может превратиться в удавку.
— Благодарю за совет, — фыркнула я, — только вот на груди он попросту не сходится.
— Постойте спокойно.
Как выяснилось, нож у лейтенанта все-таки имелся — гномский перочинный ножик, словно сердитый еж ощетинившийся дюжиной лезвий, отверток и штопоров. С его помощью Аллан быстро прокрутил в коже пару дополнительных отверстий, застегнул — я едва успела вдохнуть, — и отступил на шаг, полюбоваться.
— Теперь гораздо лучше, — довольно заметил он, — главное, не расстегивайте плащ во время полета, чтобы не отвлекать рулевого.
Совет оказался излишен — «осенний солнечный денек» в Клавдиуме почти всегда означал не только солнечные лучи, но и шквалистый ветер. На узких городских улочках ему было тесно, зато взлетевшему с крыши катеру он обрадовался, словно котенок — клубку ниток. И тут же принялся за игру, сильными ударами невидимых мягких лап швыряя крохотный кораблик из стороны в сторону. У-у-ух! А-а-ах! Несколько лет назад кузен уговорил меня прокатиться с ним на «точной копии настоящего орочьего каноэ». Первые две мили по стремнине целиком состояли из пены, визга, брызг и буйного восторга… пока лодка не развалилась. Сейчас нас мотало почти так же, и мне оставалось лишь надеяться, что людское железо проявит себя лучше ореховой коры. Ух! Ох-х-хой! Йеу-у-у! Жлнтпрс!
— Что?!
— Жаль, нет парусов! — наклонившись к моему уху, крикнул Аллан. — С таким ветром наша команда взяла приз колледжа в кольцевой гонке.
Я не сразу поняла, о чем речь — а сообразив, удивилась-ужаснулась. Воздушные гонки на парусных досках мне представлялись очередным безумным изобретением аранийцев. Невероятно популярные — и столь же опасные. Редкая гонка обходилась без серьезных травм или смертей, когда очередного невезучего «ловца ветра» этот самый ветер с размаху швырял с небес обратно на землю.
— Никогда не понимала, — призналась я, — эту людскую готовность рисковать жизнью на потеху толпе, ради зрелища, минутной славы.
Обычный человек — особенно аранийский аристократ — наверняка бы счел подобные слова глубочайшим оскорблением. О'Шиннах же несколько долгих секунд смотрел на меня, сорвал шлем и поставил ногу на борт, словно собираясь…
— Нет!
— Крен тридцать вправо, Эдвардс!
Мы как раз пролетали мимо разорванного ветром облака. Катер завалился на правый борт, и Аллан, повиснув на левой руке, правой «зачерпнул» из белесого клочка. Золотые волосы вытянулись по ветру, словно грива скачущей во весь опор лошади.
— Попробуйте! — крикнул он. — Хотя бы просто вст…
Остаток фразы заглушил ветер — обидевшись на столь пренебрежительное отношение, он собрал воздух в тугую боксерскую перчатку и, как опытный боец, резко и сильно ударил слева, заставив катер вздернуть нос. Встать?! Что за безумие, подумала я, вцепляясь в ременную петлю… и поднимаясь. Безумие оказалось заразно.
— С парусом и доской ты превращаешься в птицу, — мечтательно произнес О'Шиннах. — Не пачкая белые облака дымом и угольной пылью, не проламываясь сквозь воздух грубой силой огня и пара, а играя с ним почти на равных. Вся грязь остается там, внизу, на земле, а в небе — обнаженная душа… и свобода. Клянусь честью, пьянит не хуже шампанского.
— Верю, — согласно кивнула я. — Хоть и никогда не пробовала шампанского.
С нашей выходки прошло не меньше четверти часа, но я до сих пор дрожала. Эйфория была густо замешена на страхе, под эльфийскими ушами пряталась гномка, страстно желающая забиться в глубь родных пещер, под надежные каменные своды… или хотя бы ощутить под ногами древесную кору. И сколько ни пытайся убедить саму себя, что в грозу деревья качает и сильнее, а падать вниз, что с полусотни ярдов, что с пяти сотен — итог одинаков…
Миноносец появился внезапно, темной хищной рыбиной вынырнув из облака в полумиле от нас, по правому борту. Растопыренные «плавники» воздушных рулей и спинной гребень из трех скошенных труб лишь усиливали сходство, а выпученные «глаза» в носовой части довершали его.
