– Ты не можешь бросить лепить!
Она стояла на пороге его дома. Нет, не так. Она стояла на пороге их с Тисой «почти семейного гнездышка». Коль растерянно обернулся: невеста принимала ванну, но выйти могла в любой момент. А чудаковатая незнакомка с озера протягивала ему большой пластиковый пакет и быстро-быстро тараторила.
– Иногда в творческий кризис надо просто отвлечься, заняться чем-то привычным, но в то же время – другим. Это – набор для лепки. Но не для картинной, а для обычной. Ты можешь сидеть и разминать пластик руками, просто мять и мять, пока не вернется вдохновение.
– Как тебя зовут? – кружилась голова. Он вообще всю неделю чувствовал себя плохо, а сейчас… Слова гостьи с трудом пробирались сквозь невидимую пелену, отделяющую бывшего художника от реальности.
– Лора.
– Лора, мое творческое время закончилось. Мне это в Центре сказали.
– Чушь! Послушай. Я обожаю твои картины, ты – талантище! И ты был на взлете. Талант такой силы не обрывается внезапно. Понимаешь? Он может угаснуть, постепенно приближаясь к краю тайм-квадрата, но не сломаться на полпути. Это ошибка.
– Что происходит? – Тиса, кутаясь в короткий махровый халатик, появилась на пороге. Лора обрадовалась ей, как свалившемуся с неба золотому слитку.
– Он должен лепить! Объясните ему!
– Никому он ничего не должен. И эти дурацкие картины ему не нужны. И вообще, кто вы такая?
– Я… Просто поклонница Коля Броловски. И картины его отличные. Как вы можете…
– До свиданья, девушка! – Тиса втащила Коля в дом и захлопнула дверь. – Кто это такая?
– Не знаю, – к головокружению добавился приступ тошноты; он покосился в окно, за которым всё еще маячила Лора. – То есть мы познакомились в прошлые выходные на озере. Она узнала меня, я сказал, что больше не леплю. И всё.
– На озере? Коль, что происходит? Я же вижу, с тобой что-то не так.
– Я лишился дела своей жизни!
– Коль, не обманывай меня! Лепка… ну, что такое лепка? Тысячи людей вообще не прикасаются к квадрату творчества и прекрасно живут. У тебя что-то случилось, я знаю.
Ночь упала мгновенно. Глухая, непроглядная. И принесла она с собой бурю, цунами, снесшее в одну секунду и дом, и ставшую вмиг ненавистной женщину, и его самого… Нет. Это просто в глазах потемнело да зашумело в ушах. А вокруг – по-прежнему день, и дом стоит невредимый, и женщина. Только вот его, кажется, уже нет.
Шатаясь, бывший художник побрел к выходу.
– Коль!!! Нет, ты не уйдешь! У тебя другая, да? Ты к ней собрался, да? Коль, не бросай меня! – Она кинулась в ноги, обняла за колени, но тут же отскочила, схватилась за наручник. – Батюшки! У меня квадрат равнодушного спокойствия. Коль, поклянись, что у тебя нет другой женщины! Поклянись!
Вчерашний творец, наконец, вывалился за порог. Его затошнило, вывернуло прямо на распустившиеся розы. Тиса мелькнула в дверном проеме и исчезла в доме. Коль упал на колени, посмотрел на собственную рвоту. Как ни странно, в голове прояснилось. И тут он увидел в розовых кустах большой пакет из пластика.
Она выпила две таблетки дневных транквилизаторов, но было поздно. Квадрат спокойствия сбился безнадежно, стал похож на мятую бумажку. Тиса выглянула в окно – жених куда-то делся. Что с ним происходит? Почему он не делится с ней? Куда ушел? Она нажала на браслете кнопку поиска, тот пискнул и показал их кухню. Проклятье! Коль забыл свой «обручальник» дома! Вообще-то, обручальные браслеты надеваются лишь после свадьбы, но Тиса настояла, чтобы они обзавелись ими сразу после помолвки. Должна же она знать, где любимый проводит время? Жаль, что, в отличие от мужа, жених не обязан имплантировать браслет подобно наручнику-оракулу. Чем Коль и пользуется – то отключит, то забудет… И где прикажете его искать? Погода нелетная – дождь срывается, ветер совсем не августовский. Впрочем, почему бы и самой не прогуляться?
