пробуждения его собственного Таланта. Заклинатель тут же заткнулся и стал выглядеть почти виновато.
Еще бы нет!
К какой бы школе ни принадлежал практикующий магию, шел ли он по жизни с шаманским бубном, магическими амулетами или, подобно дикарям с юга, с гирляндой черепов священных животных, первый шаг в его ремесле был подобен второму рождению и почти столь же рискован. Какой бы сложной и тщательной ни была подготовка неофита, наступал момент, когда Силу необходимо было призвать, и позволить стихии завершить начатое — прожечь себе путь. Ребенген знал магов, которые так никогда больше и не решились повторить это. Входя в жизнь человека, магия изменяет все, другим становится восприятие мира, его цвет и вкус. Какие изменения в психике может вызывать стихия Разрушения (это не считая изначального раздвоения личности адепта), чародей боялся даже предположить. Недаром же имитация ритуала Пробуждения, практикуемая Черепами, так напоминает изощренную пытку.
И поэтому, когда их драгоценный Разрушитель объявил, что прежде еды и сна он желает погрузиться до затылка в сосуд с теплой водой, маги должны были в лепешку расшибиться, но обеспечить все необходимое.
Но вот дневные хлопоты были окончены, и пришло время вспомнить про Долг.
Ребенген выбрал для ворожбы тихую комнату в задней части постоялого двора. Помимо необходимого в таком деле уединения, там имелся большой стол с каменной столешницей, этот осколок роскоши идеально подходил для начертания пентаграмм. Работая над рисунком, чародей ловил себя на странном ощущении нереальности происходящего. Так странно было после месяцев напряженных странствий, непрерывного потока новых впечатлений обнаружить себя в привычном интерьере арконийской гостиницы.
Председатель Нантрек отозвался после небольшой паузы.
— Мы пересекли границу, — Ребенген намеренно не поддерживал связи с Орденом во время пути от Обители Мормы. Конечно, проследить личный вызов невозможно, но это теоретически, а на практике лучше не рисковать.
— А у нас плохие новости.
Это означало, что бывший первый помощник Главного Целителя оказался умнее своих коллег.
— Не умнее, а беспринципнее, — поправил Нантрек, уловив настроение Ребенгена. — Он устроил диверсию, и не одну. Только чудом удалось избежать больших жертв. Пока мои люди ликвидировали последствия, след был потерян. Следующий раз мы будем действовать жестче. Он объявлен в розыск, официальное обвинение — колдовство и убийство в стенах Академии, что является истинной правдой.
Ребенген припомнил свое общение с Сандерсом в поместье Лорда. Желчный, решительный вояка ничем не привлек внимание, не вызвал беспокойства. Ребенген ни на секунду не усомнился в надежности помощника Главы Целителей, в возможности положиться на его дела и суждения. И все это время Сандерс ЗНАЛ, что происходит, совершенно точно.
Ребенгена затошнило. С врагом такого уровня он еще ни разу не сталкивался. Лживый, двуличный, непредсказуемый, в совершенстве владеющий всем арсеналом боевых подразделений Ордена Магов, равно плюющий и на метафизические основы бытия, и на жизни невинных граждан…
— Я рад, что вы понимаете глубину проблемы, — отозвался председатель. — Мы вынуждены были связаться с Лордом Дарсаньи. Мы не упоминали о покушении, естественно, а напирали на то, что разыскиваемый — убийца и колдун. Лорд был ИСПУГАН и рассказал все, что знал. Похоже, Сандерс ШАНТАЖИРОВАЛ правителя Дарсании. Конечно, Лорд Рамон отнюдь не Драконис, но и слабонервным человеком его не назовешь. Рамон утверждает, что Сандерс не был организатором первого покушения, по крайней мере — напрямую, но потом был полностью осведомлен об его обстоятельствах. Фактически, Сандерс предложил Лорду ЗАЩИТУ, и тот, памятуя о мстительности повелителя Шоканги и гневе короля, ее принял. Первое преступление повлекло за собой второе, и под конец Сандерс распоряжался дарсанийской охранкой как хотел.
