Но на пути у нас встал лейтенант Цуйя.
– Стоять! – прорычал он. – Отойдите назад! Этот человек признал себя преступником!
– Но ему плохо! – умоляющим тоном возразил Гидеон. – Ему надо срочно дать лекарство! Если вы не позволите мне помочь ему, считайте, что вы его убили!
– Я беру на себя всю ответственность за происходящее, – жестко сказал лейтенант Цуйя, – он мой пленник!
Он заглянул дяде в лицо, тот все еще не пришел в сознание. Потом лейтенант бездушно, как робот, произнес:
– Стюарт Иден, предоставленной мне властью, с целью предотвращения нелегального производства и применения ядерного оружия, я объявляю вас арестованным!
Я не знаю, слышал ли дядя эту громоздкую юридическую формулировку, но в то время как я, оцепенев, наблюдал за происходящим, Гидеон вел себя несколько иначе.
Он проскользнул мимо лейтенанта, ловким быстрым движением подложил под голову дяде подушку, поднял его ноги на кушетку, а потом укрыл дядю одеялом.
– Все будет в порядке, – заботливо прошептал он, глядя в лицо дяде Стюарту. – Сейчас я сделаю укол…
– Как бы не так! – хладнокровно отрезал лейтенант Цуйя. – Не забывайте, что он арестован!
Гидеон встал и медленно повернулся к лейтенанту. Я не могу припомнить, чтобы Гидеон когда-нибудь пришел в ярость, он всегда прекрасно владел собой. Но сейчас можно было благодарить судьбу за то, что на пути у Гидеона оказался не я, а лейтенант Цуйя.
Негр надвигался на лейтенанта грозно, как древний африканский воин, глаза его были чернее океанских глубин.
– У Стюарта Идена больное сердце, и я должен сделать ему укол! – раскатистым басом прогрохотал он. – А если вы захотите мне помешать, вам придется меня убить!
Лейтенант заколебался и прислушался к прерывистому дыханию дяди, а Гидеон достал из ящика стола одноразовый шприц.
– Ну ладно! Сделайте ему укол, – согласился Цуйя и искоса посмотрел на меня.
Гидеон не мешкая закатал рукав дядиной рубашки и ловко ввел в его исхудавшую руку иглу. Потом, осторожно вынув иголку, он вытер появившуюся капельку крови. Лекарство вот-вот должно было подействовать…
Мы столпились вокруг кушетки. Вставший на колени у ее изголовья Гидеон что-то шептал дяде на ухо. Бледное лицо Стюарта Идена покрылось испариной.
– Что ж, приводите его в порядок! – властно сказал Цуйя негру. – У нас к нему есть очень много вопросов. Человек крадет ядерные реакторы, наживается на землетрясениях – я не могу представить более вызывающих преступлений! И при этом во всем мире он имеет репутацию подвижника и героя! Да, Парк, мне он нужен живым!
– И мне тоже! – спокойно сказал Гидеон и поднялся с колен. – Через пару минут лекарство подействует. Когда он очнется, я попрошу вас, лейтенант, выслушать его.
– О, в этом можете не сомневаться! – со злостью воскликнул Цуйя. – Но только не рассчитывайте на то, что я поверю всем его лживым измышлениям!
– А вы уверены в том, что он будет лгать? – нахмурившись, спросил Гидеон.
Лейтенант пожал плечами.
Оставаться безучастным наблюдателем я больше не мог. В горле у меня пересохло, мысли путались, но я и так уже слишком долго молчал. Передо мной был мой дядя, Стюарт Иден, самый великий человек на свете! Во всяком случае, таким я его считал, когда был мальчишкой, и до последнего времени у меня не было повода разувериться в этом.
– Дайте ему шанс, лейтенант! – твердым голосом сказал я. – Вы не знаете этого человека. А я его знаю! Он не может быть виноват в таких страшных преступлениях. Это противоречит здравому смыслу. Уверяю вас, должно быть, всему происходящему существует какое-то другое объяснение. Оно обязательно найдется! Не принимайте сейчас никаких решений. Подождите, пока дядя проснется и изложит свою версию!
Прежде чем что-то ответить, лейтенант посмотрел на меня долгим отрешенным взглядом. Я видел, что он страшно устал. За последние дни у меня все-таки была возможность отдохнуть, но все, что удавалось Цуйе, это на пару часов прикорнуть на раскладной койке в бункере. Он был выжат, как лимон, и все же он был озабочен судьбой дяди сильнее, чем это могло показаться.
– Курсант Иден, ваша семейная преданность заходит чересчур далеко, – глухим, невыразительным голосом сказал лейтенант. – Я прекрасно знаю, что ваш дядя был знаменитым и уважаемым человеком – был когда-то! Но это не имеет никакого отношения к нынешней ситуации. И, в конце концов, он сам признал себя виновным!
Это был жестокий аргумент. Я не смог ничего возразить лейтенанту.
По-видимому, какие-то новые доводы появились у Гидеона. Во всяком случае, он начал говорить…
Но ему не удалось закончить даже первой фразы. Я неожиданно почувствовал, что теряю равновесие, тотчас же схватился за спинку кресла и в растерянности посмотрел на остальных…
У всех в комнате было точно такое же выражение лица. Всем явно требовалась дополнительная точка опоры!
Вскоре откуда-то из глубины, из-под самого основания купола, донесся приглушенный рокот – словно тяжко простонал какой-то исполинский бас. Стальной сейф легонько вздрогнул и подкатился поближе ко мне – медленно, бесшумно, как будто крадучись. Теперь я уже четко ощущал подошвами вибрацию пола.
