характера самих работ, так: по доменному производству взрослые рабочие отдыхают в промежутки между засыпкою руды в домницы.
При кричном производстве взрослые отдыхают в промежуток между нагревом и тягою кусков, что составляет для них отдыху до 3-х часов в смену.
Работа малолетних от 10 до 14 лет начинается с 8 часов утра и оканчивается в 3 часа пополудни, так что они находятся в работе 5 часов, несовершеннолетние свыше 14 лет работают с 6 часов утра до 7 часов вечера, всего 10 часов. При; кузнечно-слесарном производстве в продолжение всей дневной смены рабочие отдыхают 2 часа; несовершеннолетние в летнее время работают с 6 часов утра и до 6 вечера, а в остальное время года с 7 часов утра до 4-х часов вечера.
При всех производствах ночных смен для несовершеннолетних нет*'
(* реальный документ, история каслинского завода)
Да здравствует советское правительство, освободившее тружеников от рабского труда.
Я подсчитал, сколько работают люди, и у меня выходило, что наши литейщики, трудились всего четыре — пять часов за смену, все остальное время или ели или спали.
Ну ладно, пусть хоть они поспят, так как меня разбудили, дружелюбно настучав по пяткам, потом ухватили за плечо и трясли, пока не открыл глаза.
— Проснулся милай? — На меня в упор смотрел незнакомый дедок, среднего роста, волосы, стриженые под 'горшок', русые с проседью. Такого называют сивым. Умные, внимательные глаза, смотрящие из под кустистых бровей. Гладко выбритый подбородок и большие, я бы сказал, казацкие усы.
Знаете, бывает, что разоспишься, так что слюнка стекает на подушку, а рот пересыхает и в горле першит. Пока не выпьешь глоток воды трудно хоть что-то произнести.
Просипев, самому непонятное что-то, потянулся к кружке с остывшим чаем. Пока пил, мелкими глоточками живительную влагу, рассматривал незваного гостя.
Поставил посудину обратно, прокашлялся, — А ты кто будешь?
— Поведали мне, что ты странный муж, теперь сам уверился. — Он стоял передо мной, а я сидел, откинувшись на стену.
— Никодиму — меднику сродственник, — раздался голос за его спиной.
— Тот, что кувшинами самоварными в рядах торгует?
— Он самый, — И рядом с дедом встал кузнец Василий. — Здрав будь Федор. — Поздоровался он со мной.
Я встал, — присаживайтесь, гости дорогие. С чем пожаловали?
Коваль, положил на стол, тихо звякнувший сверток. — Вот, сделал, как ты изъяснял. — Развернул, внутри было два предмета, ложковое сверло и просверленная болванка для ствола длиной сантиметров тридцать. Забрав, я, осмотрел заготовку со всех сторон, заглянул внутрь. Качество не ахти, отверстие смещено, поверхность во вмятинах. Обследовал инструмент, м — да, оставляет желать лучшего.
— Федор, — это подал голос дед, — Сам измыслил или проведал, что так делать можно?
Василий, перехватил мой взгляд, — Онисим сын Михайлов, пушкарских дел мастер.
От этих слов меня словно пружина подкинула, открыл рот и замер от внезапного видения…
'За окном темно, тускло горит одинокая свеча, освещая маленькое пятнышко на столе и склоненную фигуру человека. Язычок пламени колеблется под легким сквозняком и по бревенчатым стенам мельтешат тени.
Пряди седых волос, перехваченные кожаным плетеным шнурком, обрамляют худощавое лицо. Сухие губы шевелятся, выговаривая слова, появляющиеся из под скрипящего гусиного пера.