Маг Ордена, манипулирующий полицейскими силами провинции? В тайне от непосредственного руководства. Ребенген подавил желание стукнуться лбом о столешницу — там была нарисована пентаграмма. Где сели, там и слезли. Несколько месяцев беготни, и он возвращается к тому же самому вопросу, с которого и начал расследование. Мотив. Ни у одного из фигурантов не было мотива совершать именно то, что они совершили. Все это не вело и не могло привести аббата Браммиса к власти, Лорда Рамона — к богатству, баронета Сорсета — к славе, а брата Ароника — к Богу. Всех их ловко провели, даже тирсинские наемники и те были обмануты и преданы. Но вот теперь найден подлинный источник зла, и какой же мотив есть у него?
Чувства Нантрека, струящиеся через пентаграмму, выражали полную солидарность.
— Может, это что-то в прошлом? Личная заинтересованность, обида, конфликт?
— Мы пытаемся выяснить, но это нелегко. Сандерс — сирота. Ни в приюте, ни позже, в Академии, у него не было близких друзей. Исключительно… неуловимая личность. Лорд Бастиан пропустил членов оперативной группы в Шокангу. Думаю, нам надо сосредоточиться на том, чтобы обеспечить безопасность наследника до тех пор, пока они не добьются успеха.
Обсуждение тактики, возможных ходов и системы условных сигналов заняло около получаса. Закончив ворожить, Ребенген тщательно стер рисунок и пошел проветриться: длительное поддержание контакта очень утомляет.
Для столь позднего часа во дворе было слишком оживленно. Хозяин заведения зажег над воротами два больших масляных фонаря (единственные во всем селении). В теплом свете огня и холодном свете сумерек над забором мелькали чумазые разновозрастные мордашки — вся окрестная ребятня собралась поглазеть на чужеземцев. Откуда-то появились смешливые быстроглазые девчонки, намерения которых в переводе не нуждались, и конники Харека уже вовсю подбивали клинья к доступным девицам. Серые явно пользовались успехом: не по арконийски рослые, улыбчивые, светлокожие. Нахальные… Ребенген обнаружил, что немного ревнует. Почему появление магов не вызывает такого ажиотажа?
— Они испортят вам породу, — мрачно сообщили над ухом чародея.
Гверрел. Заклинатель наблюдал за происходящим с неодобрением и некоторой завистью.
— Как вы думаете, почему появление магов не привлекает такого внимания?
— Люди понимают, что маги должны быть выше этого.
— И они что, выше?
— Ну… Должны быть.
К соплеменникам вышел единственный Следопыт, оставленный Хареком в отряде — жилистый мужичок лет за сорок — и начал что-то сердито выговаривать молодежи. Его игнорировали.
— Это не вызовет проблем?
— Нет. В Арконате поощряется деторождение. Проблемы возникнут, если кто-то попытается увезти жену с собой.
Ребенген вздохнул, и оставил Серых с их аморальными намерениями в покое. Он — чародей и должен быть выше этого, по крайней мере, сейчас. Почему-то Ребенген был уверен, что конники и сами сумеют разобраться с недовольными, а ему следует начать исполнять прямое указание председателя.
Молодой Лорд уже кончил плескаться, обернулся в самую большую, из имеющихся в наличии, простыню (халата подходящего размера ни у кого не было) и перебрался в приготовленную для него комнату. Там расторопные слуги установили ложе из трех скамеек, дюжины матрасов и целой кучи подушек (кровати подходящего размера тоже не нашлось).
— Входите, наставник! Мы тут пивом балуемся. Не желаете?
Ребенген желал. От мага так же не укрылось, что Лорд говорит о себе во множественном числе. Знать бы еще — это хорошо или плохо. И как интересно звучит у него это «наставник» — по-приятельски, что ли.
Пиво было свежим, в меру холодным и довольно-таки хмельным. Но глаза у Лорда были трезвые и внимательные. Это все масса тела — при таком весе пивом не упьешься. Чародей вздохнул.
— Гэбриэл, нам надо серьезно поговорить. Жаль, что раньше все было так… сумбурно и времени совершенно не было. Тебе по-прежнему угрожает серьезная опасность.
Юноша кивнул, словно Ребенген только что подтвердил какое-то его собственное умозаключение.
