Проснулся он свежий, счастливый, исполненный нетерпения поскорее получить от отца каблограмму. Он родился аристократом, побыл некоторое время в демократах и теперь вновь стал аристократом. Удивляло его то, что перемена произошла не только в его сознании, но и в чувствах: у него, например, исчезло ощущение искусственности, которое он испытывал уже давно. Он мог бы также заметить, если бы понаблюдал за собой, что его осанка за одну ночь стала более надменной, а подбородок слегка задрался кверху. Спустившись в нижний этаж, он только было хотел войти в столовую, как заметил в плохо освещенном углу передней старика Марша, который пальцем поманил его к себе. Кровь медленно прилила к щекам Трейси, и он спросил с надменностью герцога, оскорбленного в своем достоинстве:

— Вы это меня?

— Да.

— Для какой цели?

— Я хочу поговорить с вами… наедине.

— Для меня и здесь достаточно уединенно.

Марш удивился: ответ этот не очень ему понравился.

— Ну, если вы предпочитаете говорить на людях, — заметил он, приближаясь к своему постояльцу, — извольте. Только запомните, что не я этого пожелал.

Привлеченные громким разговором, остальные постояльцы тотчас окружили их.

— Говорите же, — сказал Трейси. — Что вам угодно?

— М-м, не кажется ли вам… м-м… что вы забыли кое о чем?

— Я? Нет, мне этого не кажется.

— В самом деле? Ну а если вы минутку подумаете?

— Я отказываюсь думать. И вообще это меня не интересует. Если же это интересует вас, то объясните, в чем дело.

— Прекрасно, — сказал Марш, слегка повышая голос: чувствовалось, что он рассердился. — Вы вчера забыли заплатить за пансион… Вам ведь так хотелось, чтобы я сказал это при всех.

Ну конечно, наследник годового дохода в миллион фунтов унесся мечтами в заоблачные выси и забыл заплатить какие-то жалкие три или четыре доллара. И в наказание ему грубо объявили об этом в присутствии всех этих людей — людей, на чьих лицах уже начало отражаться удовольствие при виде затруднительного положения, в какое он попал.

— Только и всего? Забирайте ваши гроши и успокойтесь.

Возмущенным жестом Трейси решительно сунул руку в карман. Но… обратно ее не вынул. Краска постепенно исчезла с его лица. Окружающие взирали на него с возрастающим интересом, а кое-кто — с несомненным удовлетворением. Последовала неловкая пауза, затем он с трудом выдавил из себя:

— Я… меня обокрали!

Глаза у старика Марша вспыхнули, как у истинного испанца.

— Обокрали, значит! — воскликнул он. — Вот что вы запели! Старо! Слишком часто поют эту песенку в нашем доме, все поют — кто не может получить работу, хотя хочет работать, и кто не желает работать, хотя имеет ее. Эй, сходите-ка кто-нибудь за мистером Алленом: посмотрим, что он запоет. Его очередь следующая, он тоже забыл вчера заплатить. Я жду его.

Тут с лестницы стремительно скатилась одна из негритянок, — лицо ее, перекошенное от ужаса и возбуждения, так побледнело, что она из темно-шоколадной стала светло-кофейной.

— Мистер Марш, мистер Аллен удрал!

— Что?!

— Да, сэр, и начисто обобрал всю комнату; и оба полотенца прихватил и мыло!

— Врешь, мерзавка!

— Все точно так, как я вам говорю. И еще нету носков мистера Самнера и второй рубашки мистера Нейлора.

Тут мистер Марш, уже дошедший до точки кипения, повернулся к Трейси.

— Отвечайте немедленно: когда вы намерены со мной расплатиться?

— Сегодня, раз вам так не терпится.

— Сегодня, вот как! А сегодня воскресенье, и вы, насколько мне известно, без работы! Мне это нравится! Ну-ка, откуда же вы возьмете деньги?

Трейси снова вспылил. Ему захотелось показать окружающим, с кем они имеют дело.

— Я жду каблограмму из дому.

Старик Марш от изумления разинул рот. В первую минуту у него дух перехватило — таким грандиозным, таким удивительным было то, что он услышал. Когда же он вновь обрел способность дышать, то с ядовитым сарказмом произнес:

— Каблограмму, значит! Нет, вы только подумайте, леди и джентльмены, он ждет каблограмму! Он ждет каблограмму — этот мошенник, это ничтожество, этот жулик! От своего папаши, конечно? Ну, несомненно. Доллар или два за слово — о, это сущая ерунда, для них совершенный пустяк, ведь у него такой папаша. Он… м-м… по-моему, он…

— Мой отец — английский граф!

Окружающие попятились от изумления — попятились, пораженные таким нахальством безработного парня. Затем раздался взрыв громового хохота, от которого задрожали стекла. Трейси был слишком зол, чтобы понимать, какую он сделал глупость.

— Ну-ка, пропустите, — сказал он. — Я…

— Обождите минуточку, ваше сиятельство, — заметил Марш, склоняясь в низком поклоне. — Куда это ваше сиятельство изволит идти?

— За каблограммой. Пропустите меня.

— Извините, ваше сиятельство, но вы останетесь там, где вы сейчас стоите.

— Что это значит?

— Это значит, что я не со вчерашнего дня держу пансион. Это значит, что я не из тех, кого может провести сын какой-нибудь прачки, который вздумает явиться в Америку, потому что дома для него дела не нашлось. Это значит, что я не дам провести себя за нос и не позволю вам…

Трейси шагнул к старику, но тут между ними бросилась миссис Марш.

— Пожалуйста, мистер Трейси, не надо! — воскликнула она. И, повернувшись к мужу, сказала: — Попридержи-ка язык! Что он сделал, чтобы так с ним обращаться? Неужели ты не видишь, что он потерял разум от горя и отчаяния? Он не отвечает сейчас за свои поступки.

— Спасибо за вашу доброту, сударыня, но я вовсе не потерял рассудка, и если мне позволят такую малость, как дойти до телеграфной конторы…

— Нет, не позволят! — выкрикнул Марш.

— … или послать туда кого-нибудь…

— Послать! Нет, это уж слишком. Если найдется такой болван, который готов отправиться с этим дурацким поручением…

— Вот идет мистер Бэрроу, он сходит ради меня. Бэрроу!..

Со всех сторон тотчас раздалось:

— Знаешь, Бэрроу, он ждет каблограмму!

— Каблограмму от своего папаши, понятно?

— Ну да, каблограмму от восковой фигуры!

— Знаешь, Бэрроу, этот парень — граф; сними-ка шляпу перед ним да одерни куртку.

— Ну да! Он приехал к нам, правда, без короны, которую надевает по воскресеньям, — забыл в спешке и теперь телеграфировал папаше, чтобы тот выслал ее.

— Сбегай-ка за каблограммой, Бэрроу, а то его сиятельство немножко охромел.

— Да перестаньте вы! — прикрикнул на них Бэрроу. — Дайте человеку слово сказать. — Он повернулся и спросил сурово: — Что с вами, Трейси? Какую чепуху вы несете! Я думал, вы умнее.

— Никакой чепухи я не несу. И если бы вы сходили для меня на телеграф…

— Да перестаньте вы. Я ваш истинный друг и не оставлю вас в беде, я готов защищать вас и при вас и без вас, но когда речь идет о чем-то разумном, а сейчас вы совсем потеряли голову, и эта дурацкая

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату