которой он критиковал конституционно-олигархический либерализм Романонеса, выступая против его призыва «создать единый конституционный фронт против диктатуры Примо де Ривера». «Arriba» от 12 августа 1945 г. напомнила о том, что Хосе Антонио Примо де Ривера обожал Ортегу и даже опубликовал в журнале «Haz» 25 декабря 1935 г. восторженную статью о нем.
По мнению Г. Морана, «Испания в послевоенной Европе была более близка образу мышления Ортеги, чем Республика Народного фронта». Он напоминает, что переводчик «Восстания масс» Дж. Брауэр эволюционировал от ультраконсерватора до активного антифашиста, участника Сопротивления и был расстрелян нацистами. Иное дело — Ортега-и-Гассет. По мнению Морана, в 1937–1938 гг. он эволюционировал от демократического либерализма к либерализму авторитарному. Другими словами — от либерализма XIX века к авторитаризму, «обусловленному обстоятельствами», который потребует от тоталитаризма фашистского типа восстановления социального порядка без риска социалистической опасности.
Иными словами, Ортега, как и многие испанские либералы, хотел бы видеть во Франко генерала Монка времен Славной английской революции, «почтительно» передавшего власть королю.
Г. Моран ссылается на письмо Ортеги Г. Мараньону по поводу «Пакта в Мюнхене», который философ расценил как первый шаг к тому, что в своем «Эпилоге» он назвал «временным соглашением» между тоталитарными государствами и либералами.
С 1937 г. и до конца нацизма Ортега опубликовал в Германии статьи в «Europuischer Revue», «Der Volkswart» и «Das Reich»[306].
Формально разрешение на въезд в Испанию дал министр внутренних дел Блас Перес, декан факультета права Барселонского университета во времена диктатуры Примо де Риверы. Но за этим разрешением стоял сам Франко в надежде, что этот жест будет положительно воспринят внешним миром.
Но Ортега вскоре разочаровал Франко: ему стало известно, что 22 октября 1945 г. британский посол в Мадриде принял каталонца Хуана Вентозу. Тот сообщил послу, что предполагается создание временного Комитета, который подготовит отставку Франко и установит монархию. В этот Комитет наряду с такими личностями, как Хосе Мария Хиль Роблес, генерал Альфредо Кинделан, Сальвадор Мадарьяга, Грегорио Мараньон, должен войти и Ортега-и-Гассет. И это не должно вызывать удивления: по обоснованному суждению Морана, «Возможно, в узком смысле, Ортега никогда не был демократом, но либералом был всегда. До самой смерти»[307].
Но и Франко разочаровал Ортегу: он вовсе не имел намерения следовать примеру генерала Монка. И миссию свою видел вовсе не в том, чтобы «очистить Испанию» от коммунистов и сходных с ними сил, открыть дорогу «новому либерализму», а в том, чтобы удержать позиции, однажды им завоеванные, до конца. «Из Эль Пардо — только на кладбище».
Но и о «внутреннем» мире Франко не забывал. Чтобы объяснить враждебность «внешнего» мира к Испании, Франко вновь, как и в годы гражданской войны, попытался внушить испанцам, что все их беды — следствие заговора всемирного масонства.
Пятьдесят статей, посвященных масонству, опубликованные в «Arriba» в 1946–1951 гг. под псевдонимами Хуан де ла Коста и Хаким Бур, были затем собраны в книгу «Масонство», увидевшую свет в 1952 г. Автор — X. Бур. Двадцать девять лет спустя Национальный фонд Франсиско Франко раскрыл псевдоним X. Бура: им был сам диктатор[308].
Как следует из текста книги, Франсиско почитал благом решения Трентского вселенского собора 1545–1563 гг., которые «развели» католическую Испанию того времени с протестантской и светской Европой. «Нашествие» идей Просвещения автор определил как «просачивание зла». Он был убежден, что масонство всегда было орудием Англии, выкованным для подкопа под мощь Испанской империи, дабы низвести ее до уровня страны слабой и бедной.
По мнению X. Бура-Франко, начиная с Фелипе Уортона, основателя первой масонской ложи в Испании в 1728 г., и до конца наших дней, «масонство приложило руку ко всем несчастьям родины. Оно было тем, кто спровоцировал падение Энсенады. Тем, кто добился изгнания иезуитов, кто сплотил «офранцуженных», кто подорвал нашу империю, кто разжигал страсти в наших гражданских войнах и кто содействовал тому, чтобы противоречия углублялись. И в наш век масонство было тем, кто сокрушил Мауру и кто поносил монархию и, наконец, кто яростно сопротивлялся нашим усилиям, направленным на достижение прочной независимости. Масоны в Испании означают следующее: предательство родины и угроза религии»[309].
