– Я тебя почти не знаю. Но как только я тебя увидел, понял, что нашел. Нашел ту единственную женщину, что мне нужна.
– Не говори так.
– Я говорю так, как есть.
Она остановилась, глядя на него.
– Эстер, разве ты чувствуешь иначе?
– Ты рвешь мне сердце.
– Ответь, пожалуйста. Я спросил.
Она закрыла руками лицо.
– И все-таки ответь.
– Я не знаю, Антонио. Я не могу об этом думать.
– Я где-то есть. Ты где-то есть. И если мы познакомились, значит, мы можем где-то встретиться.
– Где, где встретиться?! Ты разве не понимаешь? Две тысячи девять! Тысяча восемьсот восемьдесят семь! Мы в разных мирах! Как мы можем встретиться, если в моем мире, Антонио, ты давным-давно умер?!
Музыка погасла.
– Умер? – переспросил Гауди.
Она кивнула.
– Какое оно, будущее?
Она сидела на полу, он стоял поодаль, глядя на померкший витраж. Комната, словно живое существо, отозвалась на перемену настроения своего хозяина – краски стали тише и размеры словно бы меньше. Окно съежилось, витраж покоробило, словно осенний лист.
– Что тебе рассказать? Оно совсем другое. Совсем не похоже на твой мир, как мне кажется.
Он задумался.
– Да, наверное, так и должно быть.
Эстер вздохнула.
– Я не знаю, как объяснить.
– Не объясняй. Нет смысла. Лучше покажи что-нибудь.
– Как? – Она подняла глаза.
– Как я тебе, – он обвел руками комнату, улыбнулся. – Попробуй.
Девушка растерянно посмотрела.
– Не представляю, как это сделать.
– Надо просто захотеть. Встань, открой дверь наружу… и покажи.
Она поднялась и медленно, оглядываясь, подошла к выходу.
– Не бойся.
Эстер тронула странную, необычайной формы рукоятку. Антонио приблизился, заглядывая ей через плечо.
Они стояли на возвышении, и перед ними расстилался город. Прекрасный город у моря, красивый, современный, полный жизни. Гауди завороженно рассматривал его.
– Что это? – Он указал на странное сооружение, напоминающее четыре острые башенки из песка.
– Красивейший собор Барселоны. Саграда Фамилия.
– Кто его создал?
Она повернула голову, рассматривая его через плечо – такого взволнованного.
– Ты.
– Сколько же лет на это ушло?
– Не знаю.
Она поколебалась, сказать или не сказать, и всё же решилась.
– Ты его не закончил.
– Я так рано умер?
– Да нет… Ты умер глубоким стариком. Просто не успел.
Похоже было, что он что-то лихорадочно считает. Дни, деньги, годы?
– Я же давно собирался его начать… Я же давно собирался… Сколько мне было точно, когда я умер?
– Не помню.
– Предположим, семьдесят. Сейчас мне за тридцать. Тридцать пять – сорок лет в запасе. Не так уж много. Но ведь можно успеть, как ты думаешь? Можно успеть?
– Ты сможешь, – она улыбнулась. – Я верю, что сможешь.
– Ты ведь будешь со мной?
– Нет.
Небо вдруг посерело.
– Это всё наваждение, Антонио. Наверное, мы должны были встретиться. Наверное, я должна была тебя предупредить, что времени мало. Но это всё, больше нам нечего ждать.
Она потянулась погладить его по щеке – и снова не смогла прикоснуться.
– Прощай, Антонио.
– Ты вызвал неотложку? – крикнул Дэвид.
Бен что-то ответил.
Эстер подняла голову, оглядываясь:
– Что случилось?
– Ты потеряла сознание, – ответил Стюарт.
– А как вы узнали?
– Бен поехал привезти тебя обратно на съемки. Мне сказали, ты в номере, но никто не смог достучаться. Пришлось вызывать портье с запасным ключом.
Журналист в это время смотрел на Дэвида.
– Мне кажется или ты опять набрался?
– Бен, я исключительно из-за волнения.
– Пойдем-ка выйдем.
– Бен, всё в порядке…
– Идем.
Стюарт сел на полу у кровати, куда они только что подняли и переложили Эстер.
– Если бы ты знала, как я зол на себя.
– Почему?
Он схватил ее за руку – ту, с заклеенным порезом, стиснул.
– Ты же мошенница. Я это знаю. Я навел о тебе справки, тебя разыскивает Интерпол. Тебя вывезли из страны под чужим именем. Я знаю это всё.
– Что же ты ничего не предпримешь?
– Не могу. Во-первых, Гауди. Я еще не понял, к чему это всё ведет.
– А во-вторых?
– А во-вторых, ты мне небезразлична. Это меня убивает, я этого не хочу. Но ничего не могу с этим поделать.
Эстер высвободила руку, отвернулась, пусто глядя в стену.
– Ну так поделай с этим что-нибудь. Я тоже этого не хочу.
– Вас спрашивает сеньорита Мореу, – почтительно сказал помощник. Антонио, изучавший заложенный фундамент Саграда Фамилия, поспешно выбрался по лестнице наверх.
– Ты испачкался, – сказала Пепита вместо приветствия, отряхивая ему лацкан пальто.
– Это не имеет значения.
– Ты изменился, – она вгляделась в его лицо – за несколько недель, что они не виделись, Гауди как-то повзрослел, стал серьезнее, суше… безрадостнее, что ли. На переносице появилась вертикальная морщинка. – Зачем ты меня звал?
– Хотел поговорить.
