места.
– Слушай, найди его, а? – Видя, что лишается слушателя, Немой вдруг двинулся ко мне, и не успел я опомниться, как он встал передо мной на колени. – Пусть вернёт всё, как до нашего разговора было! Не могу я так больше!.. Или выведи меня отсюда! Я тебе заплачу!..
Сунув леденец в рот, прощаюсь с медсестрой. Гибель Немого расстроила мои планы. Разве что самому попробовать отыскать того, о ком он говорил?
Машка ждёт меня там, где я оставил её. Взгляд у неё такой же, как у Немого во время его монолога – застывший и отрешённый.
Машка не спрашивает меня, что я делаю и зачем. А я трачу целых два драгоценных дня, чтобы выяснить недостающие детали. Из карточки убитого узнаю его бывший адрес. От соседей – где живёт его мать. Не знаю, почему та стала со мной общаться: помятый, со следами недавних побоев, я похож на бродягу, а не на следователя, коим я ей нахально представляюсь. Очевидно, ей просто всё равно: в её глазах застарелая усталость. Совсем как у сына.
– Когда господь хочет наказать человека, он лишает его разума, – тихо говорит она. – Только я не понимаю, за что он покарал его?
Хм… Я тоже этого не знаю. Судя по его рассказу, он был обычным. Как все мы. В меру ленивым, в меру беспечным, в меру подлым. Ни больше, ни меньше. Просто однажды он попал в ловушку. А рядом оказался тот, кто предложил выход.
Мать показывает мне те самые фотографии. На них я узнаю погибшего: он гораздо моложе и выглядит счастливым. Рядом с ним – женщина и двое пацанов. Я невольно вспоминаю свои снимки, найденные Машкой. Там, за стеклом – небо рыб… они мечтают о нем… Немой тоже был рыбой и тоже мечтал.
– …Нет, я не знаю, кто это с ним на фотографиях. Наверное, какая-то его знакомая… У него не было детей, и он никогда не был женат. Не успел… – По щеке женщины сбегает слезинка. – А та, которую он преследовал, она и вправду очень на эту похожа…
В правдивости её слов я убеждаюсь воочию, когда нахожу ту, что в своё время пострадала от преследований погибшего. Она не сообщает мне ничего нового. А главное, она тоже ничего не знает о человеке, которого упоминал Немой. О том, кто предложил ему странную сделку. Нет, он рассказывал ей об этой истории, но она не поверила: так не бывает. Проще поверить в безумие.
Что ж… У меня остаётся последняя зацепка, чтобы найти того, кто мне нужен. Если, конечно, он не является порождением помрачённого сознания.
Машка одалживает у знакомой денег, и мы отправляемся в казино. Да-да… В казино «Лас-Вегас». Так громко и помпезно именуется игровой клуб, расположенный на окраине города. Именно там Немой повстречал человека, которого я теперь ищу. Возможно, отсюда и надо было начинать, не тратя времени на разговоры с очевидцами, но я хотел убедиться, что Немой говорил правду.
У заведения дурная репутация. Приличные люди его не посещают. Поэтому местным секьюрити плевать на наш с Машкой затрапезный вид – мы не сильно отличаемся от большинства посетителей.
Проводим за игрой четвёртый день из отведённых семи, и пятый… Проигрываем, потом немного отыгрываемся, потом снова проигрываем. Кто сказал, что дуракам везёт?.. А я чувствую себя дураком.
В тот же вечер я граблю таксиста. Это оказалось неожиданно легко. Моральных угрызений я не чувствую: мне просто нужны деньги, чтобы снова попасть в «Лас-Вегас». Что-то сдвинулось в моём мирке, а?.. Или это последствие травмы?
День шестой. Утро… Мы – в парке возле казино. Оно ещё закрыто. Я бездумно кидаю снежки в каменную чашу пустого фонтана. В голове – ни одной мысли.
– Я должна вернуться… – вдруг говорит Машка. У меня ощущение, что с этими словами она вытаскивает из тела огромную занозу. – Вернусь, отработаю… На трассу выйду или ещё чего, что прикажут. Отработаю я им эти чёртовы деньги!.. – кричит она в пространство.