Известный, возможно, самый известный исследователь истории масонства в Испании Хосе Феррер Бенамели отмечает своеобразную аберрацию исторического видения Бура-Франко. Ограничимся лишь упоминанием, что отставка Зенона Энсенады, крупнейшего государственного деятеля Испании XVIII века, реформатора армии, при котором флот Испании вышел на второе место в мире, никак не связана с интригами масонов. Карл III, сменивший на престоле Филиппа VI, сменил и всю «команду» своего предшественника. В этом он следовал примеру всех властителей всех времен. О причинах падения Антонио Мауры речь уже шла в первой главе. Приказ об изгнании иезуитов пришел из Рима.
Многие исследователи отмечали, что у X. Бура-Франко было немало соавторов и предшественников. И среди них — Карреро Бланко, который в беседе с Ромеро, известным испанским историком, сказал: «Для меня наиболее величественные страницы нашей истории — это те, которые охватывают период с конца пятнадцатого и до середины XVIII века, наиболее печальные — те, когда мы утратили наше лицо, дабы приспособиться к иностранной моде: от середины XVIII века и до нашей войны за независимость»[310].
Феррер Бенамели, в свою очередь, замечает, что в книге «Масонство» Франко лишь повторил с незначительными вариантами то, что содержалось в преамбуле закона от 1 марта 1940 г.: «В утрате колониальной империи, в жестокой войне за независимость, в гражданских войнах прошлого века, иссушивших Испанию, ускоривших падение конституционной монархии и взорвавших диктатуру (имеется в виду диктатура Примо де Риверы. —
По мнению Абеля Молинса, автора статьи «Проникновение масонов в государственные учреждения», многие депутаты кадисских кортесов были масонами, как и многие герои войны за независимость: Р. Риего, Мина, В. Эспартеро, Ласи, Порлье, Эль Эмпесионада. К масонам он причислил не только многих выдающихся деятелей Просвещения, но и государственных и военных лидеров, так или иначе причастных к истории тернистого и сложного пути модернизации, который прошла Испания в XIX веке — П. Кампоманеса и П. Ховельяноса, X. Мендисабла и X. Серрано, X. Прима и П. Сагасту. Эту позицию, как видно, разделял и сам Франко. «Мы выбросим XIX век из нашей истории», — призвал диктатор в одном из своих публичных выступлений в 1950 г.[312] XIX век был веком либерализма.
Феррер Бенамели не без основания полагает, что раскрыть все внутренние мотивы масонофобии Франко нелегко. И хотя не вызывает сомнений, что для диктатора масонство и либерализм были синонимами, порой масонофобия побуждала Франко, обычно предельно сдержанного и, казалось, заранее планировавшего не только каждый шаг, но и каждый жест, к весьма экстравагантным поступкам.
4 июля 1952 г. Франко посетил Поблет. Расположенный там монастырь ордена Систерсиенсе, или Дель Систер, основанного бенедиктинцами, находился в процессе реставрации. Генерал ордена, он же аббат монастыря, подвел Франко к могильной плите герцога Уортена, находившейся в атриуме церкви. Как свидетельствовала надпись на могильной плите, Уортен умер в 1731 г. и, как следует из хроники монастыря, «в лоне Римской католической церкви». Франко потребовал от аббата перенести могильную плиту с именем Уортена за пределы стены, окружавшей монастырь и освященное кладбище, что и было сделано через несколько дней после визита Франко. Под этой плитой праха Уортена давно уже не было: могилы монастыря, оскверненные еще в XIX веке, давно уже были пустыми. Но монахи проявили упрямство — в 1955 г. под предлогом реставрации стены кладбища, могильная плита Уортена была водворена на освященную территорию: ведь Уортен умер в лоне Римской католической церкви и был достоин, по мнению монахов, христианского погребения[313]. Если не его прах, то, по крайней мере, его надгробная плита. Но эпизод в Поблет — скорее исключение, чем правило: Франко, военный до мозга костей, редко терял самообладание. Что же касается XX века, то главную роль в борьбе с масонством
