сюда пойти, Энн улыбнулась Кершнеру.
Альберт искрометно шутил, постоянно улыбался и сыпал комплиментами. Казалось бы, можно наслаждаться жизнью и вовсю соблазнять его, но Энн не удавалось и слова вставить. Кершнер говорил без умолку. И, кажется, речь шла о том, что он безмерно ею очарован и все такое. Еще недавно Энн растаяла бы от таких речей и бросилась бы Альберту на шею, но сейчас она внезапно поняла, что не так уж этого и хочет. Словно страстное чувство к Кершнеру перегорело.
— Ну что ж, — просиял Альберт, когда ужин был съеден. — Пора домой.
— Да, — согласилась Энн и неожиданно даже для себя самой сказала: — Ты не подбросишь меня до общежития?
У Альберта вытянулось лицо, но ему пришлось проглотить это.
— Конечно! — достаточно убедительно согласился он.
У дверей общежития Энн помедлила и обернулась. Альберт стоял у машины и улыбался. Приглашающим жестом он распахнул пассажирскую дверь, приглашая девушку вернуться. Нет, не стоит. Настроение не то… И к тому же, если она действительно хочет завоевать его, не стоит прыгать в постель вот так сразу. Именно так себя вели все его многочисленные пассии, а Энн не хочет стать одной из сонма.
16
Все изменилось.
Теперь с Альбертом Энн встречалась и общалась гораздо больше, чем с Матиасом. Реннер был занят записью очередного альбома и готовился к участию в летнем мюзикл-туре, который должен был начаться после финального спектакля «Овода», а Кершнер, который по каким-то причинам в этом туре занят не был, большую часть времени проводил в театре. И ухаживания Альберта становились все активнее.
Энн делала вид, что не понимает откровенных намеков Кершнера, хотя парой недель раньше поняла бы их отлично. Но теперь… После того как Альберт очень долго не обращал на нее внимания, Энн хотелось немного помучить его. Это с одной стороны. А с другой — ее не оставляли воспоминания о той единственной ночи с Матиасом.
Реннер исполнил свое обещание и ни о чем ее не спрашивал — видимо, просто потому, что у него не было на это времени. И Энн позволила себе наконец осуществлять то, что подтолкнуло ее ввязаться в авантюру: завязывать длительные отношения с Альбертом. Она была твердо уверена, что ей удастся удержать его при себе гораздо дольше, чем Люси.
Матиас в тех редких случаях, когда оказывался рядом с Энн и Альбертом, всем своим видом не одобрял происходящего. Энн сама не понимала, насколько хорошо изучила реакции Реннера за время общения с ним, и теперь даже по его безмятежному лицу могла определить, расстроен он, рад или спокоен. То, что было тайной для других, не являлось тайной для нее, и это пугало. Энн знала, что Матиасу не нравится происходящее, но даже не предполагала насколько.
Недели за полторы до окончания мюзикла Энн столкнулась с Реннером у входа в театр. Матиас только что запарковал машину и направлялся к служебному входу, а девушка спешила — поезда сегодня отчего-то ходили с большими интервалами, чем обычно, и Энн безбожно опаздывала. Заметив ее, Матиас улыбнулся и придержал дверь.
— Привет. — Энн прошла в небольшой холл, Реннер — следом за ней.
— Здравствуй. Подожди, не убегай от меня, нам нужно поговорить. — Матиас остановился. Энн обернулась, нахмурившись: Лизбет не любила, когда помощники опаздывают. При виде Матиаса девушка испытала странное ощущение — и радость оттого, что он стоит так близко, и непонятное чувство вины, и… желание прикоснуться к нему.
— О чем? Матиас, я опаздываю. Может быть, попозже? Я отпрошусь у Лизбет, и мы поговорим в курилке.
— Позже я не смогу вырваться. Удели мне пару минут сейчас.
— Ну хорошо. — Энн посмотрела на висевшие на стене часы. — Только быстро.
— Если у тебя так мало времени на меня, буду говорить прямо. — Реннер был невесел. — Я всего лишь хотел тебя предупредить насчет Альберта.
