– Бери нож, давай! Дерись! Или ты можешь убивать только исподтишка, мразь?
Нет, валяющийся сломанной куклой на заплеванной земле парень не хочет драться, он плачет, он в ужасе. Плевать! Корти вынимает из кармана куртки «чистый» пистолет. Иногда даже у самых честных полицейских в руках застревают полезные вещи. Нужные для подобных ситуаций.
Этот трусливый убийца просит о пощаде?
Умоляет?..
Плевать!
Выстрел! Эхо бьется между стенами. А на грязном асфальте плачет, размазывая грязь вперемешку со слезами, так и не повзрослевший подросток, спутавший игру и жизнь. Решивший, что ради победы позволено все. И теперь узнавший, что и он тоже смертен.
Пистолет в руках Джона Корти не дрожит. Дуло смотрит точно в голову парню, убившему троих, напавшему на его сына, покушавшемуся на его женщину. Мастер Джон смотрит на мразь у своих ног, сплевывает и несколькими заученными движениями превращает пистолет в груду деталей. Швыряет их в кучу перевернутых столиков, разворачивается и идет между рядами.
А с улицы навстречу ему выбегают бравые ребята, затянутые с униформу со значком черного куба на шевроне.
Полицейский Джон Корти по прозвищу папа Карло укрепил деталь на верстаке. Его всегда успокаивала работа с деревом. «Раненый сын, взбесившееся зеркало, презрение Клариссы и недовольный взгляд отца с фотографии – как все это выкинуть из головы?» Мастер Джон в несколько взмахов зензубеля доработал шип, примерил его к стойкам рамы «всухую» – все в порядке, никакой щели. Осталось чуть подрезать, вывести фаски, отшлифовать и – можно ставить на клей.
Джон потянулся поставить рубанок на место и, конечно же, по закону подлости, задел плечом полку. «Ах, ты!..» Но – ругайся, не ругайся, а в комнате на одиннадцать метров особенно не развернешься. «Разве что мультимебель…» – Джон усмехнулся и запустил пилу. «Amore, amore a prima, a prima vista!..» Мастер слышал арию инструмента и начал подпевать: «Un bel giorno…»
Он не видел, как тумбочка красного дерева, стоявшая в углу, шевельнулась. Сперва неуверенно, а затем все тверже переставляя ножки-лапы, она стала пробираться вдоль стены комнаты, заходя к мастеру со спины.
Натан Блай
Реверс
Рассказ
Пятнадцатый вышел! – повар положил на стол, заваленный полными пакетами, еще один и поспешно ушел на кухню.
На смену серому утру 14 февраля приходил не менее серый вечер, а небольшой ресторан доставки «Самурай»[1] уже начал превращаться в местное представительство ада на Земле. Разрывались от звонков все три телефона, с кухни несло специями и волнами шел жар, диспетчеры собирали деньги у курьеров-водителей, которые суетливо вываливали на стол смятые купюры из карманов.
– Какой козел придумал этот день? – возмутилась Аля в ответ на резкий звонок телефона.
– Лучше спроси, почему наши попугаи его переняли – мрачно ответил Олег, запихивая чеки и сдачу в карманы. – Блин, дважды придется до машины ходить!
Он быстро дошел до входной двери и открыл ее пинком. Его уже не радовал большой километраж, за который в конце месяца выплатят солидную сумму. Сегодня пришлось начать работать в девять, а конца смены в ближайшие десять часов не намечалось.
Белая с пятнами ржавчины «Ока» покорно мигнула – Олег снял ее с сигнализации и бережно сложил заказы на заднее сиденье. Прикинул, что на переднем уместится еще штук пять. Хлопнула металлическая дверь – на улицу выбежала Аля с несколькими заказами:
– Олег, бери быстрее и уезжай!
Он сел за руль и резко крутанул ключ в замке зажигания, двигатель мерно застрекотал, печь обдала ноги волной горячего воздуха. Чертова работа! Весь день за рулем, приходится то и дело бегать по темным и заплеванным подъездам, выслушивать от клиентов претензии. Будто водители формируют заказы и готовят еду. Нам-то какое дело до этих заморочек?
