Корти, похолодев, смотрел на пластиковую карту, которую машинально достал из кармана. На радужной карточке с изображением роскошной рамы значилось «эксклюзивный образец».
– Итак, – шеф постучал по столешнице концом ручки, – ты считаешь, что они кем-то подстроены? Все эти… поломки.
– Да, – под пронзительным взглядом шефа было неуютно.
– Их техник, значит, никакого криминала в перепрошивках не увидел? А ты так и не нашел мотив этих «убийств», верно?
– Да, но…
– А разве я давал тебе слово? – голос шефа, перешедшего на шепот, был страшен. – Я тебе что сказал? «Оставь это расследование!» Мои слова ничего не значат, верно? Ты у нас самый умный? – И тут шеф взревел: – Ну так послушай, великий сыщик!
И щелкнул клавишей комма. Голос Джона: «У меня есть несколько неоконченных дел. Например, о педофиле, который расчленял своих жертв… Если ты не поделишься – живо окажешься в камере по этому делу, а там неуютно…»
Щелчок остановки прозвучал, как взводимый курок.
В кабинете повисло молчание. Джон прокашлялся…
– Но…
Шеф рубанул по столу с размаху:
– Молчать!
Фото жены и детей, стоявшее на столе, подпрыгнуло и опрокинулось. «А рамка-то моей работы», – не ко времени подумал Джон.
– Жетон и пистолет – на стол! Ты отстранен до завершения служебного расследования и моли господа, что я твой начальник и тебя знаю сто лет. Но только попробуй моргнуть без моего приказа… Я сдам тебя волкам из службы внутренней безопасности, и храни тогда господь твою душу. Свободен!
Копа Ма Фу заметил издалека и подумал было смыться. Но, с другой стороны, вдруг он опять за рамой пришел или за тумбочкой какой. Может, ему мультики понравились.
– Чего хотел?
– Консультацию, – взгляд копа был тяжел, как куб седьмой массокатегории. – Зеркало мое помнишь?
– Не вопрос, – Ма Фу с готовностью достал скрепленные резинкой патроны. – Решил еще кому подарить?
Коп брезгливо покрутил карточку в руках.
– Оригинальная модель, значит. Это хуже эксклюзива?
– Да ну, мужик. Эксклюзив – это вообще. Но если тебе надо…
– А это что? – коп выложил на стол сверкнувшую радужным карточку. Ма Фу пригляделся.
– Индивидуальная оцифровка. Ну, пришел мужик со своей моделью, сделал единственную карточку – вот. Оп-па, – восхитился он. – Одинаковые модельки-то!
– Тогда откуда эта взялась?
– Так с конкурса же. Из Куба-онлайн.
Коп прищурился. И Ма Фу подумал, что зря не сбежал.
– Мужик выставил модель на конкурс, ее пустили в тираж. Ну и мы подоспели.
– На конкурс, значит, – коп сгреб оба патрона и развернулся. Ма Фу дернулся следом – отобрать картридж: средненький, конечно, патрон, но все же денег стоит. И остановился.
Проводил копа взглядом. «Не зря я подстраховался, – думал он удовлетворенно. – Не зря».
– Уинстон!
Сын отпрыгнул от верстака, куча деревяшек разлетелась по полу. Корти равнодушно окинул взглядом модель: миниатюрная палуба, тонкие мачты…
И выложил на столешницу два патрона.
– Тебе есть что сказать?
Винни застыл с видом одновременно наглым и виноватым.
– Тогда я скажу. Ты сделал для меня раму – спасибо, сын. Потом ты взял мою – мою! – раму и засунул в игру! И теперь она продается на каждом углу. Завтра ее увидит Кларисса…
– Она знает, что я играю.
– А что ты используешь мои работы, она тоже знает? Уинстон отвел глаза.
– Мой сын играет в игру для дебилов. Делает патроны для мультиков! А я удивлялся, почему ты пропускаешь тренировки. Ваша гребаная пластмасса никого не обманет. Вот настоящая вещь, – он любовно погладил поверхность тумбы. – Я тебе назову минимум пять характеристик, по которым можно отличить настоящую мебель от мультика-подделки. Во-первых, вес, во-вторых, текстура древесины…
Винни открыл рот, но Корти был слишком взбешен, чтобы позволять сыну оправдываться.
– Они еще и опасны! У меня три трупа на руках, и всех погубили твои чертовы мультики! И никто еще не разбирался, как вас зомбирует эта чертова игра!
– Я прошел во второй тур! – заорал Винни. – Я в пятерке! У меня есть шанс победить, получить кучу денег и учиться на дизайнера, а не тешить твое самолюбие, что у тебя сын носит форму!
И осекся.
Джон повернул налившуюся свинцом шею.
– Тешить мое самолюбие, значит, – просипел он и взревел: – Марш в комнату! Будешь сидеть дома неделю! Месяц!
– Не буду! Я буду играть в Куб, и ты ничего мне не запретишь!
– Уинстон!
Грохнула перегородка, заскрипели пружины матраса. Тяжело дыша, Корти привалился к верстаку.
Он считал, что держит все под контролем. Но что делать с откровенным бунтом – ударить сына? Запереть? Корти растерялся. Он машинально вертел в руках радужную «эксклюзивную» карточку, когда хлопнула входная дверь.
Сын ушел.
– Я всегда честно делал свою работу! – стакан стукнул о стол. – И что теперь? Что, отец? Как бы ты поступил на моем месте?
Манфредо на фото молчал.
– Они меня прижали. Подделали запись и… А! Джузеппе широким жестом смахнул со стола деревяшки, так что они врезались в в дальнюю стену.
– Ты меня не поймешь и будешь презирать, но, отец… мне надо мальчика поставить на ноги, понимаешь? Идти против системы – это для молодых идиотов, считающих, что они бессмертны.
Пустая бутылка отправилась в полет и с хлопком врезалась в стену. Черепашка-уборщик вылезла из своей норки и начала подбирать кусочки стекла, старательно объезжая деревяшки.
– У-умная… – выговорил Джон, провожая труженицу взглядом, и потащил пробку из следующей бутылки. – Прости, отец, но я с этим расследованием завязал. Баста!
Джон посмотрел на хмурящегося отца, отвернул фотокарточку лицом к стене и решительно присосался к горлышку.
Ночью сын не объявился.
Едва проснувшись, Джон осознал, что Винни не вернулся. Его подбросило с кровати, хмель мгновенно выдуло из головы. Комм сына не отвечал. И тренер ничего не знал, Уинстон в секции месяца три не появлялся. «Связался с наркотой? С уголовщиной? Где он может быть?»
– Кларисса, Уинстон не у тебя? С вечера пропал… Да, я приеду, спасибо. Хорошо…
Доехал быстро. Кларисса ждала в дверях, на лице тревога. Про Винни – ничего нового. «Попал под машину? Уехал из города?»
– Ты своих подключил?
– Да, ищут. Пока – пустышка. Где он может быть?
– В клубе проверяли?
– В каком?
– «Черном кубике»… что? Ты не знал? Джонни, твой сын весь год играет в Куб-онлайн, проводит там
