— Ты думаешь, я знаю? — Женщина кажется почти удивленной. — Я считала, ты мне все расскажешь.
— Я знаю только то, что Энергосеть заплатит мне кучу денег за ночную смену в срочном порядке. — Джоэл взбирается вперед, падает в кресло пилота. Проверяет сонар. Этот странный хрен все еще там.
— Я не думаю, что по плану должен кого-то здесь оставить.
— А ты и не оставишь, — говорит Кларк.
— Оставлю. Я вижу его на радаре.
Она не отвечает, он поворачивается и смотрит на нее.
— Хорошо, — наконец говорит женщина. — Тогда выходи и лови его.
Джоэл не сводит с нее взгляда, а потом решает, что не хочет ничего знать.
Без лишних слов он возвращается к пульту и продувает балластные отсеки. Скаф неожиданно обретает плавучесть и натягивает стыковочные зажимы. Кита освобождает их, ударив по кнопке. Челнок подпрыгивает над станцией, словно живое существо, качается от вязкого сопротивления и начинает подъем.
— Ты… — Сзади.
Джоэл поворачивается.
— Ты действительно не знаешь, что происходит? — спрашивает Кларк.
— Мне позвонили примерно двенадцать часов назад. Полуночный рейс к «Биб». Когда я добрался до «Астории», мне сказали всех эвакуировать. Сказали, вы будете наготове.
Ее губы слегка размыкаются. Не совсем улыбка, но, возможно, самое близкое ее подобие, какого можно дождаться от этих психов. Она ей идет, красота Кларк холодная, отстраненная. Снять линзы — и Джоэл легко мог представить, как загружает ее симуляцию в свою виртуальную программу.
— Что произошло со всеми остальными? — отваживается спросить он.
— Ничего, — отвечает она. — Снами случился… приступ паранойи.
Джоэл фыркает:
— Неудивительно. Поместили бы меня туда на годик, так паранойя стала бы наименьшей из моих проблем.
Опять эта еле заметная, призрачная улыбка.
— Но честно, — настаивает он. — Почему другие решили остаться? Это какая-то трудовая акция? Одна из этих… — «Как их там называли?» — Забастовок?
— Что-то вроде того. — Кларк смотрит на переборку, нависающую над головой. — До поверхности далеко?
— Боюсь, минут двадцать. Эти скафы Энергосети больше похожи на хреновы дирижабли. Все остальные плавают наперегонки с дельфинами, а я тут вынужден барахтаться. Но все-таки… — Кита пытается обезоруживающе улыбнуться, — …есть и положительная сторона. Мне платят по часам.
— Повезло тебе, — говорит она.
ПРОЖЕКТОР
Настала почти полная тишина.
Мало-помалу голоса прекратили кричать. Теперь они переговариваются друг с другом шепотом, обсуждая вещи, которые не имеют к нему никакого отношения. Хотя это нормально. Он уже привык к тому, что его игнорируют. Он радуется, что его игнорируют.
Ты в безопасности, Джерри. Они не могут причинить тебе вред.
«Кто… Что…»
Они все ушли. Остались только мы.
«Ты…»
Это я, Джерри. Тень. Я спрашивала себя, когда ты вернешься.
Он качает головой. Слабый свет все еще течет из-за спины. Фишер поворачивается лицом не столько к нему, сколько к еле заметному отступлению мрака.
Она пыталась помочь тебе, Джерри. Она всего лишь пыталась тебе помочь.
«Она…»
Лени. Ты — ее ангел-хранитель. Помнишь?
«Я не уверен. Я думаю…»
Но ты ее оставил. Ты сбежал.
«Она хотела… Я… Не внутрь…»
Он чувствует движение собственных ног. Вода толкается в лицо. Фишер движется вперед. Мягкая дыра открывается во тьме впереди. Внутри нее видны какие-то формы.
Вот там она живет, говорит Тень. Помнишь?
Он ползет к свету. Там раньше были звуки, громкие и болезненные. Двигалось что-то большое и темное. Теперь же лишь этот огромный шар висит над головой, как, как…
«…как кулак…»
Он останавливается, испуганный. Но все вокруг тихо, так тихо, что слышны даже отдаленные крики, дрейфующие над дном. Джерри вспоминает: не так далеко отсюда в дне есть отверстие, которое иногда говорит с ним. Правда, он никогда не понимает его слов.
Давай, подталкивает Тень. Она зашла внутрь.
«Она ушла…»
Отсюда нельзя сказать наверняка. Тебе надо подобраться поближе.
Под сферой прохладное, темное убежище; свет от экваториальных огней не может обогнуть выпуклую поверхность. В пересекающихся тенях южного полюса что-то маняще мерцает.
Вперед.
Он отталкивается от дна, скользит в конус тени под станцией. Яркий сверкающий диск в метр диаметром извивается внутри границ обода. Он заглядывает внутрь.
Оттуда на него кто-то смотрит.
Пораженный, Джерри рывком ныряет вниз и в сторону. Диск корчится от неожиданного волнения воды. Фишер останавливается, поворачивает назад.
Пузырь. Вот и все. Газовый карман, пойманный под…
«…воздушным шлюзом».
Там нечего бояться, говорит ему Тень. Так ты попадаешь внутрь.
Все еще нервничая, он подныривает под сферу. Воздушный карман сияет серебром в отраженном свете. В нем появляется черный призрак, почти неразличимый во мраке, отчетливо видны лишь два пустых белых пятна там, где должны быть глаза. Пальцы с двух сторон приближаются друг к другу, сливаются и исчезают. Ладонь объединяется с собственным отражением, погружаясь внутрь по запястье, касаясь металла по другую сторону зазеркалья.
Он отдергивает руку, зачарованный. Призрак парит наверху, пустой и безмятежный.
Джерри поднимает руку к лицу и проводит указательным пальцем от уха к основанию челюсти. Очень длинная молекула, сложенная вдвое, размыкается.
Гладкое черное лицо призрака раскалывается на пару сантиметров; то, что оказывается под ним, выглядит бледно-серым в отфильтрованном свете. От неожиданного холода Джерри чувствует, как щека покрывается знакомой «гусиной кожей».
Он не останавливается, распарывая темную кожу от уха до уха. Огромный улыбающийся разрез открывается под глазными пятнами призрака. Расстегнутый, лоскут черной мембраны плавает под подбородком, прикрепленный к горлу.
Посередине освежеванной зоны виднеется складка. Фишер двигает челюстью; складка открывается.
Зубов практически нет. Некоторые он проглотил, другие выплюнул, если они выпадали, когда печать была расстегнута. Неважно. Большинство из того, что он сейчас ест, мягче его во много раз. Когда редкий
