Это что — церковь? это сарай!
Здравствуйте!
Слушай, зачем этот тип живого петуха ест? Ах, он жрец Вуду… Ну, это дешевка — мы-то людей живьем жрали…
У него экстаз? а я думал — брэйк-данс… Дух вселился? что, дух Майкла Джексона?
Нет, крэк я не употребляю, мне буддийская вера запрещает. Мы признаем только нирвану от водки.
Да, духи в меня вселяются, и в транс я впадаю. Особенно круто, я помню, тащился, когда наш жрец читал закрытое письмо ЦК.
Оо, это великое колдовство! ЦК — это в переводе Цамбул Кумбал, такой совет великих колдунов. Они поклоняются Вуду в горах Тибета, жрут там петухов и собак. Сорок колдунов — и все в белом. Они нам пишут письма и кидают вниз, а мы читаем.
Почему письмо закрытое? а оно написано на закрытом языке. Этот язык никто не понимает, только жрецы. А мы слушаем и тащимся.
На память? а ты выдержишь? ну, слушай — Дрррогие товарррищи, кымпрртия и весь ссэцкий нрррд пнессли тжоллую утрррту, обырррвалась жзнннь выдающщся бррца за мрр и кмманизм… Ох ты, как его!.. Вишь, как сразу скорчило?! голову, голову ему держи! есть у кого ложка?! В зубы ему суньте, а то язык прикусит!
Вот! а ты говоришь! кишка тонка у вас закрытые письма ЦК слушать — сразу судороги и отек мозга. А мы семьдесят лет слушали — и хоть бы хны.
Нет, главный дух у нас — не Барон Суббота, у нас — Идеи Которого Живут и Побеждают, Вечно Живой, Который Жил, Жив и Будет Жить. Он очень живой. Богодухновенных книг его — пятьдесят пять томов; кто их от корки до корки прочтет, того живьем в рай берут. Приходят ночью ангелы тьмы, все в черном, и увозят на черной колеснице.
Ну, бывайте, я к вам как-нибудь зайду.
Книги принести? что, одного припадка вам мало? ах, ему понравилось…
Мне — вам — вслух почитать?! круто забирает?
Как бы и меня с вами не забрали…
Ну да, свободная страна, я понимаю…
Нет, я не новый гуру из Тибета. Я татарин, мулат из Мозамбика, что в Бирме. Просто немного знаю священные книги и цитирую по памяти.
У меня дар проповедовать? первый раз слышу. Это просто я владею особенным астральным каратэ, школа Лапчу-На-Ухи-Вэшат. У меня четвертый дан этой тайной школы, красный пояс с пентаграммой, серпом и молотом.
Нет, учеников я не беру. Я сейчас исполняю обет самоуничижения — чищу унитазы, живу в бедности и питаюсь подаянием. И вообще я скрываюсь. В Тибете, понимаешь, начались гонения на нашу школу, главную семинарию Вэ-Пэ-Шэ разогнали злые властители. Гору, где сидел Цамбул Кумбал, окутал туман.
Это мне — милостыня? спасибо. И тебе спасибо, и вам. И петуха — мне? спасибо, я его повешу на самом видном месте. Он красивый, особенно без головы.
Мое тайное сокровенное имя — Агитатар-Парапагандист. Агитатар — это потому что я татарин. Под этим именем меня знают в монастырях Тибета и храмах Мозамбика. Там я учил черных астральному каратэ, а теперь вот приехал сюда со словом Божиим. Я миссионер, но проповедовать начну не раньше, чем исполню свой обет.
Нет, нет, не могу. Заповеди Вечно Живого обладают чудовищной ментальной силой — слепые, слыша их, прозревают, глухие начинают слышать, безмозглые — думать, а полиция — ловить и хватать всех, кто проповедует и слушает, а особенно тех, кто думает. Я вон сейчас офицеру открыл, что во мне живут два духа — Кырлы-Мырлы и Фридриха-Ангела — так он сразу деру дал за подмогой. С минуты на минуту он тут будет с отрядом спецназа.
Проклясть? кого проклясть? правительство Гаити — а почему Гаити? ах, ты с Гаити… Да, у вас там почище, чем у нас в Мозамбике. Ну ладно, сейчас прокляну.
Во имя матери, и дочери, и нечистого духа! Призрак бродит по Гаити, призрак Кырлы-Мырлы! Иди, иди, призрак, иди к президентскому дворцу… слышишь? идет, идет… он все ближе. Ищи, призрак, ищи президента… Как найдешь — укуси его за задницу, откуси у него все, чем он гордится, влезь к нему в печенку и в селезенку, не давай ему покоя ни днем, ни ночью. Крест, могила, земля покрыла. Ключ, замок, аминь десять раз.
Нет, за проклятие я денег не беру — это дело черное, богопротивное. А водки — водки я выпью, наливай.
Мы в Мозамбике после первой не закусываем. Даже загрызенным священным петухом — он у меня вообще для украшения, вместо иконы.
Не надо целовать мне руки, я еще не святой.
Наливай.
Ты что так смотришь? а сам не допил!
Как это — «много»?! Ты меня уважаешь? хочешь, чтоб я к тебе Кырлу-Мырлу подпустил?
То-то же…
Мне эта водка — как хлеб. Без литра в день я связь с духами теряю, астральный канал прерывается. Я не пьянею, только все глубже в транс впадаю. Которые благодати сподобились — так те духов воочию видят.
Вы его отнесите туда и рылом вниз кладите, пускай проблюется. Он до Голубой Воды дошел — ты понял? Блю Уота! — третья степень постижения. А духовидение — Глюки-Глюк по-мозамбикски — это после долгого самосовершенствования.
Я сам дойду, только ты покажи, где тут отель «Хилтон». Мне от него идти налево пять кварталов.
Ты кто? я вижу, что «гёл». Ты в Вуду веруешь? Ах, мы с тобой вместе оттуда идем… а где мой петух? так, верно, в правой руке, а я думаю — за чьи когти держусь?
Вот еще одна «гёл». Ты в Кырлу-Мырлу веруешь? нет? а зря! Пошли с нами, я вам с подружкой все- все расскажу. А что это — значок у тебя? почему ты в форме?
Нет, офицер, я не хулиганил. И петухом я не размахивал, а голову ему отгрызли в церкви мои знакомые. Кто я? Я татарин из Бирмы, говорю на суахили, родился и вырос в тюрьме, предпочитаю гэйский секс по телефону, а если я сделал что плохое, так это напустил Кырлу-Мырлу на гаитянского президента…
Эдуард Веркин
В восьмом кувшине
Золотые рыбки, которые на самом деле были совсем не золотыми, а скорее оранжевыми, цвета старой тигриной шкуры, на мгновение сложились в сложный и тонкий узор, и Великий успел подумать, что узор этот так хорош, что стоит приказать обязательно вышить его на ковре, повесить ковер в спальне и потом, во время приливов дурного и хорошего настроения, разглядывать этот узор и врачевать душу. И еще что-то в этом узоре…
Великий попытался разгадать, что именно есть там, в зыбкой глубине сплетения глаз, плавников и чешуи, застывших в невидимой воде, попытался. Но понимание ускользало и смысл не шел к нему, он был слишком медлителен в своих мыслях и не умел читать мир по его письменам, как умел это делать его отец и еще некоторые, чьи имена ему были известны.
Тогда он попытался запомнить расположение рыбок относительно отмеченного золотой нитью центра
