было жутко грязно и из-за рева двигателя закладывало уши, выбрались наконец на верный путь. Проведя Таню по длинному пустынному коридору, Иринка с уверенным видом толкнула одну из дверей, за которой слышалось негромкое бренчание гитары.
Таня вошла и в растерянности остановилась. Они попали туда, куда хотели, но совсем с другой стороны. Подруги оказались на небольшой сцене. Плотный черный занавес отгораживал ее от зала. Инструменты уже были расставлены, и, судя по змеящимся под ногами кабелям, подключены к колонкам. На стуле в дальнем конце спиной к вошедшим сидел темноволосый мужчина в черных кожаных штанах и темно-синем балахоне. Почти всю спину занимало изображение черной птицы. Художник явно приложил все усилия, чтобы изобразить ворона, но поскольку этих птиц он в жизни не видел, получилось нечто среднее между педероллой и чрыйксой. Впрочем, никто из тех, кому предстояло любоваться рисунком, воронов тоже никогда не встречал.
– Где бы мне такую песню найти, от безумия чтобы душу спасти, что терзает бесплодное знание, – аккомпанируя себе на гитаре, тихонько пропел мужчина в балахоне.
– Костик! – радостно крикнула Иринка.
Мужчина обернулся. Но это был не Костик. Таня в смятении подумала, что не успела придать себе образ, который приберегала для этого случая. Она хотела, чтобы Тарас увидел восемнадцатилетнюю девчонку, ту, что дрожащим от волнения голосом читала стихи на прощальном вечере. Специально для этого Таня нашла в архиве модель платья, в котором была на выпускном, и загрузила программное обеспечение под него. Но все оказалось напрасно – менять облик на глазах у объекта было рискованно, могли пойти непредсказуемые сбои.
Сейчас Тарас видел перед собой женщину, хоть и в модном платье, но совсем другую.
Однако он ее узнал – у него чуть дрогнул уголок губ.
– Здорово, девчонки! – сказал Тарас. – Сколько лет, сколько зим!
Он поднялся, прислонил гитару к стулу и подошел к подругам.
– Никого из наших не встречали тут? – спросил он, обнимая Иринку.
– Да, мы прозванивались, – ответила она. – Ромик, Макс и Леня подтянутся к началу концерта, я же тебе говорила. Мы и Васю звали, но его разве выманишь из его аквариума… Но ты-то, ты! Ты лучше Костика наяриваешь! Я сначала даже подумала, что это он! Где ты так насобачился?
– Да, я недавно научился, – сказал Тарас. – Три года назад меня одна пчелка в руку укусила, пришлось разрабатывать пальцы, в моей профессии без этого нельзя.
Он выпустил Иринку, повернулся к Тане, притиснул ее к себе. Она собиралась поцеловать Тараса в щеку, но побоялась уколоться о щетину и очень осторожно коснулась губами угла его рта.
– Кстати, о твоей профессии, – сказала Таня. – Ты завязал с этим делом?
– О да, – ответил Тарас, отпуская ее. – Встал на путь исправления окончательно и бесповоротно.
– А жаль, – вздохнула Иринка. – У тебя всегда самый лучший товар был, не какой-нибудь анальгин разбодяженный…
Тарас вздохнул.
– Чего не сделаешь ради старых друзей, – сказал он. – Да и, как говорится, горбатого могила исправит…
Глаза Тани сузились от сдерживаемого гнева, а у Иринки, наоборот, радостно заблестели. Тарас наклонился к ней и прошептал что-то в ухо.
– Это как старой подруге, по ценам производителя, – сказал он, выпрямляясь.
– И как ты не прогорел еще при такой-то конкуренции со стороны государства? – холодно спросила Таня.
– Сам не понимаю, – улыбнулся Тарас.
Иринка проворно извлекла из сумочки блеснувшую золотой полосой кредитку. Таня с крайне неприятным чувством смотрела, как кредитка перекочевала в руки Тараса. К Иринке перешел небольшой сверток с переливающейся голограммой, которую Таня узнала – в такую обертку часто паковали новогодние подарки для детей.
– Дальше сама справишься, – сказал Тарас Иринке и обратился к Тане: – А вы что предпочитаете в это время суток, мадам?
– Я ничего не возьму, – твердо ответила Таня.
– Тоже правильно, – сказал Тарас.
– Я вас оставлю на минутку, – сказала Иринка и направилась к двери.
Тарас послал ей воздушный поцелуй.
– Ты хотела послушать концерт? – спросил Тарас. – Спустимся в зал, сядем куда получше?
– Я этих песен давно наслушалась, – сказала она, глядя ему в глаза.
– Тогда давай потанцуем? – спокойно предложил Тарас. – На верхней палубе уже отплясывают вовсю.
Таня пожала плечами.
– А почему бы и нет?
Когда они добрались до танцевального зала, оркестр заиграл вальс. Вскипела яркая волна элегантных и вызывающих туалетов дам, разреженных строгими костюмами их партнеров. Каменные атланты у стен зала, подпиравшие потолок, устало смотрели на веселящихся людей. Тарас протянул Тане руку, и они присоединились к неспешно кружащимся парам.
– Какие у тебя нежные руки, – проговорила Таня.
– А я вообще нежный парень, – ответил Тарас. – Или ты забыла?
Таня всхлипнула – тихонько, но он заметил.
– Ты чего?
Таня справилась с собой, улыбнулась.
– Именно это мне сейчас хотелось услышать.
Она подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
– Я все помню.
– Я тоже, – ответил Тарас.
Его интонация Тане не понравилась. Она нахмурилась, но уточнить, что именно он помнит, Таня не успела. Музыка изломанной волной сошла на нет. Вальсирующие пары остановились, превратившись из изящного урагана в бесформенную толпу.
– Самое время выпить что-нибудь, пока они аппаратуру починят, – сказал Тарас. – Ты как считаешь?
Таня кивнула. Они стали пробираться сквозь толпу.
– Извините, господа, – услышала Таня усиленный динамиками голос. Оглянувшись, она заметила около помоста с музыкантами седого мужчину в форме. Таня успела сосчитать петлицы – это был полковник внутренних войск. «Кто-то из выпускников хочет заказать песню оркестру, что ли?», недоумевая, подумала Таня. Рядом с полковником стояли двое крепких ребят с автоматами, между ними находилась какая-то девушка. Ее лицо Таня не смогла рассмотреть из-за монументальной прически женщины, мимо которой они в этот момент пробирались. Зато лицо бессменного директора гимназии, Автандила Илларионовича, Таня рассмотрела хорошо. Директор нервно вытирал свою лысину платком с гербом гимназии.
– Подожди, Тарас, – сказала Таня. – Похоже, что-то случилось.
Но Тарас не услышал ее и продолжал двигаться сквозь толпу с целеустремленностью атомного ледокола.
– Я очень сожалею, что приходится нарушить ваше веселье, – произнес полковник.
Судя по голосу, он действительно сожалел. В этот момент Таня разглядела лицо девушки, которую охраняли автоматчики, и ахнула.
– На вечеринке зарегистрирован случай наркотического опьянения, – Иринка блаженно улыбнулась. Вряд ли она понимала, где находится. – Придется произвести личное освидетельствование и досмотр. Это не займет много времени, и сразу же после этого мы покинем вас.
По толпе пронесся недовольный гул.
– Какой скандал, – сказал пожилой господин с усиками, которому Таня чуть не наступила на ногу.
– Вы не посмеете! – истерически выкрикнула его спутница.
