слюнявых ртов. Скрюченные пальцы скребли по сцене, словно стараясь добраться до Гольцова и утащить во тьму, за грань истинного мира.
– Игорь, стащим их со сцены в зал! Усадим в первый ряд. Вот нам калибровка по степени погружения, – раздался грудной низкий голос. И от его вибрирующий силы поселившийся в груди ужас съежился и превратился в дрожащего мокрого котенка, жалкого и беспомощного. Это говорила Марта. Теперь она обращалась к оперативникам:
– Мальчишки, если вы уже всех победили, помогите Игорю Александровичу с клиентами. Мы с Надеждой начнем с задних рядов. Кирилл, не стой!
Но Гольцов уже опомнился, подскочил ко второму ряду кулис, которые были задернуты, и в шахматном порядке прицепил к ним сразу пять черных дисков. Более легкие, чем занавес, портьеры колыхались, усиливая игру света заработавших приборов. За спиной слышался тяжелый шорох стаскиваемых со сцены человеческих тел. Кириллу почудилось еще какое-то движение сбоку, он обернулся. На сцену торопливо поднималась нарколог Мария Ивановна, за ней фельдшер с чемоданом в руке. Привалившись спиной к бутафорской печке, на которой во время детских спектаклей выезжал на сцену Емеля, за первым рядом кулис сидел смертельно бледный Влад, прижимая ладонь к окровавленному плечу. На белоснежном боку печки, расписанном аляповатыми цветами, сверху вниз тянулась красная полоса, которую он оставил за собой, медленно сползая на пол.
– Работай, – прошипел Влад и закрыл глаза.
Кирилл вышел вперед, почти к самому краю сцены. «У меня же шок, – отрешенно подумал он, – как работать?! Визуальный ряд… да я не вижу ничего из-за этих чертовых прожекторов! У меня у самого визуальный канал информации перекрыт».
– Куртку мы снимем, Владик, – под заливавшую зал психоделическую музыку ласково говорила Мариванна у него за спиной, – ты же у нас мачо… – и совсем другим тоном, видимо, кому-то из оперативников Немцова: – Где «скорая»? Где снаружи? Она снаружи, а огнестрел внутри! Что я тебе, фокусник?! Скажи спасибо, перевязочный материал в укладке есть… Значит, забирайте его отсюда к чертовой матери!
Кирилл поднял обе руки вверх:
– Кровь! – заорал он неожиданно для себя самого. – Красное на белом! Кровь на снегу!
И скорее почувствовал, чем увидел, как дрогнул и потянулся к нему зрительный зал. Люди, попавшие в ловушку иллюзий и внезапно брошенные там, в темных закоулках подсознания, теперь снова были не одни. Кто-то пришел к ним, разговаривал на их языке, звал за собой к свету, краскам, завораживающей прекрасной музыке и неземным ощущениям.
Минут через двадцать софиты погасли, Кирилл слез со сцены и осмотрелся. Зал опустел, сверху опустился тяжелый занавес, закрыв труп. С мужчиной и девушкой в первом ряду еще работали Игорь и Марта, но уже в режиме оживленного диалога. Девушка встала, преданно глядя Марте в глаза, отвернулась от сцены и двинулась за ней к выходу. Надежда сидела на краешке кресла во втором ряду, закрыв лицо руками. Худенькие плечи вздрагивали. Но когда Кирилл подошел к ней, соображая, что бы такого сказать, она подняла на него сухие глаза и первой произнесла шепотом:
– Жуть какая, да?
– Что там снаружи, не знаешь?
– Нет, – она отрицательно качнула головой, – все молчат. Как будто нас здесь забыли.
– А в чем, собственно, дело? – вдруг громко спросили на первом ряду.
– Пожарная сигнализация сработала, – устало ответил Игорь Залесский, – пожалуйста, пройдите к боковому выходу.
Мужчина поднялся и пошел в указанном направлении, что-то недовольно бормоча себе под нос.
