несложно знающему человеку. Но вот эта непонятная схема! С ней явно придется повозиться.
«Нет ничего невозможного, — думал Ник. — Просто на некоторые вещи времени уходит больше, чем на другие, только и всего».
Но кое-чего на его оттиске явно не хватало. Выпуклости на оригинале были отмечены осколками драгоценных камней. Ник успел запомнить какие именно это были камни: синий сапфир, красный рубин и зеленый изумруд. Но вот какой камень где был? Если даже половина того, что он знал о Мойре была правдой, то каждая деталь медальона должна заключать в себе определенный смысл.
Но теперь уже слишком поздно. После недавней сцены в библиотеке, Брайди не подпустит его к себе и на пушечный выстрел. Однако, начало уже положено и нельзя сказать, чтобы оно было плохим. Мэллори решил, что сумеет разгадать все непонятное, как только доберется до места. Ведь, что ни говори, удача по-прежнему оставалась его верной спутницей. Ему всегда везло. Во-первых, повезло уже в том, что он родился далеко не дураком и не уродом; во-вторых, что у него был дядюшка, который многому его научил, и у которого была привычка, напиваться, выбалтывать всякие секреты, причем, после все забывая.
— Да, мне везет, — прошептал Ник и усмехнулся.
Осторожно положив слепок на стол, он потер живот. Эта особа оказалась сильнее, чем можно было предположить. К тому же, он был абсолютно не готов к ее удару. «Стоило мне напрячь мышцы, — подумал он, отодвигая от себя лупу, — и она точно ушибла бы себе руку. Но я надеюсь, что эта стерва и без того ее ушибла».
Ник встал из-за стола, потянулся и взял листки бумаги, на которых сделал два точных рисунка с лицевой и оборотной сторон медальона. Аккуратно сложив листки, он спрятал их в нагрудный карман сюртука. Затем упаковал в коробку формочки и гипсовые диски, завернутые в тряпочку. Они такие хрупкие, что вполне могли сломаться, поэтому Ник и сделал с них рисунки.
Засунув коробку в саквояж, Мэллори посмотрел на часы. Девять. Пора ложиться спать, если он хочет встать в четвертом часу. Свои вещи Ник оставил у Консуэлы, когда ходил договариваться насчет лошадей.
Улыбаясь, он присел на край постели и принялся снимать свои сапоги. Консуэла не забыла его, хотя со дня их последней встречи прошло столько лет. Конечно, это уже не та молоденькая козочка, с которой он когда-то так неплохо проводил время. Наверное, она не на много моложе Брайди. Когда же он, совсем случайно, встретил сегодня Консуэлу, она с готовностью согласилась одолжить ему тощих кляч своего отца. В момент их встречи она была так возбуждена, что казалась готовой немедленно затащить его в дом и до смерти замучить своими ласками.
Ник лег в постель, подложив руки под голову и вздохнул:
— Да, мне везет.
Ведь отыскав лошадей и все необходимые инструменты, он еще тогда не мог с полной уверенностью сказать, что ему удастся снять оттиск с медальона, не говоря уже о том, чтобы расшифровать его таинственные схемы.
— Но у меня все получилось, разве не так?! — воскликнул Ник торжествующе.
А уж уговорить Консуэлу помогать ему совсем оказалось нетрудно. Практически, она сама согласилась на все, прежде чем он успел ей что-либо предложить. Даже немного удивило, что она с такой готовностью отдалась ему после того, как много лет назад он покинул этот город, не попрощавшись с Консуэлой. А он-то думал, что его встретит звонкая пощечина и длинная тирада непереводимых мексиканских ругательств, что ему придется долго оправдываться, просить прощения и давать невыполнимые обещания. В конечном итоге, пришлось пообещать Консуэле только одно — отомстить Слоану.
Нику было легче легкого дать это обещание, тем более, что уже его-то он собирался выполнить обязательно.
Часто-часто моргая, Брайди заставила себя перевести взгляд с браслета на стену.
— Если я не перестану смотреть на все это, — проворчала она, — то ослепну.