— Такие обозы строити доведется, места просторные разумно разделиши конным и пешим воинским людей, и где снаряду стояти и всей пушкарской снасти, чтоб им коли доведется к бою полки свои устроити на выласку было просторно, так же и снаряд пушечный со всеми запасы надобе урядно уставити, а запасы пушечные от притчи и шкоды особно оберегати, а только над порохом, которая хитрость изменою учинится, и в том все войско будет в погибели.*
Поставив точку, прикусил кончик перышка и невидящим взглядом уставился в темноту. Что он там видел, известно только богу…'
Давным-давно в далеком будущем при просмотре одного из сайтов посвященных истории пороха, попалась на глаза строчка. — 'Кроме производственников в штате Пушечного двора состоял своего рода 'научный работник' — пушкарских дел мастер. Эту должность занимал Анисим Михайлов Радищевский'
Зацепило меня, — 'научный работник' стало интересно, принялся копать. Ничего. Мелочь всякая, родился, умер, был награжден, записи в писчих книгах. Любопытным фактом проходит, что Онисим вместе с Федоровым был печатником, и даже, как пишут исследователи, был его учеником'
Захлопнув варежку, спросил у мастера, — как правильно величать, Анисим или Онисим?
— Да ты сядь, в ногах правды нет. — Дождавшись пока опущу тощую задницу на лавку, продолжил, — Родители Онисимом нарекли.
В его речи чувствовался акцент, он немного не так говорил, не как москвич. Те акают и на любой вопрос следует традиционное, — 'Ась? Чавой?'
И пока вспомнил, эта неистребимая привычка жителей города, сохранится до начала двадцать первого века. — ' А? Чаво?'
— Онисим, а откуда ты родом? — Я чувствовал себя корреспондентом, дорвавшимся до звезды и со скоростью пулемета выстреливающего свои вопросы. — Это правда, что ты с…
Меня остановили движением руки — Федор, давай про уклад, Василием, по твоей скаске деланный.
Он взял в руку трубку, покрутил, положил обратно. — Коротко, для пищали.
— Так его дальше ковать надо. Оно и растянется.
— Это понятно, токмо по времени выгоды нет. Так Василий?
Кузнец степенно кивнул головой, — Пробовал я трубу такую ковать, потом править приходиться и внутри… — Он махнул рукой.
Похоже, он не до конца понял из моих объяснений, что вставка должна быть идеально ровная и ковать надо на полукруглой оправке и не одной, их много должно быть с постоянным уменьшением диаметра.
Спросил, он подробно описал, что и как делал, как грел, описал вставку, кто и как молотом и куда стукнул.
Как ни прискорбно было это говорить, кузнец облажался. Обработка была сделана на прямой наковальне, в итоге получилась кака. Хотя, что ещё можно получить от ручного труда? И что мне было непонятно, свою трубу скручивая из листа, делает на оправке, ковать же на оправке готовую трубу не смог. Поделился сомнением и непонятностями.
— Много раз греть приходится, уклад угорает.
Я пожал плечами, было такое чувство, что к моим предложениям отнеслись спустя рукава. По-моему делать, это сначала заготовку выковать, отдать её на сверловку, после этого изготавливать ствол.
За это время обычный кузнец успевал отработать два ствола, при условии готовых полос. Привычная работа, привычные движения…
— Об чем задумался? — Спросил Онисим, откладывая в сторонку сверло, которое держал в руках.
— О том, что Василий, слова мои, не так понял, и дело сие плохо исполнил.
— Ты что гово… — Начавшего вставать кузнеца, придержал Онисим.
— Остынь Василий. А ты Федор, попусту не говори, Василий чай не отрок малый. Поведай что не так.
Посмотрел на них. Подумал маленько и выдал все, что думаю о способе, которым они сейчас стволы делают. Сначала кузнец молчал, потом принялся елозить по лавке, но когда я назвал цифру. Он не выдержал.
— Брешешь ты Федор, как собака на тын. Не можно так делать. — И размерено повторил, — Не. Можно.
Я согласно кивнул, а потом полез за своей заветной папочкой, достал, положил на стол и принялся развязывать завязки. Они внимательно следили за моими действиями. Покопался, нашел лист с рисунком
