Коллектив авторов
Полдень, XXI век (март 2011)
Колонка дежурного по номеру
«Все на выборы!» – призывают нас время от времени средства массовой информации. Выбирайте, мол…Однако человеку приходится сталкиваться с выбором едва ли не каждый день. К примеру, определяться утром, в какой обуви выйти на улицу – в зависимости от погоды.
И потому нет ничего удивительного в том, что «проблема выбора» – одна их самых распространенных тем в художественной литературе. В том числе, и в фантастике. Отличие, правда, имеется: литературные герои озабочены вовсе не обувью, их проблемы посложнее и поглобальнее.
Вот и предлагаемый вашему вниманию номер посвящен этой теме.
Рассказ Алексея Колосова именно так и называется. Герои его решают, кому из них жить, а кому умереть.
У других проблемы попроще. Или посложнее. С какой точки зрения посмотреть…
К примеру, герой рассказа Марии Позняковой «Поле» всю свою жизнь решает – то ли кормить других, то ли жить нахлебником.
А герои Ольги Артамоновой из рассказа «Старик на лестничной клетке и все, все, все…» давно выбрали между любовью и гонкой за современностью именно последнее. И только их старый дед знает, что главнее в жизни на самом деле.
Иным лучше предпочесть смерть, но не отречься, чем жить с отречением («Бурса» Аси Михеевой). Весьма распространенная человеческая история, даже если она происходит с нечеловеком.
А если у тебя появляется возможность исполнить три желания – какими они станут? Да и поймешь ли ты, что такая возможность появилась? («В ожидании чуда» Дениса Давыдова)
И как переходить с уровня на уровень, если ты собрался участвовать в Суперигре? (Володя Испанец. «Большие возможности»)
Можно ли продолжать танцевать, если балерина, в силу возраста, уже не способна стоять у станка? (Ринат Газизов. «Дотянуть до коды»)
И как спасти моряков, если боцман пропил якорь? (Вячеслав Дыкин и Далия Трускиновская. «Якорь спасения»)
Куда ни кинь – везде надо определяться, везде надо выбирать. Лишь одного выбора не предоставил нам создатель: умереть или не умереть. Но как добраться до этой точки и каким туда прийти – каждый решает сам.
1
Истории. Образы. Фантазии
Мария Познякова
Поле
Рассказ
Старик вышел на последний круг ада и огляделся – здесь было шумно, как и везде, и разноцветные огни горели яркими всполохами, – все больше синие и зеленые, отчего лица у мелькающих мимо созданий тоже были разноцветными. Старик огляделся – он не знал, куда идти, что делать в этом хаосе, как найти того, кого он искал уже второй день. Может, его и не было здесь, может, его вообще не было в этом аду, он был в каком-то другом аду, где все было так же – черное небо, затянутое облаками, огни, огни, огни, чудовища с фарами, с ревом проносящиеся мимо.
– Сюда нельзя, – сказал охранник у входа в ад.
– Отчего же нельзя, – старик насторожился, – что я, не человек, что ли? Им, значит, можно, а мне нет?
– Нет. Фейсконтроль, понимаешь? Фейсконтроль, а ты в каком виде пришел? Иди, иди отсюда, дед, это не для тебя.
Охранник шагнул вперед, старик предпочел отойти в сторону, еще раз посмотрел на шикарный ад с каким-то там заграничным названием – горели огни, гремела музыка, там была какая-то очередная фабрика не то звезд, не то планет, там мелькали люди. Старик огляделся, прошел через шеренги глянцевых машин, выискивая подходящую жертву на улице – раз ничего не получилось там, в мире огней и музыки. На бульваре он увидел только тощего парня лет семнадцати в блестящем, искристом костюме – он был явно оттуда, из мира музыки и огней, но выглядел, как яблоко, выпавшее из корзины.
– А ты чего не со всеми? – спросил старик.
– Это же кастинг – там всегда побеждают единицы, остальных гонят в три шеи на улицу. Там парни заходили – ни бе, ни ме, ни кукареку, их взяли чуть ли не на главную роль…
– Тебя как зовут-то?
– Шаталов, – сказал парень.
– Там кино снимают, что ли?
– Ну а ты что думал, дед? – огрызнулся Шаталов. – Я же сюда приехал, я же уверен был, что все получится… Главное, Игрек уже в театральное поступил на режиссера учиться…
– Игрек?
– Ну, Игорек, одноклассник мой, тоже из Перми… он в школе-то учился через пень-колоду, а вот выбился, а у меня золотая медаль – и на тебе, осенью в три института провалился, сейчас вот кастинг провалил… Работу-то нужно теперь какую-то искать, а что тут искать, нету ничего, вакансий нет, – Шаталов вздохнул, – верно говорят, Москва не резиновая.
– А домой что не едешь?
– Куда домой? – парень отвернулся, сплюнул. – Мать умерла, квартиру я продал, чтобы комнату в Москве купить, я же не знал, что вот так продуюсь…
– Да много таких, кто продулся…
– Мне-то что до всех, я про себя думаю, – Шаталов отвернулся. – Работу теперь искать надо, а где ее искать, работу эту…
– Вот оно как… – старик задумался, – вот что… Ты согласен пахать поле?
– Это что? – Шаталов насторожился.
– Ну, работа такая.
– Творческая?
– Ну, как тебе сказать, ну… считай, что творческая.
– Денежная?
– Ну… На первое время сойдет.
– А контракт, а пенсионный фонд, а премиальные?
– Да ничего нет. Просто поле, пахать поле, и все.
– Ну… – Шаталов задумался, – за комнату-то мне хватит заплатить?
– А что тебе комната, живи у меня в доме.
– У вас дом? Ни фига себе, сказал я себе… – Шаталов посмотрел на серую, выцветшую одежду старика, откуда торчали пучки соломы, – интересно… Нет, ну это интересно будет, поле-то пахать?
– Ну как… Мне интересно было.
– Ну ладно, дед, уговорил… А машина твоя где?
– Да какая машина, на электричке поедем.
– Это что… из Москвы уезжать, что ли?
– А ты как думал? Чтобы пахать поле, нужно уезжать из Москвы. В Москве поля нет. Пошли, парень. Ты без работы остался, так пойдем пахать поле.
В электричке Шаталов смотрел, как мелькают мимо редкие лесочки, тощие березки, жухлые, пожелтевшие луга, только-только очнувшиеся от долгой зимы. Шаталов не понимал, что значит – пахать поле, с чем связана эта работа – с рекламой, с менеджментом. Открыл сумку, пощупал свой аттестат – еще возьмут ли без университетского…
Дед вывел его из электрички на пустой станции, где не вышел никто, здесь только и было, что бетонная платформа и столбик с табличкой, где значилась какая-то не то Глухаревка, не то Тетеревка. До заброшенной деревеньки шли по бездорожью, приминая траву, – крохотные серенькие зверьки вырывались