Я ждала, что, завидев нас, корабль остановится — ляжет в дрейф, как говорят флотские. Однако на миноносце явно считали по-другому. «Гром», казалось, еще больше увеличил скорость, наш катер, дрожа от напряжения, с трудом отыгрывал у него ярд за ярдом. Справа вытянулась дымная полоса, измолотая кормовыми пропеллерами в причудливый воздушный фарш, тряска вдруг усилилась резко, скачком — мы попали в кильватерный след миноносца, выскочили назад, наддали, разом сократив расстояние, поравнялись…
— Как мы попадем туда?
— Прыгнем.
— Что?!
— Придется прыгать! — Аллан, вытянув руку, указал на миноносец — на палубе полдюжины матросов растягивали веревочную сеть. Ближе к рубке застыл, вцепившись в поручни, знакомый черный силуэт. Полковник и в самом деле
— Мы же делаем не меньше тридцати миль в час.
— Моряки говорят: «узлов», — поправил меня О'Шиннах. — И, кстати, не тридцать, а ближе к сорока. Просто земля слишком далеко, чтобы без привычки определить скорость.
— Спасибо, что напомнили!
На самом деле я и без того прекрасно помнила, что привычная для эльфов поверхность осталась далеко внизу, а вокруг нас раскинулись владения орлов — и, с недавних пор, горстки сумасшедших.
— Больше тридцати… узлов! — повторила я. — И дурацкая сеть, с ладонь размером. Промахнуться мимо нее проще простого… и что тогда?
— В этом случае, — без тени насмешки произнес Аллан, — у вас останется примерно минута, чтобы научиться летать.
— Спасибо, лейтенант Очевидность!
Подумать только, а ведь совсем недавно полет с парусной доской я полагала едва ли не за наивысшую степень риска. Да «ловцы ветра» просто жалкие трусы, цепляющиеся за свои деревяшки с кейворитовой начинкой! Во рту стало горько-сухо, зато дрожь вдруг пропала, оставив звенящую пустоту под сердцем — и, ой, ватные ноги. Нет уж, с отчаянной решимостью подумала я, сейчас я им покажу. Я им всем покажу, как летают настоящие Перворожденные! Так просто — поставить ногу на край борта, отпустить… нет, стиснув зубы, заставить себя разжать закаменевшие на ременной петле пальцы — и сделать шаг в пустоту.
— Ой!
— Добро пожаловать на борт «Грома», инспектор! — Кард сильным рывком выдернул меня из сети. — Рад вас видеть.
Пробормотав что-то вроде: «спасибо, сэр», я оглянулась вверх, на катер. Конечно же, снизу все показалось куда менее страшным — всего-то дюжина футов, в Лесу бы спрыгнула, не задумавшись и на миг. Как сделал О'Шиннах.
— Пойдемте в рубку, — Кард галантно подставил локоть, и я немедленно уцепилась за него, — наш бравый капитан, томимый любопытством, уже сгрыз ногти до самой ладони.
В тот момент я решила, что полковник шутит. Однако спустившись под приземистую, словно шляпка гриба, блиндированную крышу, поняла, что Кард лишь слегка преувеличил. Капитан миноносца выглядел ровесником Аллана и действительно имел привычку от волнения грызть ногти — или кончик перчатки. Впрочем, на фоне своего навигатора лейтенант Маккарти выглядел старым воздушным волком — при виде моих ушей он сумел ограничиться сдавленным оханьем, в то время как мичман Итон отшатнулся назад, словно увидел фамильное привидение, опрокинул чернильницу и покраснел до полной неразличимости веснушек.
Кроме двух мальчишек в рубке кое-как уместились штурвал, рулевой матрос и заваленный
