норовишь всюду без мыла влезть!
Тут он сообразил, что ляпнул при Ирине не то и извинился.
— Ирина Анатольевна, у вас проблемы? — послышался сзади голос Якова.
Константин обернулся, оценил внешний вид приблизившегося мужчины и призадумался. На данный момент он не связан был с Ириной договором, кроме того, Яков был совсем не похож на Ирининого мужа, поэтому Константин только пожал плечами.
— Я позвоню в агентство и сама с ними разберусь, — сказала Ирина, грозно глядя на Катю, выглядывающую из окна машины. Катька делала виноватое лицо, складывала губки бантиком и прижимала руки к груди, стараясь передать, что она хотела как лучше, а получилось как всегда.
Вдруг глаза у нее стали круглыми от удивления. Катька заморгала часто-часто, потом вытянула шею, и в глазах у нее появилась самая настоящая паника. Ирина, чувствуя уже, что случилось непоправимое, оглянулась и замерла на месте.
— Какая встреча! — приветствовал ее муж. Дорогая, у тебя возникли сложности? А, понял, ты запуталась в собственных мужиках? Бывает, знаешь ли, такое невезение — кто-то перепутал время, кто-то попал в пробку, вот они и явились к тебе все вместе. Это даже хорошо, теперь они будут иметь представление о существовании друг друга, а также о твоей потрясающей любвеобильности.
— Да замолчи ты! — выкрикнула Ирина.
Ей было ужасно неудобно перед Яковом. Она-то старалась произвести на него приятное впечатление и кажется преуспела в этом! Она пыталась убедить его, что кинокомпания никак не прогадает, купив шесть ее романов, так как если сериал получит высокий рейтинг, то возможно их дальнейшее плодотворное сотрудничество, поскольку Ирина работает очень быстро и качественно.
— Отчего интересно я должен молчать? — издевательским тоном продолжал муж (бывший, черт бы его побрал!). — Мне в отличие от тебя скрывать нечего. Лгать и изворачиваться мне не нужно, я приехал навестить тебя и детей и вот застаю такую картину… — он красноречиво развел руками.
Андрей Снегирев был сегодня в самом скверном настроении, поскольку дело о наследстве, то бишь о квартире умершего троюродного дядюшки он безнадежно проиграл. Русские родственники вовремя подстраховались, да еще и, не стесняясь, высказали ему все, что думают о некоторых индивидуумах, которым мало безбедной жизни в Англии, они еще норовят ухватить кусок из России. Недовольство это вкупе с ревностью к жене и заставило его забыть о приличиях и устроить безобразную сцену на улице.
Ирине показалось, что при последних словах мужа на лице Якова показалась ухмылка презрения. Презрение имело место, и относилось оно, разумеется, к этому жалкому типу, который вместо того, чтобы навести порядок в семье самостоятельно, позорит женщину, устраивая скандал на глазах у всех. Ирина же отнесла презрение к своей персоне. Теперь он посчитает ее несерьезной легкомысленной женщиной и не станет заключать с ней контракт. И завтра ее выгонят со студии взашей!
И виноват в этом будет он — вот этот человек, за которого она на свою беду вышла замуж девятнадцать лет назад! Где были ее глаза, отчего она не разглядела его раньше? Отчего она не разорвала с ним отношений, когда он уехал, ведь знала же, что ничего у них больше не склеится? И вот теперь, когда она самостоятельно преодолела все трудности, нашла работу, преуспела в своей деятельности, когда ей повезло встретить продюсера, который заинтересовался ее романами, этот тип, бывший муж, встрял со
