чем мы привыкли работать. Тем не менее за три года существования клиники все пациенты возвращались туда с интервалом не реже, чем раз в полгода, большинство – не реже, чем раз в квартал. И их список постоянно расширялся. О ценах, я думаю говорить не надо. И так все ясно, – шеф привычно побарабанил пальцами по столу. – Да, специализацию в Москве заканчивают еще два наших сотрудника, которые придут в отдел индивидуальной коррекции. Скоро приступят к работе. Патрульная служба тоже расширяется. И я попрошу всех отнестись к коллегам с должным вниманием и не отказывать в помощи, если таковая потребуется. У меня все.
В этот день Кирилл работал в дневную смену. Вдоволь наговорившись с клиентами о живописи, шмотках и музыке, убедив всех, что жизнь на этом не заканчивается и больше ни у кого из них «крышу не снесет» (жаль, нельзя сказать: «Да успокойся! Твой поставщик уже за решеткой»), он еле приполз в комнату отдыха.
– Что-то ты бледный, Кирилл Владимирович, – заметила утонувшая в огромном кресле Надежда, – не обедал?
– Надя… Тебе театр снится? – неожиданно спросил Кирилл.
– Конечно. Это нормально, – Надежда закинула ногу на ногу и тут же начала лекцию о том, как человек справляется с последствиями стрессовых ситуаций в норме и какие могут быть отклонения.
– И чего делать? – перебил ее Кирилл.
– Проанализировав свои собственные переживания, я пришла к выводу, что мне подходит самый детский из всех способов, – все таким же менторским тоном сказала Надежда и вдруг улыбнулась: – Я записала страхи на бумажке и сожгла ее. Вот и все!
– Да? – спросил Кирилл. – И сколько мне бумаги закупить, Надежда Каримовна?
– Н-ну… Я купила стопку тетрадей в клеточку по восемнадцать листов. И каждый вечер пишу по одному чернушному стихотворению, а потом сжигаю. Программа должна полностью сработать, когда уйдет последняя тетрадь.
– А я никогда стихи не любила, – фыркнула вошедшая Марта, бесцеремонно сунула в руку Кириллу бутерброд и поставила на журнальный столик перед ним бутылку минералки. – Вот именно поэтому. Зачем мне чужие крокодильчики? Мне их на работе хватает.
– Что делать, если у меня нет такого количества поклонников, – язвительно заметила Надежда.
– Ну, девочки… – начал Кирилл.
– Сожги костюм, – вдруг сказала Надежда.
– Точно! – подтвердила Марта, – или бомжам отдай. Женщины посмотрели друг на друга и хором добавили:
– Мы ни разу тебя в нем не видели после похода в театр!
– А ведь он такой красивый! – мечтательно протянула Марта.
– А ведь он такой стильный! – мечтательно протянула Надежда. Они разом замолчали, одновременно повернули головы на звук открывающейся двери и наперебой затараторили:
– Ой, Владик! Наш мачо пришел! Тебя из больницы выписали?
В дверях стоял Влад Немцов. С рукой на перевязи и в небрежно наброшенной куртке, один рукав которой, естественно, остался пустым, он смотрелся очень эффектно. На секунду Кирилл ему даже позавидовал. Надежда вскочила с кресла, но тут Марта вспомнила, что на самом деле они соперницы, и, в каком-то немыслимом грациозном прыжке опередив ее, оттерла всторону.
«Сейчас ответит: «Сбежал». Или я не психолог», – подумал Кирилл.
– Сбежал, чего там делать, – сказал Немцов, приобняв Марту и глядя в глаза Надежде.
– Больно было? – доверчиво спросила Марта. Задай этот вопрос кто-нибудь из сотрудников центра, кроме нее, он тут же получил бы здоровой рукой в ухо. Но Влад, конечно, повелся и минут пять выпендривался, объясняя Марте, (а заодно и Надежде, которую тоже не упускал из поля зрения), что это только в дешевых боевиках огнестрельные ранения обязательно навылет, причем так, что кость не задета и сколько бы крови ни вытекло – пять литров всегда в запасе.
