состоянии стресса. Другими словами, Фэрфэйн уверен, что курсант Крэкен потерял рассудок и решил свести счеты с жизнью.
Тут я забыл про флотскую субординацию.
– Сэр, да это же чушь! – взволнованно возразил я. – Это Фэрфэйн сошел с ума, если он говорит о самоубийстве Дэвида! Ссору затеял Фэрфэйн. А Дэвид все время сохранял спокойствие. Конечно, он тоже переживал из-за этого, но я клянусь вам, у него не было даже мысли покончить с собой. Да и зачем, если он…
Я понял, что наговорил лишнего, и замолчал. Лейтенант Блаймэн смотрел на меня с явным недовольством, да и начальник неодобрительно прищурился.
– Извините, сэр, – попытался я поправить положение. – Но это абсолютно невозможно. Курсант Крэкен не мог покончить жизнь самоубийством.
Начальник академии задумался.
– Ну хорошо, курсант Иден, – наконец сказал он. – Если это вас интересует, то вашей точки зрения придерживается и лейтенант Блаймэн. Он считает, что курсант Крэкен является… вернее, к сожалению, являлся одним из самых перспективных курсантов академии… А теперь вы свободны!
Я отдал честь, повернулся и вышел – правда, перед этим я успел увидеть неловкость и замешательство на лице лейтенанта Блаймэна. Вот тебе и старая акула! Неужели за этими хищными глазами скрывается что-то человеческое?
Праздновали День основания академии, и поэтому у нас была всего одна лекция. На занятиях присутствовал и Илэдио Энджел. Боб до сих пор не вернулся из кабинета начальника, и получилось так, что мы с Лэдди (как называл его Крэкен) вместе вышли из аудитории.
По дороге в общежитие мы обменялись впечатлениями о встрече с начальником академии. Мы оба были возмущены измышлениями Фэрфэйна. Дэвид не мог покончить с собой!
– Понимаешь, Джим, этот выскочка Фэрфэйн не любил Дэвида за то, что он лучше его плавал под водой, – с легким акцентом стал объяснять мне Илэдио. – Теперь, когда Дэвид исчез, выскочка хочет опозорить его имя. Но, между нами говоря, – он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня, – я не думаю, что Дэвид погиб.
От удивления я даже остановился.
– Но…
– Нет-нет! – Илэдио Энджел предупредительно поднял руку. – Не надо повторять, что его искали и не нашли. Я все знаю, Джим, – но я знаю Дэвида. Не могу тебе объяснить, почему я так думаю, и все же я почти уверен: Крэкен жив.
Он пожал плечами и улыбнулся.
– Конечно, они объявили, что он пропал без вести, утонул. Но не важно, что об этом думает Илэдио. Илэдио должен думать гак, как ему приказывает академия. Я уже собрал вещи Дэвида, Джим. Отправлю их его отцу – он живет в подводном городе Кермадек-Доум. – Лэдди поколебался и добавил: – Может быть, ты хочешь взглянуть на то, что осталось после него?
– Спасибо, но копаться в чужих вещах не очень-то прилично, – резко ответил я.
– Нет-нет, Джим, мы не будем копаться в вещах, – возразил Илэдио. – Я имею в виду картину, которую нарисовал Дэвид. Она висит на стене. Я подумал, может быть, ты захочешь взглянуть на нее, прежде чем я положу ее в чемодан.
«Конечно, а почему бы и нет?» – подумал я. Хотя я и не успел подружиться с Дэвидом Крэкеном, мне было интересно узнать о нем что-то новое. Через минуту мы зашли в комнату, в которой жили Дэвид и Лэдди Энджел.
Стена над изголовьем кровати – в общем-то слепок с внутреннего мира курсанта. У доброй половины ребят над подушкой красуются фотографии подружек, портреты родителей, снимки подводных лодок или знаменитых спортсменов-подводников – кое у кого даже с автографом.
Над койкой Дэвида Крэкена висела небольшая акварель без рамки. На то, что он был ее автором, указывали буквы «ДК» в правом нижнем углу листа. На акварели я увидел…
В общем-то это была картина подводного мира. Из чащобы сплетенных водорослей вылезало какое-то огромное, покрытое панцирем существо.
То, что написал Крэкен, показалось мне не только незнакомым, но и нереальным. Странными были водоросли с большими толстыми листьями. Они фосфоресцировали в черной воде. Существо в панцире казалось не менее фантастичным. У него была очень длинная шея и ласты с угрожающего вида когтями.
Рассмотрев это чудовище, я невольно вспомнил ту страшную голову, которая поднялась над бортом баржи во время моего последнего заплыва. Не меньше меня удивило и то, что на спине подводного монстра курсант изобразил человеческую фигуру с длинным шестом в руке – наподобие тех, которыми пользуются погонщики слонов. На какую-то долю секунды я, кажется, поверил в существование морских ящеров!
И все же человеческая фигура на акварели убеждала меня в том, что вся эта картина – чистой воды вымысел. Я мог бы поверить в существование подводных чудовищ. Доводами в пользу этого могли стать мои подводные кошмары и «призраки» на экране сонара.
Но человек, восседающий на спине чудища, не оставлял сомнений в том, что парень из Маринии решил пофантазировать на досуге. Я поблагодарил Илэдио и вышел из комнаты.
А Боба все не было и не было.
Я подождал его, сходил в столовую, вернулся обратно. Потом начал беспокоиться. Для того чтобы задать ему несколько вопросов по поводу исчезновения Крэкена, требовалось совсем немного времени. Возможно, причиной вызова к начальнику было что-нибудь похуже. В кабинете у шефа оставался лейтенант Блаймэн. Может быть, он заявил, что Боб в очередной раз не выполнил норму? Положение моего друга было не очень надежным. Устав академии требовал, чтобы в течение года каждый курсант сдал зачет хотя бы по одной подводной дисциплине. Боб уже в третий раз в этом году срезался на подводном плавании. У него, правда, оставалась еще одна возможность – марафонский заплыв под водой. До проведения этих
