дрался, управлял машиной.
Задрав манжеты плаща, он увидел, что его запястье по-прежнему было осязаемым.
И в тот же момент его накрыл прилив сил – потеря плоти больше не печалила, а наоборот радовала.
Сын был... подобием своего отца.
Он не закончит как та шлюха, которую он ударом ножа отправил обратно. Он вступал на территорию Омеги, не гнил заживо... а трансформировался.
Лэш начал смеяться, волны удовлетворения рождались в его груди, поднимаясь к горлу и вырываясь изо рта. Он упал на колени рядом с мертвой женщиной, и с облегчением…
Внезапно он дернулся в сторону и изрыгнул испорченную кровь, которую только что поглотил. В перерыве между спазмами, он вытер подбородок рукой и посмотрел на блестящую кровавую муть, что покрывала темные призрачные контуры, которые когда-то были плотью.
Нет времени любоваться зарождающейся новой формой.
Жестокие рвотные позывы ломали его так сильно, что он практически ослеп от взорвавшихся перед глазами звезд.
Глава 51
Сидя в личных покоях, Пэйн изучала пейзаж Другой Стороны. Ковер из зеленой травы, тюльпанов и жимолости тянулся до самого кольца деревьев, что окружали лужайку. Над этим великолепием раскинулось всеобъемлющее небо молочного цвета, нависая над пушистыми верхушками деревьев, словно крышка огромного сундука.
Из личного опыта Пэйн знала, что если подойти к краю леса и ступить в его тень, то попадешь... обратно, туда же, откуда ты в этот лес вошла.
Отсюда не было выхода – только с позволения Девы-Летописецы. Она одна владела ключом от невидимого замка, и не собиралась отпускать Пэйн – даже в дом Праймэйла на Другой Стороне, который было позволено посещать остальным Избранным.
Доказательство того, что женщина хорошо знала, кому даровала жизнь. Дева понимала, что как только дочь вырвется на свободу, она уже никогда не вернется обратно. Когда-то Пэйн кричала об этом так громко, что у нее самой зазвенело в ушах.
На самом деле, та вспышка гнева была неким способом борьбы за честность, только вот стратегию она выбрала не самую лучшую. Лучше бы она оставила свое мнение при себе, и тогда, возможно, мать позволила бы путешествовать на Другую Сторону и даже оставаться там. А потом вряд ли Деве удалось бы вернуть ее на эту землю живых статуй.
По крайней мере, теоретически.
В этот момент она подумала о Лэйле, которая только что вернулась со свидания со своим мужчиной. Сестра сияла от счастья и удовлетворения, которого Пэйн никогда не испытывала и вряд ли испытает.
В какой-то мере это оправдывало ее желание к скорейшему побегу отсюда. И даже если то, что ожидало ее на Другой Стороне, кардинальным образом отличалось от ее воспоминаний о коротком моменте своей свободы, Пэйн все равно предпочла бы бегство.
Воистину это страшное проклятие – родиться, но не иметь возможности жить своей жизнью. Она застряла здесь, обуреваемая желанием убить собственную мать, но, несмотря ненависть к этой женщине, все равно не собиралась ступать на этот путь. С одной стороны, Пэйн сомневалась, что сможет победить в этом противостоянии. А с другой... она же смогла избавиться от отца. Убийство матери вряд ли станет для нее новым откровением.
Ох, прошлое, это болезненное жалкое прошлое. Как ужасно застрять здесь на вечно, обремененной воспоминаниями, слишком ужасными, чтобы жить с ними дальше. Анабиоз был своего рода подарком, соразмерным этой пытке, по крайней мере, в замороженном состоянии ее разум не был занят размышлениями о поступках, о которых она жалела, и которые никогда бы не совершила снова...
– Не желаете поесть?
Пэйн посмотрела через плечо. В арочном входе, склонив голову, стояла Ноу-Уан с подносом в руках.
– Да, пожалуйста. – Пэйн встряхнулась и отогнала печальные размышления. – А ты не хочешь присоединиться ко мне?
– Благодарю за приглашение, но я лишь услужу и покину Вас. – Женщина положила поднос на подоконник рядом с Пэйн. – Когда Вы и Король снова приступите к своим физическим упражнениям, я вернусь и уберу…
– Я могу спросить тебя кое о чем?
Ноу-Уан снова поклонилась.
– Конечно же. Чем я могу быть Вам полезна?
– Почему ты никогда не ходишь на Другую Сторону? Как все остальные?
Последовало долгое молчание... а потом Ноу-Уан, прихрамывая, направилась к постели, на которой спала Пэйн. Дрожащими руками, женщина поправила подушки и одеяло.
– Я не испытываю особого интереса к тому миру, – сказала она из-под капюшона своих одежд. – Здесь я в безопасности. А там... а там – нет.
– Праймэйл – Брат с твердой рукой, он умеет обращаться с оружием. Под его опекой никто не посмеет причинить тебе вред.
Звук, что раздался из-под капюшона, был полон сомнения.
– Обстоятельства того мира часто предполагают хаос и раздор. И простые решения порой имеют разрушительные последствия. Здесь же во всем царит спокойствие и порядок.
Она говорила так, словно пережила нападение, которое совершили на это святилище почти семьдесят пят лет назад, подумала Пэйн. В то ужасное время, мужчины с Другой Стороны проникли сюда и принесли с собой насилие, присущее тому миру.
Многие пострадали тогда и погибли, включая самого Праймэйла.
Пэйн снова посмотрела на искусственно-прекрасный горизонт – и сразу поняла, что имела в виду женщина, но это не изменило ее мнения.
– Порядок здесь и есть то, что выводит меня из себя. Я стремлюсь избегать подобной лжи.
– Разве Вы не можете покинуть это место?
– Нет.
– Это не правильно.
Пэйн взглянула на женщину, которая в тот момент была занята тем, что раскладывала одежды Пэйн.
– Не ожидала услышать от тебя что-то, идущее вразрез с мнением Девы-Летописецы.
– Пожалуйста, не пойми меня неправильно. Я люблю нашу дражайшую матерь. Но жить в заточении, даже роскошном, не правильно. Я предпочла остаться здесь, сейчас и навсегда – но Вы, однако, должны быть свободны.
– Кажется, я завидую тебе.
Казалось, Ноу-Уан застыла под своей мантией.
– Вы ни в коем случае не должны этого делать.
– Но это правда.
В повисшей тишине, Пэйн вспоминала свой разговор с Лэйлой возле бассейна. Идея та же, но абсолютно другой расклад: тогда Лэйла позавидовала отсутствию у Пэйн желания секса и отношений с мужчиной. А сейчас Ноу-Уан была полностью удовлетворена царящей здесь инертностью.
Это какой-то замкнутый круг, подумала Пэйн.
