– Да, – откликнулась женщина.
– Вам удобно сейчас разговаривать?
– Да, я вас слушаю.
– Меня зовут Кирилл. Вы просили позвонить, я только вчера нашел вашу записку, – он старался говорить холодно, как и положено человеку, обнаружившему, что кто-то рылся в его вещах.
– Да-да! – голос зазвенел от волнения. – Вы извините, что я залезла в чужой карман… Но вы были заняты, а потом сразу уехали.
«Речь, несомненно, о театре, – подумал Кирилл, – Влад прав».
– Странный способ заводить знакомства, – заметил Кирилл ледяным тоном. Разумовский поднял руку и как будто продавил ладонью вниз что-то невидимое. – Но вы меня заинтриговали, – чуть теплее добавил Кирилл, взглянув на начальника. Тот удовлетворенно кивнул головой.
– Если бы вы согласились встретиться, я бы вам все объяснила, – горячо заговорила Лариса. Голос стал ближе, видимо, она почти уперлась в трубку губами, – и у меня действительно есть для вас возможность дополнительного заработка!
– Если только вечером, – с сомнением сказал Кирилл.
– Да, давайте сегодня вечером! Вы сможете?
– Вот как раз сегодня смогу. А дальше я занят по вечерам всю неделю.
– Замечательно! – трубка вздохнула с облегчением. – Кофейня «Карт-бланш», это в самом центре, за зданием администрации, знаете?
– Да, конечно. Я буду не раньше семи.
– Как скажете, я так и подойду, Кирилл. Я и так перед вами виновата. До встречи!
Гольцов положил замолчавший телефон на стол, посмотрел на него, снова взял и убрал в карман.
– Зайдите к Порубову за оборудованием, – сказал Разумовский, – на предложение, каким бы оно ни было, соглашайтесь, но не сразу. Успехов, Кирилл Владимирович.
Разумовский пожал ему руку на прощание. Кирилл вышел в коридор, ослабил узел галстука и расправил плечи. Женщина казалась скорее напуганной, чем опасной, но ему все равно было не по себе. И Кирилл принялся снимать синдром повышенной тревожности дедовским способом: вычислил того, кому еще хуже, и занялся благотворительностью, любуясь собственным благородством и щедростью.
– Марта, – позвал он в телефон.
– Да?
– У тебя как со временем?
– Как у всех, ни на что не хватает! – тут же пожаловалась Марта.
– Здесь у нас по центру Немцов бродит, весь разобранный и одинокий… Поболтай с ним, а?
– Кирюш, ты ведь не Разумовский, правда? А я не подразделение внутренней безопасности…
– Марта! Пожалуйста, помоги человеку. А то еще натворит чего-нибудь.
– Ты хоть знаешь, с какой по счету мочалкой он в театр ходил в тот день, когда афишу заметил? – презрительно фыркнула Марта. – Уж кто-кто, а наш мачо найдет, чем развлечься! – в голосе угадывалась тщательно скрытая обида. – Нашел, за кого беспокоиться… Детский сад.
– Марусь, – Кирилл постарался, чтобы голос звучал бархатисто-проникновенно, как будто разговор велся с клиентом-аудиалом, – так ведь они мочалки, а ты – бриллиант!
Марта рассмеялась и отключилась.
Кирилл намеренно подъехал к месту встречи с пятиминутным опозданием, припарковался и вышел из машины с телефоном в руке. Он успел отсчитать три длинных гудка, когда на крыльцо кофейни выскочила молодая женщина в короткой юбке. Кирилл приветственно махнул рукой и поднялся к ней по ступеням.
– Лариса?
– Да, это я. Здравствуйте, Кирилл.
Гольцов рассматривал собеседницу. На ней была кофточка с геометрическим рисунком и целомудренным вырезом. Дама считает, что бизнес-леди средней руки не пристало носить цветастые блузоны, все ясно. Короткая стрижка, глаза серо-голубые, аккуратно подведены, волосы мелированы. Руки ухоженные, с длинными ногтями, покрытыми бесцветным лаком с легкой примесью розового. Тонкие пальцы, унизанные кольцами, коснулись лежащего на столе мобильника, чашки с кофе, погладили полупрозрачную поверхность стола. «Кинестетик», – решил Кирилл.