– А кто мой личный враг номер один, знаете? – спросил Влад в конце.
– Нет, – улыбнулась Надежда, – и кто?
– Кто, Владик? – мурлыкнула Марта.
– Мария Ивановна!
– Почему? – снова хором спросили обе дамы. Все-таки общего в них было много больше, чем они думали.
– Как вы меня назвали, Надежда Каримовна, когда я зашел? – спросил Влад.
– Мачо… – машинально повторила Надежда.
– Вот! Именно поэтому. Я сегодня своего собственного имени еще ни от кого, кроме Марты, не слышал. Как Мари-ванна тогда окрестила – все! Труба. Привет, Кирилл, – наконец сказал он, пресытившись женским вниманием. Они пожали друг другу руки, обменялись несколькими ничего не значащими фразами, и Кирилл ушел к себе, предоставив Немцову наслаждаться обществом двух красивых женщин, готовых при случае разорвать друг друга в клочья.
Влад зашел к нему через двадцать минут. Кирилла так и подмывало спросить: «Больно было»? И посмотреть на реакцию. Великий дух исследования чуть не ввел его в соблазн, но Кирилл устоял.
– Как дела?
– Да, говорят, еще месяца полтора в лангетке. Спать неудобно, делать нечего, и, кроме футболок, ничего не лезет. Курить можно?
– Нет! – решительно сказал Кирилл и взглянул на круглые часы, висящие на противоположной стене. Клиенты обычно садились так, что они оказывались у них за спиной. Высокая кушетка под часами была вплотную придвинута к стене. – У меня через пятнадцать минут вторая серия.
– Ты все еще думаешь, что это калибровка? – спросил Немцов.
– А ты?
Влад отошел к окну, как будто собирался закурить, невзирая на прозвучавший запрет, но сигареты так и не достал, а присел на краешек кушетки.
– А я все-таки думаю, Кирилл, что откалибровать человека можно намного проще. Повесил на той же афишной тумбе перед театром портрет Шварценеггера в розовом «кадиллаке» – и только успевай собирать адреса-явки-пароли. Любой, кто не просто взглядом скользнул, а остановился и подошел поближе, чтобы рассмотреть как следует, – потенциальная жертва. Зачем так подставляться, устраивая массовое шоу?
– Портрет Шварценеггера перед театром? – улыбаясь, переспросил Кирилл. – Ты уверен?
– Ну хорошо – пусть будет Памела Андерсон в кабине истребителя Су-27. Тоже не фигово, – ухмыльнулся Влад. – Я серьезно, Кирилл. Где-то у нас в городе уже чего-то организовывают. Рейд по всем больницам, баням, профилакториям и оздоровительным комплексам мы организовать физически не в состоянии! Да и юридически тоже…
– Разумовский сказал, что все лечебно-профилактические учреждения в ближайшее время подвергнут повторному лицензированию. В положении несколько хитрых пунктов будет… Может, чего и выплывет, – пожал плечами Кирилл.
– Долго, – Влад поморщился, – долго! Он оттолкнулся от кушетки.
– Я-то на сей раз чем могу тебе помочь? Как говорится, не в моей компетенции, – развел руками Кирилл. Влад, уже направившийся к выходу, остановился напротив стола.
– Видел я твою компетенцию, – сказал он, чуть прищурив глаза, – маньяк.
Кирилл снисходительно улыбнулся:
– Не маньяк, а профессионал! Действовал по ситуации. Но я, кстати, думал, что ты там уже без сознания, потому как говорила у меня за спиной только Мариванна.
– Нет, Кирилл, я слышал. Кстати, если кого и будет несложно подсадить на синтез – так это психологов «Рубикона».
– Влад, ты слишком много об этом думаешь. Приходи в конце дня, я с тобой поработаю, – серьезно предложил Кирилл.
– Ты с собой поработай, – огрызнулся Немцов, поправляя сползшую с больного плеча куртку, – на Надю с Мартой посмотри. Сколько им лет – ни семьи, ни детей. А у тебя? Когда ты последний раз был в отпуске?
