какие-то неопределенные знаки, и таможенник благоразумно решил не связываться.
Мы, не торопясь, поехали дальше.
— Закон должен быть одинаков для всех! — веско объявили у меня под локтем.
Гверрел пустил своего коня рядом, и теперь сурово сверкал линзами очков.
Я с любопытством посмотрел на заклинателя. Неужели он предпочел бы торчать на посту битый час, пока чиновник будет записывать показания плохо говорящих по арконийски солдат? Господи, и эти его очки…
— А вы считаете разумным задерживать такое количество народа рядом с рекой? Я, например, не уверен, что здешние твари поддерживают контакт с нашими друзьями из Ганту.
Заклинатель озадаченно нахмурился, я вздохнул и постарался вернуть себе объективность.
— Вы, конечно же, правы — не следовало мешать человеку исполнять его долг. Но я уверен, что мастер Ребенген и ваш капитан уладят все необходимые формальности.
Гверрел остался в некотором сомнении.
Мой наставник и Харек догнали нас галопом буквально через пятнадцать минут. На все вопросы чародей только отмахнулся:
— Да пустяки, честное слово! Я заранее попросил мастера Харека составить списки, оставалось только подписи поставить. Уважаемый офицер просто не понял, о чем речь. Ты не сердись на него, Гэбриэл, он недавно на должности и еще не имел удовольствия общаться с твоей семьей.
Моей семьей? То есть, со мной и… с папой. Если подумать, отец бы повел себя так же, разве что о составлении списка распорядился бы сам. Гм… Что же это я последнее время такой взвинченный? Где-то в глубине души мне послышался гнусный смешок. Да нет, на шутки Тени это не похоже, призрачный вор не склонен был к открытому конфликту. Это, скорее, наша, семейная черта…
Третий Драконис подряд. Добрейшие подданные закопают меня живьем, наплевав на Разрушение. Даже у ангельского терпения бывает предел.
Пора брать себя в руки. То равновесие личностей, о котором вскользь упоминал наставник, устанавливалось явно не в самом удачном месте. «Ты станешь тем, кем захочешь», — твердо напомнил я себе. Осталось выбрать — кем, и захотеть. Только не Новым Арконийским Пугалом! Неужели я не смогу быть тоньше, благоразумнее, чем отец? Я столько читал о Древнем мире, так восхищался тогдашними нравами и порядками, и все только для того, чтобы при первом удобном случае начать подтверждать репутацию семьи. Я просто обязан перенести хотя бы толику былого благолепия в настоящее. А поможет мне в этом… Вот он, едет со своими, но немного впереди, зорко оглядывая земли исконных врагов в поисках очевидного непотребства. Гверрел. Ценный кадр. Вредный до жопы, но любой непорядок углядит, и шум поднимет такой, что Ракшам тошно станет. Если его свои же не придушат, надо будет страдальца прикормить, дать какую-нибудь должность, но главное — не позволять ему общаться с папой. Папа его бантиком завяжет, останутся одни очки. Ну, не любил мой папа, когда ему читают мораль.
Дорога струилась между холмами, уводя нас все дальше и дальше от Пустоши, реки, демонов и бездорожья. Я ехал в каком-то странном ошеломлении, отыскивая и находя привычные черты арконийского жизни, пытаясь убедить себя, что цель достигнута и все позади. У меня ничего не получалось, знакомая с детства земля отказывалась принимать меня. Взгляд сам собой шарил по сторонам, вглядываясь в изгибы дороги, выискивая движение в кустах терновника, в густом ковре бурой колючки с редкими вкраплениями диких злаков. Я беспокойно мял в руке уздечку, пытаясь не привлекать внимания спутников к необъяснимому приступу паранойи. Раньше со мной такого не случалось, с другой стороны, раньше у меня не было души. Тень Магистра тихо нашептывал, что стоило бы напиться…
В конце концов, я пришел к выводу, что мое сознание стучится очередное пророчество, как всегда невнятное. Спасибо, хоть без кошмаров. Ясно только, что ничего хорошего не предвидится.
