«И вам стоит, — думает она, усмехаясь. — Не надо тут играть со мной в силовые игры, козлы…»
Китаец качает головой, одновременно с грустью и неодобрением. Тело Джуди жужжит, прямо до костей, и вскоре оседает.
Она падает на неопреновую подушку, нервы поют в нейроиндукционном поле стола. Пытается двинуться, но все моторные синапсы закоротило. Машины в груди дергаются и заикаются, слушая приказы, интерпретируя статику.
Легкое сдувается под собственным весом. У Карако не хватает сил, чтобы наполнить его снова.
Они привязывают ее. Запястья, щиколотки, грудь стянуты, пришпилены к столу. Она не может даже моргнуть.
Жужжание прекращается. Воздух врывается в горло и наполняет легкие. Как приятно снова задыхаться.
— Как там ее сердце? — властитель жезла.
— Хорошо. Пришлось немного подкорректировать дефибриллятором, но сейчас все в порядке.
Мистер Кантон склоняется над ее головой; личиночная кожа натянута на человеческое лицо:
— Все хорошо, мисс Карако. Мы здесь для того, чтобы помочь вам. Вы меня понимаете?
Она пытается заговорить. Это трудно.
— Ухх…хххоод…
— Что?
— Эт…то работа Скэнлона. Да? Чертова месть.
Мистер Кантон смотрит на кого-то за пределами поля зрения Джуди.
— Корпоративный психиатр. — Голос рыжей. — Он неважен.
Китаец снова переводит взгляд вниз:
— Мисс Карако, я не понимаю, о чем вы говорите. Сейчас мы собираемся вынуть ваши линзы. Если вы будете сопротивляться, это может вам повредить. Просто расслабьтесь.
Руки держат ее голову в одном положении. Карако плотно зажмуривается; они силой разжимают левый глаз. Она смотрит на какой-то огромный шприц с диском на конце. Тот прикасается к линзе, связывается с ней, издав легкий всасывающий звук.
Та отрывается. Свет кислотой вливается внутрь.
Джуди выворачивает голову в другую сторону и зажмуривает глаз. Даже просачиваясь сквозь веко, лучи обжигают оранжевым огнем, вызывающим слезы. А они хватают ее снова, поворачивают голову лицом вперед, мнут…
— Выруби свет, идиот! Она же фоточувствительна!
«Рыжая?»
— …Извини, он и так приглушен, я думал….
Свет затухает. Веки темнеют.
— Ее зрачки не работали почти год, — отрезает женщина. — Дай ей возможность адаптироваться, ради бога.
«Это она тут главная?»
Шаги. Грохот инструментов.
— Простите, мисс Карако. Мы приглушили свет, так лучше?
«Уходите. Оставьте меня».
— Мисс Карако, прошу прощения, но нам по-прежнему надо удалить вторую линзу.
Она зажмуривается изо всех сил, но они все равно вытягивают ее. Ремни вокруг тела ослабевают, падают. Она слышит, как люди уходят.
— Мисс Карако, мы выключили свет, вы можете открыть глаза.
«Да наплевать мне на ваш херов свет».
Она сворачивается клубком на столе и закрывает лицо руками.
— А сейчас она уже вроде не такая крутая, а?
— Заткнись, Бертон. Ты иногда такой урод, знаешь об этом?
Герметичный люк с шипением захлопывается. Плотная близкая тишина оседает на барабанных перепонках.
Электрический треск.
— Джуди, — голос рыжей, но в этот раз не рядом, а из какого-то динамика. — Мы не хотим, чтобы процедура прошла хуже, чем нужно.
Карако крепко прижимает колени к груди. Чувствует там шрамы, набухшую сетку старой ткани еще из тех времен, когда они ее вскрыли. Не размыкая век, она проводит пальцами по бугоркам.
«Я хочу свои глаза обратно».
Но теперь у нее остались только эти голые, мясистые штуки, которые любой может увидеть. Она открывает их, веки размыкаются крохотной щелочкой, смотрит сквозь пальцы. Никого нет.
— Нам нужно кое-что узнать, Джуди. Для вашего же блага. Нам надо узнать, как вы все выяснили.
— Что выяснила? — кричит она, не убирая рук от лица. — Я просто… тренировалась…
— Все в порядке, Джуди. Спешки нет. Вы сейчас можете отдохнуть, если хотите. Одежда в ящике, справа от вас.
Карако качает головой. Ей наплевать на одежду, ей приходилось ходить голой перед чудовищами гораздо страшнее этих. Это всего лишь кожа.
«Я хочу обратно свои глаза».
АЛИБИ
В динамике ничего.
— Вы слышите? — спрашивает Брандер, выждав пять секунд.
— Да. Да, разумеется. — Линия жужжит какое-то время. — Просто это несколько неожиданно, вот и все. Это… очень плохие новости.
Кларк хмурится, но ничего не говорит.
— Может, ее отнесло течением в термоклине[38],— предполагает динамик. — Или она попала в циркуляцию Ленгмюра.[39] Вы уверены, что она все еще не над рассеивающим слоем?
— Естественно, мы увер… — вмешивается Наката и останавливается.
Кен предупреждающе кладет руку ей на плечо.
Наступает тишина.
— Там ночь наверху, — наконец произносит Брандер.
Глубинный рассеивающий слой поднимается с темнотой, распространяется тонкой средой по поверхности, пока дневной свет не прогоняет его вниз.
— И мы смогли бы услышать ее по голосовому каналу, даже если сигнал сонара не смог бы пробиться. Может, нам стоит самим подняться и осмотреться.
— Нет. Это не нужно, — отвечает динамик. — Это может быть опасно, пока мы не выясним, что случилось с Карако.
— То есть мы даже не станем ее искать? — Наката смотрит на остальных с яростью и изумлением. — Она может быть ранена, может быть…
— Извините меня, мисс…
— Наката! Элис Наката. Я поверить не могу…
— Мисс Наката, мы ее ищем. Мы уже собрали поисковую группу, чтобы прочесать поверхность. Но вы находитесь посередине Тихого океана. У вас просто нет ресурсов, чтобы охватить нужный объем. — Глубокий вздох, безупречно перенесенный по четыремстам километрам оптоволокна. — С другой стороны, если мисс Карако способна двигаться, то она, скорее всего, попытается вернуться на «Биб». Если вы хотите отправиться на поиски, то лучше всего оставайтесь ближе к дому.