Как много брелоков на тетушкином браслете! Брайди встала и принялась ходить из угла в угол, перебирая их в памяти. Брелоки, располагаясь последовательно, чередовались золотые с серебряными. Расстояние от застежки до медальона, находившегося в центре, занимали: маленький золотой шарик и пара серебряных костей, отлитых как единое целое, с маленькими рубиновыми вставками на каждом из них. «Змеиные глаза», именно так, в шутку, называла эти осколки рубина тетушка Мойра, после чего громко смеялась.
Следующим брелоком был золотой глобус с выгравированными на нем континентами и узенькой черной полоской, обозначающей экватор; за глобусом шла серебряная лошадка с крошечными осколками изумрудов вместо глаз; за лошадкой следовал золотой терьер; затем три серебряных чашки, также отлитые, как одно целое, и с осколками сапфиров в каждой из них, которые, должно быть, изображали воду. Завершало это вереницу брелоков золотое сердце и, конечно же, медальон с ангелом.
Ни один из перечисленных предметов не содержал в себе, как казалось Брайди, ключа к разгадке тайны браслета. Она пробовала было взять за основу начальные буквы слов каждого из брелков: «Ш» от шарика, «К» от костей, «Г» от глобуса, «3» от земного шара, «Л» от лошади… Но сколько бы комбинаций из букв она ни составляла, ничего толкового из всего этого не получалось. Брайди попыталась сделать то же самое только с золотыми, а потом только с серебряными брелоками, но и такой ход ни к чему не привел.
А сам медальон? На одной стороне его крест-накрест была выгравирована какая-то странная геометрическая схема, в которую довольно бестолково, по мнению Брайди, были вкраплены осколки драгоценных камней. На другой же стороне медальона, отделенное от фигурки ангела цепочкой крошечных сердец, протягивалось кольцо выгравированных цифр и букв: А, 14, 112, W, 10, S, 24, 34, N, 49.
И эти обозначения тоже казались девушке не очень-то понятными. Правда, она предположила, что «А» и «14» может быть датой ее рождения — 14 августа. «S» и «24» — датой рождения Мойры, 24 сентября. Но что означали остальные буквы и цифры, Брайди, как ни ломала голову, понять не могла.
К одиннадцати часам вечера девушка была уже твердо уверена в том, что для профессии детектива способностей у нее явно маловато. Но и спать сейчас из-за перевозбуждения она тоже не могла. Поэтому опять взяв со стола браслет, она сказала:
— Вот сейчас-то я тебя и почищу.
У Брайди не было под рукой никаких тряпочек: все ее хорошие носовые платки были еще не распакованы, а салфетка, которую Рут приносила ей вместе с ужином, далеко не блистала чистотой.
Ничего не оставалось, как поискать носовой платок в сумочке. Первое, что бросилось в глаза в открытой сумочке, это конверт адвоката Толбота. Брайди положила его на стол и вспомнила вдруг о письме.
Отложив сумочку в сторону, она открыла конверт и высыпала на стол его содержимое: карты Аризоны, старые билеты и, наконец последнее письмо Мойры. Девушка развернула его, и один только вид тетушкиного почерка, заставил ее взгрустнуть.
— Все оказывается не так-то просто, как ты думала, тетушка Мойра, — прошептала она.
Приписка. Брайди еще раз перечитала ее вслух, вдумываясь в каждое слово: «С чего бы ни начала, обязательно придешь к заветной цели».
К заветной цели! Быть может, на браслете символом этой самой цели является медальон с изображением ангела? Он расположен в самой середине, и расстояние от него до застежки одинаковое с обеих сторон, независимо от того, как на браслет посмотришь. Может быть, в этом и кроется разгадка: лишь медальон и нужно рассматривать, именно он является главной деталью всего браслета?! Так называемой заветной целью!
И Брайди снова принялась внимательно изучать медальон. Цифры, буквы, ничего не поймешь! Но, повернув браслет к свету, девушка заметила кое-что, чего раньше не было.
— Тебя. И В САМОМ ДЕЛЕ необходимо почистить, — проворчала она и подцепила ногтем кусочек какого-то красного вещества, находившегося в том самом месте, где левая ручка ангела держалась за серебряный ободок, окаймляющий медальон.
— Что же это такое? — прошептала Брайди, задумчиво глядя на ноготь. Она придавила пальцем крохотный, меньше спичечной головки, комочек этого неизвестного вещества красного цвета, и он легко размазался по ногтю.