— Ты считаешь, мне нужны предупреждения? — слегка разозлилась Энн. — Спасибо, но я взрослый человек и способна сама разобраться.
— Ты не понимаешь. — Матиас помолчал. — Мы с Альбертом в не слишком хороших отношениях, и он ухаживает за тобой специально, чтобы досадить мне. Он знает, насколько хорошо я к тебе отношусь.
Энн похолодела. Она не хотела думать, что Кершнер может вести себя так подло.
— Альберт не такой.
— Нет, Энн, именно такой, и мне странно, что ты, умная девушка, этого не видишь. Или не хочешь видеть? — настаивал Матиас.
— Я вижу то, что есть на самом деле.
— Вовсе нет. Альберт поиграет с тобой и бросит. Тебе же, как я понимаю, нужно высокое чувство. — Реннер произнес это с непонятной горечью. — Энн, ты очень нравишься мне, и ты это знаешь. Но я говорю так не потому, чтобы очернить Альберта в твоих глазах, а потому, что он пытается отомстить мне через тебя. За то, что его не взяли петь лидирующую партию, за то, что я гораздо легче отношусь к этому. Мы постоянно конфликтуем с ним в последнее время, и после этого он отправляется обхаживать тебя, а ты все принимаешь за чистую монету.
— Матиас, ты слишком высокого мнения о себе. — Энн понимала, что говорит не то, что следует, но остановиться не могла. Ее глубоко обидело то, что Реннер считает Альберта способным на подобное поведение. — Альберт нравился мне всегда. И я не думаю, что ваше противостояние имеет ко мне какое- либо отношение.
— Самое непосредственное.
— Это — именно то, что называется звездной болезнью! — почти выкрикнула Энн, разозленная донельзя. — Везде видеть заговоры. Матиас, мир не вращается вокруг тебя…
— Послушай, — резко прервал ее Реннер, — я не притворялся никогда. Да, мне хотелось бы, чтобы ты была со мной, но я никогда не пойду на обман и полагаю, что и ты со мной честна. Если ты считаешь, что цель оправдывает средства, ты — не тот человек, каким я тебя считал.
— Значит, так и есть! Я тоже была о тебе лучшего мнения. Никогда бы не подумала, что ты станешь наговаривать на человека, чтобы…
— Я и не стану, — сказал Матиас очень тихо. Энн знала этот его тон и похолодела: если Реннер начинает так разговаривать, значит, он чрезвычайно зол. — Мое дело — предупредить тебя.
— Твое дело — держаться от меня подальше! — Энн выкрикнула это и тут же пожалела: Матиас выглядел так, будто она дала ему пощечину. Но сделанного не воротишь. К тому же Реннер очерняет Альберта, чтобы самому заполучить Энн. Все мужчины одинаковы, и зря она считала Матиаса лучше других. — Альберт был прав, ангелов не бывает.
— Альберт, видимо, теперь всегда прав, — усмехнулся Реннер.
— Видимо, так. — Энн развернулась и пошла прочь. На душе было нестерпимо гадко. Она и в страшном сне не могла себе представить, что поссорится с Матиасом, что этот человек станет говорить ей подобные вещи. Проще оттолкнуть его, чем признать, что в его подозрениях есть толика правды. Нет, нет, быть такого не может. Все наговаривают на Альберта, потому что к нему намертво прилипло амплуа отрицательного героя, но сцена и жизнь — разные вещи! А Матиас, видимо, не разделяет их. Не зря же он сказал однажды, что сцена — это его жизнь.
…Реннер постоял еще минуту, бессмысленно уставившись в стену. Что ж, каждый человек вправе совершать ошибки, и ни он, ни Энн — не исключение. Он, кажется, действительно ошибся в ней, принял желаемое за действительное. Она с самого начала была влюблена в Кершнера, и несколько незначительных эпизодов между нею и Матиасом наверняка давно забыла. Энн — решительная девушка, которая идет напролом. Что ж, зато теперь все предельно ясно. И больно. Матиас лишь сейчас осознал, насколько сильно