Он резко ткнул пальцем в кнопку включения японской автомагнитолы, такой старой, что с нее даже стерлось название фирмы-производителя. Надежный кассетник, с удовлетворением подумал Олег, сколько лет безотказно работает. Отработанным движением вытянул кассету из коробки между сидений и воткнул ее в черный зев магнитолы. Неожиданно щелкнул реверс, перебросил головку, немного подумал и вернул обратно. Колонки с хрипом и треском выдали композицию «Перезагрузка».
Вот чертов день! Даже отличная магнитола заглючила – наверно, перегрелась…
Курьер перешел на третью передачу, плавно входя в поворот на улицу Луначарского, попутно вспоминая первый адрес. Рядом с заказчиком жил его старый друг – так ему было проще запоминать нужные дома. Машина натужно скрипнула. Надо бы что-нибудь приятное вспомнить, а то точно к двенадцати рехнусь, лениво подумал курьер, все равно еду на чистых рефлексах.
– А ведь раньше была нормальная работа, с хорошей зарплатой – почему же так все вышло?
– Как почему? А потому, – проснулся холодный и чужой голос. – ты же сам ушел.
– Нет, мне помогли…
Перед глазами встала яркая картинка – белый лист формата А4 с аккуратно выведенными словами «Прошу уволить меня по собственному желанию», синяя подпись и рядышком дата.
– А из-за чего это произошло? – поинтересовался тот же голос. – Ты помнишь?
– Такое не забудешь, – ответил курьер. И перед ним закрутились яркие картины прошлого, будто неведомый киномеханик прокручивал назад пленку. Вот он сидит за компьютером и отчаянно пытается подготовить отчет за прошедший период по произведенным операциям. Баланс не сходится, да и не может сойтись. Галя в очередной раз все запутала и выключила свою машину, чтобы он не смог воспользоваться необходимыми данными. В глазах уже давно «песок» от долгого сидения перед монитором, хочется спать, усталое тело уже буквально рыдает: «спать, спать, ну дай же мне поспать!» В углу монитора медленно сменяются цифры – 5.00. Утром ждет разнос от шефа и лишение премии. Внезапно открывшаяся лазейка: из фирмы можно увести миллионы и при этом не попасться. К горлу поднимается тяжелый ком: одно нажатие кнопки, и через пару недель ты – миллионер. Деньги – на подставной счет за рубеж, прокрутить несколько десятков раз, чтобы запутать следы, а потом на счет подставного лица. Достать паспорт какого-нибудь бомжа – и деньги в кармане. Нет, слишком страшно, вдруг найдут… Нет, это глупо – так рисковать, ведь еще и карьера рухнет…
Следующий кадр еще ярче – утреннее совещание, яркий свет точечных ламп. В голове бьется одна мысль – «опять не успел, слишком мало времени». Шеф величественно-грозен – ему по-другому и нельзя: мелкий начальник, который приходит на работу с утра, проводит планерку, а потом под выдуманным предлогом убегает домой пить пиво.
– Ну-с, чем нас порадует господин Николаев? – он благожелательно щурится.
– Я не успел доделать, Александр Николаевич…
– Опять?! Ты опять ни черта не сделал, хотя получил это задание три дня тому назад!
– Но я же делал отчет по другому НПЗ.
– Долго копаешься. Лишаю тебя премии, прямо сейчас напишу приказ.
Галина Сергеевна оправляет элегантный пиджачок, слишком не идущий старой деве с крашенными хной волосами.
– А он ничего не делает, Александр Николаевич! Целыми днями на компьютере играет.
Конечно, играю. Четыре дня в неделю делать нечего, а потом резко подваливают задание, которое, оказывается, надо выполнить за день, затем мою работу рассматривают под микроскопом в поисках малейшей ошибки. Бывает и так: два дня делаешь одно, а потом подкидывают другое – в пятницу же изумленно пожимают плечами и говорят: «А ты был должен все сделать!».
– Сейчас же сотри все игры со своей машины, – распоряжается шеф.
Из-за второго стола подает голос подпевала Галины, Татьяна Ивановна, располневшая женщина лет пятидесяти.