Уже позже, на постоялом дворе, когда я принял долгожданную ванну и съел нормальный, а не забацаный кулинарами от Пограничных пирог, мне пришло в голову обсудить этот вопрос с Тенью. Вызвать внутреннюю раздвоенность оказалось неожиданно легко, но призрачный вор делиться своими соображениями не спешил. Анекдотов тоже не было.
«Ну, что, жизнь налаживается?» — окликнул я его.
Неопределенное мычание.
«Что мрачный такой? Хочешь, я тебе пива закажу? Нам сейчас все можно».
«Лопату себе закажи, — посоветовал Тень. — И мессу погребальную, вдруг твой папан забудет.»
Я почувствовал легкое раздражение. Почему я — меняюсь, а этот урод как был, так и есть?
«Без хамства никак?»
Мученический стон.
«Я чё виноват, что умный?»
«Зато я — красивый!»
Тут ему возразить было нечего.
«Ладно, кончай говниться, колись, что тебя беспокоит? Я ведь и сам разберусь, просто сейчас лень».
«Почти три месяца мотаемся — он не разобрался, а тут, типа, разберется! Ха!»
Я мудро промолчал. Вы никогда не пытались перестать спорить с самим собой? Это ведь, по сути, абсолютно бессмысленное занятие: упрекать себя в том, что раньше казалось очевидным, предъявлять заранее известные аргументы, плодить обиды, которые не решить банальным мордобоем. Только время тратить без толку. Надо просто дать пене раздражения осесть, и тогда в душе обнажатся истинные корни желаний и сокровенные тайны интуиции.
Я велел слуге принести темного пива (напиток, который это тело еще никогда не пробовало) и всеми частями своей личности погрузился в молчание. Причина всех моих тревог внезапно стала очевидной.
«Ты думаешь, что маги не смогли решить эту проблему с покушением?»
«Твой папан за пять лет не решил, а они — за месяц справились? Болтай, болтай!»
«Я выясню все у наставника, в подробностях», — твердо пообещал я.
«Во-во! Давно пора растрясти этого…»
Ругаться на чародея Тень не стал, но я все равно поморщился. Да, наши разговоры с мастером Ребенгеном больше напоминали допрос, причем на вопросы отвечал я.
«Я этим займусь, честно. Сам понимаешь, раньше времени не было!»
«Это верно», — вынужден был согласиться вор. — «Просто на шею сели, и едут, и едут!»
«Зато мы теперь герои».
«Ну да, ну да! Ты как папане своему об этом скажешь?»
«Он не МОЙ, а НАШ. И я над этим работаю».
И тихо молюсь, чтобы дело как-то разъяснилось без меня.
При мысли о необходимости объясняться с отцом меня начинало мутить. Интересно, что он скажет по поводу такого поворота дел? Появление в нашей семье Разрушителя наполнит его гордостью или наоборот — вызовет отвращение? Господи Боже, и как я ему все объясню…
«Не кисни!» — Тень Магистра снизошел до утешений. — «На крайняк мы от него в Ганту свалим, да и дело с концом! Кроликов разводить».
Усталые путники неторопливо втянулись в ворота единственного на все селение постоялого двора. Солнце цеплялось за коньки крыш, воздух наполнила вечерняя сырость. Все верно, лето на исходе, уже и до осеннего солнцестояния недалеко… Местные пьянчуги, едва завидев мундиры Пограничных Стражей, предпочли ретироваться, оставив общую залу полностью в распоряжение свиты Лорда. Хозяин заведения, имевший опыт общения с проблемной публикой, исполнял распоряжения Ребенгена быстро и без лишних вопросов. Таков и должен был быть правильный порядок вещей. Чародей оставил наследника провинции блаженствовать в ванне с теплой водой и отправился чертить пентаграмму вызова.
Если бы ванны не было, ее пришлось бы наколдовать — молодой Лорд выразил желание помыться, не вникая в обстоятельства. Желание было высказано таким тоном и с таким выражением лица, что чародей понял — ванна должна появиться хоть из-под земли, или последствия будут непредсказуемы. Ну, а то, что мраморную купальню заменил большой дубильный чан, это были уже мелочи жизни.
Гверрел пробовал выступать. Ребенген прижал его в углу и предложил вспомнить об обстоятельствах