– Я даже не знаю с чего начать… – растерянно сказала она и опустила глаза.
– Начните с рассказа о том, как вам удалось незаметно подбросить мне записку, – предложил Гольцов.
– Я видела вас в театре, – она прикусила губу, чуть покраснела под его пристальным взглядом, но извиняться еще раз не стала, – вы бросили пиджак на спинку кресла в четвертом ряду, перед тем как взбежать на сцену.
– Это было не совсем обычное представление, Лариса, – очень спокойно, даже чуть скучно сказал Кирилл, – как вы на него попали, если не секрет?
– Мою подругу позвала какая-то знакомая… Я выкупила у нее пригласительный. Я очень долго ее уговаривала, – Лариса погладила пальцами правой руки полукруглый вырез кофточки, как будто хотела нащупать дефект шва и вернуть вещь в магазин.
– Ну теперь все ясно. А в чем суть вашего предложения? – Кирилл продолжал деловую игру. Наверняка процесс переговоров был для собеседницы не в диковинку и она должна чувствовать себя более или менее привычно в рамках такой беседы.
– Вы можете мне дать то, что я искала тогда в малом зале этого проклятого театра! – неожиданно горячо воскликнула Лариса. – Вы один. Я вам заплачу, – ее глаза лихорадочно заблестели, – кровь, помните? Вы сказали: кровь на снегу. Она такая горячая, чуть дымилась. А снег… это был даже не снег, а ледяная корка, наст, твердый, как лед, очень холодный. Я все это чувствовала, почти как тогда, понимаете?
– Как когда? – тихо спросил Кирилл.
– Тогда, в больнице. Только там было… – она замялась. – Не так страшно, как у вас.
– Лариса, я могу с вами поработать индивидуально, вы об этом просите?
– Да!
– Хорошо, – все так же спокойно сказал Кирилл, – считайте, что мы уже договорились. О цене я скажу чуть позже, когда вы мне хотя бы немного расскажете, что с вами случилось. Вы лежали в больнице?
– Да, – казалось, она не очень понимает, о чем ее спрашивают, все еще купаясь в сладко-жутких воспоминаниях.
– Расскажите! – строго сказал Кирилл и тут же улыбнулся. – Такая молодая красивая девушка, и вдруг попала в больницу, – он покачал головой, – у вас был аппендицит?
Взгляд собеседницы снова стал осмысленным. Кирилл перебирал варианты, где еще она могла увидеть кровь, чтобы так на этом зациклиться. В голову ничего не приходило, но сидящая напротив женщина вела себя как стопроцентный абстинент на приеме. Только вместо цветных бабочек и дорогого блестящего тряпья, как в случае с Таисией, она вспоминала совсем другое.
– Нет. Вы знаете, Кирилл, это такая странная история, – вздохнула Лариса, – я даже не знаю, что сказать…
«Нет, милая, ты не знаешь, поверю ли я тебе», – подумал Гольцов.
– Почему вы оказались в больнице, Лариса?
– Я хотела выкупить типографию полностью, перенервничала, и у меня давление подскочило. Раньше никогда такого не было! – Лариса покачала головой. – Неделю таблетки пила, как бабушка старенькая, – она чуть улыбнулась, – и врач кардиоцентра посоветовала заняться своим здоровьем, отдохнуть. Собственно, я не в больнице лежала, я тогда отказалась, не до того было. Я в местный санаторий путевку купила. Хотела за границу съездить, но тут разве оставишь… Только в Новый год.
Словно в подтверждение ее слов зазвонил мобильник, лежавший на столе, и Лариса минут пять разговаривала с кем-то про офсетную печать и дизайн визиток. Судя по металлу в голосе – с кем-то из подчиненных.
«Значит, все-таки санаторий, – подумал Кирилл, – точно Разумовский сказал, что мы вечно впереди всех. Да что ж за регион-то такой»!