– Интересно, что они дома расскажут? – спросила вернувшаяся от дверей Марта. – Я, конечно, старалась…
– Пришли на экспериментальный спектакль, слушали музыку, сопровождаемую игрой света… вроде лазерного шоу, – пожал плечами Игорь, – потом сработала пожарная тревога, и всех попросили. Безобразие! – он усмехнулся.
– Мариванна сказала – тяжелых нет, – задумчиво произнесла Надежда.
– Так и у нас тяжелых нет, – кивнул Игорь. – Вы вспомните, сколько мы обычно их на диалог выводим. Я сегодня на выезде часа три возился. И Кирилл тоже со своей статуэткой…
– Глубина воздействия не та, – предположил Кирилл, – все-таки калибровка потенциальных клиентов была. А те, кто на сцену полез, – готовые потребители.
– А как они кинестетиков зацепили? – спросила Марта. – Или тут только аудиовидеоряд?
– Какая ты, Марусь, невнимательная, – Игорь ласково потрепал ее по плечу, – чем здесь пахло, когда мы вошли?
– Ароматизатором каким-то. На хвойный освежитель для туалетов похож, – Марта коснулась пальцами кончика носа.
– Вот тебе «Театр прикосновений», – снисходительно пояснил Игорь, – только не к коже, а к носу на сей раз. Как самостоятельная дурь слабовато, а в комплексе с остальным – очень даже хорошо пошло. Изобретательные ребята.
– Что-то Влада долго нет, – сказала Надежда.
Кирилл уже открыл рот, но передумал. И так все в стрессе по самые уши, хоть и держатся друг перед другом. Боковая дверь приоткрылась.
– На выход! – скомандовал Олег Порубов.
– Приманки! Приманки на кулисах, – вдруг вспомнил Кирилл.
Игорь тихо выругался.
– Забыли совсем… Давай, Владимирович, метнись, мы подождем.
Секунду Кирилл размышлял, с какой стороны взбежать на темную сцену: с той, где все еще в неестественной позе лежал труп одного из организаторов действа, или с той, где притаилась за первым рядом кулис окровавленная печка. Печка казалась более привлекательным вариантом. На кулисах, все еще играя светом, висели пять круглых медальонов. Цветные блики подсвечивали полупрозрачную ткань и щедро расплескивались на парчовом занавесе, огородившем узкое пространство. Труп на противоположном краю сцены тоже был на месте, и лужа крови в которой он лежал, поочередно меняла цвета. Не хватало только приличествующей случаю музыки.
– Кирилл!
– Иду!
В машине они не разговаривали.
– Это означает, что мы опять впереди планеты всей, – сказал Геннадий Викторович Разумовский, выслушав обстоятельный доклад Игоря, – регион не только не отстает от московского федерального округа, а кое в чем его даже обгоняет, – он поморщился. – Но все равно ознакомьтесь с программой коллективной работы, предложенной центром…
С начальником оперативников разговор уже был, к ним есть целый ряд претензий, но при условии, что времени на подготовку не было совсем, а в прессе не появилось никаких развернутых публикаций, кроме слухов о том, что по ночам в театре работает бордель, операцию можно признать успешной.
– У меня поиск выдал информацию с форумов, Геннадий Викторович, – тут же вылезла Марта. – Говорят, милиция с ФСБ отрабатывает в театре антитеррористические операции. Но тема не в топе, обсуждается вяло.
– Спасибо, Марта Валентиновна. Я в курсе, – холодно сказал Разумовский. – Зона поиска для патрулей расширяется: кроме кинотеатров, дискотек и концертов у них будут рейды по парфюмерным магазинам, секс-шопам и ресторанам с вывесками «Экзотическая кухня». Фокус смещается в область ощущений. Раньше мы считали угрозу несущественной. И наконец, самое главное. В этот раз на экстренном совещании всерьез обсуждалась угроза синтеза воздействий. В Москве сотрудники «Рубикона» вышли на частную клинику. Это первый случай в нашей практике. Клиенты – в основном женщины, стремившиеся похудеть, а заодно помолодеть и просто оздоровиться. Но были и мужчины. К ним применялось комплексное воздействие на все органы чувств. Каждое по отдельности – гораздо более мягкое по сравнению с тем, с
