дедов, павших в борьбе за счастливое будущее!»
Катушки замерли. Епаксимыч испугался и даже вздрогнул. И словно заметив это, аппарат снова заработал.
«Итак, приступаем к опросу. Сообщите нам, пожалуйста, одним словом, что происходит в стране с частной собственностью?»
Катушки выжидательно замерли. Штабные переглянулись, а Гуня почесал лысую репу.
– Ну, это с тех пор как ядерная бойня случилась, – пробормотал Епаксимыч, беспомощно поворачиваясь к Ивану, – так никакой собственности и не стало. Фирмы в городах, понятно, исчезли. Огороды мы в деревне объединили. Вместе-то пахать сподручнее. Выжить легче.
Иван покачал головой, а Хреныч цокнул языком.
– Ладно, набирай на кнопках: «Отсутствует!» – решился Иван.
Дед подрагивающими пальцами составил слово.
«Замечательно! Переходим ко второму вопросу», – бодро сказал механизм, вновь вращая катушки.
Все облегченно вздохнули.
«Из-за того, что произошло с государственным управлением, сельсовет теперь что?»
– Ну дык ить. Со времен ядерного гриба сельсовет забросили, – пробубнил дед, ища глазами поддержки. – Да и государства уж никакого нет. Так, непонятно, что и где. Телевизор-то не пашет.
– Блин, чего он хочет-то? Убедиться, что у нас коммунизм? – Иван потеребил бородку.
– А, как ни странно, признаки-то совпадают, – глубокомысленно произнес Колян. – Епаксимычу даже врать не надо.
– Ну и набирай – закрыт! – предложил Хреныч, толкнув бывшего пионера в спину.
Дед почесал за лопаткой и прикоснулся к кнопкам.
– За-к-ры-т, – вслух отчеканил он, составляя слово.
«Превосходно! Мы даже немного завидуем вам! Но позвольте еще узнать: пользуетесь ли вы деньгами?»
– Хм. Дык, какие деньги? После апокалипса, мать его, эти бумажки-то смысл потеряли. Ой! – вовремя осекся дед и поглядел на других: – Пишем, что нет, и все, да?
– Только без «и все», – бросил Иван.
Дед набрал отрицательное слово из трех букв.
Катушки остановились. Все притихли.
Казалось, лишь общее дыхание слышалось на площадке у сельсовета. И, может быть, стук сердец. И вдруг все вздрогнули. Из аппарата раздалось громкое:
«Ура! Ура! Ура! Наши счастливейшие потомки! Только что вы сообщили нам, что у вас налицо три основных признака коммунизма. Ура! Ура! Ура! Вы живете при коммунизме! И мы бесконечно рады за вас! А в знак этого безграничного торжества мы дарим вам память о нас. Смотрите внимательно на кнопки. Сейчас будут загораться лампочки в некоторых буквах. Составьте из них слова. Они и подскажут вам, где зарыт клад».
Все притаились. Каждый впился глазами в старинную клавиатуру. Аппарат не заставил себя ждать. Он написал:
«Пройди десять шагов от входа в сельсовет вдоль стены направо и копай».
Катушки еще крутились некоторое время, и динамик шипел и трещал, как печка с дровами, но вся братва уже ковыряла лопатами газон в указанном месте.
Зарыто оказалось неглубоко. Достали серп и молот, скатерть с ядреной дояркой, вышитой пионерками, шкатулку со звездой, вырезанную из дерева пионерами, потускневшее дырчатое знамя, хорошо сохранившийся пулемет ДШК и ящик патронов к нему. Пулемет быстренько перебрали, почистили и смазали. Тут донесся шумок с окраины, и стало ясно, что началась атака отморозков. Так что старое орудие подоспело вовремя. Его вынесли на передовую и штурм быстренько отразили.
Да столько в этом бою положили городских, что остатки их ушли прочь – искать другое место для выживания. А Многокомарку впредь обходили стороной.
2
Личности. Идеи. Мысли
Константин Фрумкин
Человек устарел?
Возможности и потребности
Научно-технический прогресс идет отнюдь не только потому, что научные открытия предоставляют человечеству возможности развиваться в том или ином направлении. Конечно, без научных открытий техническое развитие немыслимо, но не меньшее значение имеют также потребности и интересы, определяющие направление движения цивилизации, а также социальные механизмы, способствующие распространению инноваций и создающих экономический базис для их внедрения. Если общество ощущает настоятельную потребность в определенных научно-технических преобразованиях, то именно в этой сфере концентрируются и инвестиции, и усилия ученых. Напротив, там, где не существует социального заказа, научные открытия остаются невостребованными, а со временем и самих открытий становится меньше. Отсюда – значение войны для научного прогресса.
Лучшей иллюстрацией всего этого является то, каким жестоким разочарованием обернулось развитие космических технологий.
Весь XX век человечество мечтало об освоении космоса, о полетах людей к другим планетам, о создании инопланетных колоний и городов, о межзвездных перелетах. Фантазии были настолько подробными и реальными, картина космической экспансии, созданная усилиями фантастов, кинематографистов, футурологов, мыслителей и всевозможных энтузиастов, была настолько правдоподобной, что уже начало казаться: техника напрямую подходит к реализации этой картины, и до полета человека к звездам осталось совсем чуть-чуть.
Между тем, действительные космические достижения на фоне игры воображения выглядели убогими, смелые прогнозы не сбылись, техника и экономика оказались недостаточно мощными, чтобы выполнять указания фантастов, а у государств и правительств просто не оказалось достаточных мотивов выделять на амбициозные космические проекты еще больше денег.
Сейчас примерно такой же «космический» прогностический энтузиазм окружает сферу биотехнологий. Реальные достижения ее не очень велики – то есть невелики, если рассматривать их на фоне не замедливших появиться смелых предвидений. Пока что мы видим важные научные открытия, которые обещают многое, – но кто может сказать, когда, как и в какой степени будут выполнены эти обещания? Но, не дожидаясь, пока
В 2011 году российский медиапредприниматель Роман Ицков даже создал общественное движение «2045», целью которого является создание искусственного тела.
У многих не охваченных биотехнологическим энтузиазмом здравомыслящих людей возникает вопрос: даже если бы это все было возможно – зачем все это нужно? Ведь далеко не всегда человечество реализует предоставляемые ему наукой и техникой возможности просто потому, что эти возможности есть. Кроме возможностей, нужны еще и потребности, и особенно в том случае, если реализация возможностей – вещь дорогостоящая. В конце концов, у человечества есть техническая возможность погибнуть в ядерном апокалипсисе, но, хотя многие подготовительные работы проделаны, сама возможность пока не реализована, поскольку умирать не очень хочется – то есть потребность в гибели цивилизации недостаточна велика.
Космическая экспансия была заторможена во многом именно потому, что никто не понимал, зачем она нужна и какую пользу могла бы принести сверхдорогостоящая колония на Марсе. Как вполне резонно сказал Антон Первушин, если бы на Марсе была обнаружена жизнь – подготовка марсианских экспедиций происходила бы с куда большим энтузиазмом, но жизни на Марсе не видно.
Следовательно, размышляя о том, смогут ли биотехнологии радикально изменить человеческую природу, надо думать не только о том, до каких вершин смогут добраться наука и технология, но и о том,
