съеденных Арчи, уже сто лет. Естественно, их было не слишком много: люди и гигантские кальмары редко пересекаются. Даже рифтеры плавают слишком глубоко для таких встреч.
Как правило.
— Вот почему я перестала плавать наверх вместе с ней, ты знала об этом? — Наката передергивается, вспоминая. — Мы наткнулись на что-то живое, там, в срединных слоях. Оно было ужасно. Какая-то тварь вроде медузы, мне кажется. Она пульсировала, у нее были такие тонкие водянистые щупальца, почти невидимые, просто висящие в воде. И куча… желудков. Похожих на толстых конвульсирующих слизняков. Каждый имел свой собственный рот, и все они открывались и закрывались…
Лени кривится:
— Звучит мило.
— Поначалу я даже не заметила ее. Она была почти прозрачной, я врезалась прямо в нее, и существо принялось отбрасывать свои части. Главное тело тут же полностью потемнело и втянулось в себя, стало пульсировать, а все эти выпущенные желудки, рты, щупальца остались позади, они все светились, извивались, словно от боли…
— После такой встречи я думаю, что тоже не стала бы туда плавать.
— Самое странное то, что я вроде бы завидовала этой штуке, по-своему. — В глазах Накаты стоят готовые излиться слезы, но голос не меняется. — Наверное, хорошо уметь… отрезать от себя части, которые тебя выдают.
Кларк улыбается, представляя:
— Да.
Неожиданно для себя она только сейчас понимает: всего лишь несколько сантиметров отделяют ее от Элис. Они почти соприкасаются друг с другом.
«Сколько я уже сижу здесь?»
Лени отодвигается по привычке.
— Джуди так не считала, — Наката. — Ей было жалко части. Она почти разозлилась на основное тело, представляешь? Сказала, что то — слепая тупая масса. Как она там выразилась? «Типичная хренова бюрократия, чуть что, и она сразу приносит в жертву то, что ее кормит». Вот так.
Кларк улыбается:
— Очень похоже на Джуди.
— Она никогда ничего никому не спускает. Всегда отвечает. Мне это в ней нравится, сама-то я так никогда не делаю. Когда дела идут плохо, я просто… — Элис кидает взгляд на маленькое черное устройство, прикрепленное к стене рядом с подушкой. — Вижу сны. Лени кивает, но ничего не говорит. Не может припомнить, когда еще Элис была такой болтливой.
— Это настолько лучше виртуальной реальности, у тебя гораздо больше контроля. А в виртуале ты всего лишь торчишь в чьих-то чужих снах.
— Я тоже такое слышала.
— А ты что, никогда не пробовала?
— Осмысленные сновидения? Пару раз. Так и не врубилась.
— Нет?
Кларк пожимает плечами:
— В моих снах не слишком много… деталей, — «А иногда слишком много». Она кивает в сторону машины Накаты: — Эти штуки пробуждают меня до такой степени, что я понимаю, насколько все вокруг туманно. А когда все-таки появляются какие-то детали, то это обычно что-то совсем глупое. Черви, ползущие под кожей, или типа того.
— Но ты можешь их контролировать. В этом весь смысл. Ты можешь все изменить.
«В твоих снах, возможно».
— Но тебе сначала надо все увидеть, что для меня несколько портит эффект. А по большому счету, там одни большие смутные провалы.
— А. — Призрачная улыбка. — Для меня это не проблема. Мир кажется мне слишком туманным даже наяву.
— Ну, — робко улыбается Кларк в ответ. — Как тебе удобно.
Опять тишина.
— Я просто хочу знать, — наконец говорит Наката.
— Понимаю.
— Ты знаешь, что произошло с Карлом. Это было плохо, но ты знала.
— Да.
Наката смотрит вниз. Кларк следит за ее взглядом и замечает, что накрыла руками ладони Элис. Похоже, это какой-то жест поддержки. Чувствуется вполне нормально. Она нежно сжимает их.
Наката поднимает голову. Обнаженные темные глаза почему-то все еще удивляют.
— Лени, она не отрицала меня. Я уходила в себя, смотрела сны, а иногда просто сходила с ума, и она со всем мирилась. Она понимала. Понимает.
— Мы — рифтеры, Элис. — Кларк сомневается, но решает рискнуть: — Мы все понимаем.
— Кроме Кена.
— Знаешь, я думаю, Кен понимает больше, чем нам кажется. И не считаю, что он ничего не чувствует. Он на нашей стороне.
— Лабин очень странный. Он здесь не по тем же причинам, что и мы.
— А по каким же?
— Они засунули нас сюда, потому что здесь нам место, — Наката шепчет. — А Кена, мне кажется… они просто не осмелились отправить его куда-то еще.
Брандер идет вниз, когда Лени возвращается в кают-компанию.
— Как Элис?
— Видит сны. С ней все в порядке.
— Никто из нас не в порядке, — отвечает Майк. — Наше время сочтено, если тебе интересно мое мнение.
Кларк хмыкает:
— Где Кен?
— Ушел. И больше не вернется.
— Что?
— Он ушел. Как Фишер.
— Ерунда. Кен — не Фишер. Он совершенно на него не похож.
— Мы знаем это. — Брандер тычет большим пальцем в сторону потолка. — Они — нет. Он ушел. По крайней мере, Кен хочет, чтобы такую историю мы продали наверх.
— Зачем?
— Ты думаешь, эта сволочь сказала мне? Я согласился ему подыграть, но могу тебе сказать, что уже начинаю уставать от такого маразма. — Майк спускается еще на пролет, оглядывается. — Я и сам иду наружу. Хочу проверить карусель. Думаю, там сейчас идут серьезные наблюдения.
— Против компании не возражаешь?
Брандер пожимает плечами:
— Нет.
— На самом деле, — замечает Кларк, — теперь нам не слишком-то подходит слово «компания», правда? Может, нам лучше стать… как их там…
— Союзниками?
Она кивает:
— Союзниками.