Тиса обула сапожки, натянула легкий кашемировый кардиган прямо поверх халата и вышла в парк. Жениха не нашла, зато встретила знакомца из Центра тайм-коррекции. И почти не удивилась. Даже как-то на душе спокойнее стало. Тиса села рядом с Лероем на лавочку под липой.
– Как ваши квадраты? – спросила, чтобы не молчать.
– Всё так же.
– Вы – аномалия!
– Потому что не реву, как барышня?
– Нет. То есть… не совсем, – она напряглась, вспоминая заученное на школьной скамье. – Все события в жизни человека предопределены, но могут быть растянуты во времени. Виртуальный оракул считывает их с информационного поля, выбирает наиболее удобный момент для осуществления и готовит нас эмоционально. Параграф два, пункт один. Всеобщее благополучие возможно только, если все события в жизни каждого человека будут происходить своевременно. Параграф три, пункт…
– Да знаю я эти параграфы. Читал.
– Сбой в жизни одного человека влияет на жизни тех, кто его окружает. А это, в свою очередь… Слушай, ты на коррекции ходишь?
– Нет. И у меня давно уже нет близких людей, на которых я мог бы влиять.
– Но тогда… Ты один не мог вызвать землетрясение.
Лерой бросил на нее тревожный взгляд, встал и, ссутулившись, засеменил прочь. В спину ему бросился неожиданно-резкий порыв ветра.
Коль не сразу понял, что происходит. Он схватил пакет, бросился с ним в глубь сада, свалился на землю, в клумбу с клематисами, словно пытаясь спрятаться за фиолетовыми лианами от всего мира. Пахучая гроздь ударила по лицу, дождевая капля упала на лиловый лепесток. Идеальные формы создает природа. Идеальные и прекрасные, как… как… Когда в его руках оказался подаренный Лорой пластик, он не заметил. Очнулся, когда пальцы заболели от работы, уставился на сотворенную скульптурку – зеленый пригорок, залитый дождем и утренним солнцем, кирпичную башенку на вершине и легендарную птицу Мо, освещающую путь идущим. Как чудаковатая музыкантка слышала симфонию в бульканье воды, так и он увидел целую картину в лепестке клематиса.
И настолько увлекся процессом, что не сразу понял две вещи. Во-первых, он ЛЕПИТ, невзирая на нелепо оборванные квадраты времени! А во-вторых, пока он творил, небо превратилось в тяжелое черное покрывало, а ветер поднялся такой, что деревья гнулись до самой земли.
Что-то хрустнуло, раздался звон стекла, Коль бросился к дому. И едва переступил порог, как небо обрушилось ливнем.
На кухне он приготовил себе крепкого чаю, с досадой вспомнил, что забыл слепленную скульптурку в саду. Выходить на улицу прямо в объятья бури не хотелось, но и оставлять родное творение под дождем как-то… неправильно. За окном хрустнула, ломаясь, ветка клена. Коль поежился. Ничего себе ураган! Два природных катаклизма за такое короткое время. С чего бы вдруг?
Коль отхлебнул из чашки, вдруг понял, что головокружения, преследовавшие его всю неделю, прошли. Взгляд упал на «обручальник», художник лениво ткнул кнопку поиска. Скорее просто машинально, чем из желания знать, где Тиса. Браслет услужливо ожил, показывая городской парк. Коль покосился за окно. Парк? Но ведь там же… Такой же ураган там! И деревья рушатся. Возможно, прямо на Тису!
Не раздумывая, он бросился к выходу. Но до порога не дошел…
…Квадрат творчества открылся в четыре года. Маленький Коль распотрошил материнскую косметичку, каким-то непостижимым образом забрался на шкаф и разукрасил потолок. Огреб за это по самое «не хочу». Родители разве что его самого к потолку не подвесили. Но творческая натура Коля не успокаивалась. Месяц спустя он разрубил на части ковролин спальни и выложил его на кухне причудливыми ромбами, полумесяцами и прочими кракозябрами. Родители модернизации не оценили. Ковролин отправился в мусоропровод, а Коль – в Центр тайм-коррекции. Мама с папой не на шутку испугались, что сыночку выпало время хулиганства. Им же сообщили, что чадо вошло в квадрат творчества. Причем квадрат настолько яркий, что быть сыночку новым Фаболо Кабассо, как минимум.