– Девочка, – проникновенно говорю я. – Ты разве не понимаешь, что никакие деньги нам не помогут?
– А что же мы тогда здесь делаем? – она тупо смотрит на меня. В её глазах – недоверие и ожидание подвоха.
– Ну, подумай сама, – терпеливо объясняю ей, – вот сколько тебе нужно для счастья?
Она мгновенно называет цифру. У неё давно всё подсчитано. Я начинаю истерично хохотать:
– Тебе этого хватит? А почему ты не назвала больше?
– А что? Мало?.. – огрызается Машка.
– Девочка, – снова говорю я и глажу пальцами её щёки, легонько касаясь губами их мрамора. – Глупая девочка… Но ведь ты – не станешь другой. И вся грязь, что скопилась в тебе, вся твоя горечь – они останутся с тобой. Ты будешь помнить обо всех, кто тебя предал, и снова будешь ждать обмана… Что с этим-то делать? – я охватываю ладонями её лицо, пытаясь согреть его дыханием.
Но она вдруг устремляет взгляд куда-то позади меня и в её расширившихся глазах– отражение тёмной фигуры.
Это – он.
…Почему я так уверен в этом?…
– Раз искал меня, значит, цену знаешь, – утвердительно говорит пришелец. Голос у него вполне обычный. Стариковский, дребезжащий.
Не поворачиваясь, спрашиваю как можно равнодушнее:
– А эксклюзивные условия возможны?.. – а сам смотрю в её глаза. Мне и не нужно особо разыгрывать спокойствие: мороз и усталость потихоньку превращают меня в дерево.
В пространстве возникает пауза. Отражение в Машкиных глазах становится больше.
– Например?
– Я бы продал вам свой день рождения, – говорю я.
– Ловко, молодой человек, ловко! – одобрительно причмокивает пришелец. – Совершенно новую жизнь хотите, стало быть…
– Хочу! – весело и дерзко соглашаюсь я и, набрав в грудь воздуха, поворачиваюсь к нему.
Вполне обычный старикан. Выдох-х-хх!.. Я даже чувствую некоторое разочарование.
Машка дёргает меня за рукав:
– Это кто? – у неё почему-то стучат зубы.
Мой собеседник вежливо приподнимает шляпу и слегка кивает ей. Но и только… Имя его мы вряд ли узнаем. Немой называл его Продавцом Вероятностей. У парня было мехматовское образование.
– Это – Айболит, – говорю я и обнимаю её за плечи. – Он помогает людям. Лечит их от глупости.
У меня – свои ассоциации.
– А-а… он откуда про нас знает? – шепчет девушка.
– Он знает. Потому что мы знаем про него. Сарафанное радио… – я улыбаюсь. «Айболит» улыбается в ответ: мол, так оно и есть.
Жестом фокусника он извлекает из воздуха перо, чернильницу и стопку бумаги.
– Я по старинке, знаете ли… – извиняющимся тоном говорит он. – Значит, вы, юноша, готовы продать мне один день своей жизни?
– Готов, – подтверждаю я. Ветер усиливается, поднимая лёгкую позёмку.
– А именно ….июля … года… – старик сопит и карябает пером бумагу.
Машка ошарашенно взирает на весь этот цирк: я, совершенно окоченевший от холода, безумный старик, рисующий закорючки на листе, висящем в воздухе…
– Подожди, – говорит она, – а он тебе – что?!
– Изменение реальности, – словно учитель в школе, разъясняю я. – Понимаешь, всё, что случается с нами, – это цепь вероятностей. Не случилось одно – случится что-нибудь другое. Возможно, более хорошее. Продавая один день, ты вычёркиваешь его из жизни и тем самым меняешь свою судьбу.
Машка готова поверить. Но…
– Почём ты знаешь, что будет лучше?! – она почти кричит.
– Я не хочу – лучше! – кричу в ответ. – Я хочу – по-другому!
– Вот и всё, – удовлетворённо кряхтит старичок. Не обращая на нас внимания, он внимательно перечитывает свои записи. – И вам – развлеченьице, и мне – лишний денёк прожить. Осталась только ваша
