этом он сообщил вождям, и они последовали за нами на пяти больших лодках утром 24 февраля. Население здесь многочисленнее, чем на самом Кавене, и крупных лодок намного больше.
Капитан Коцебу пишет, что высокие вожди, с которыми мы здесь общались, отнеслись к нему с доверием и пригласили на свой совет, где осаждали просьбами использовать мощь нашего оружия и вмешаться в шедшую тогда войну, о чем они сообщили впервые. Здесь находились Тигедиен, согбенный годами, со снежно-белой головой, вождь группы Аур, покровитель Каду и в отсутствие короля Ламари первый правитель; Лебелие, также старик, повелитель группы Кавен, живущий обычно на острове Айрик, супруг правительницы и отец детей, с которыми мы там познакомились; наконец, Тиураур — самый молодой и сильный, властитель группы Отдиа, отец Рарика.
Ламари был королем северной части Радака, начиная с Аура. Королем трех южных групп — Медиуро [Маджуро], Арно и Милле [Мили] — был Латете. Короли враждовали друг с другом. Теперь Ламари объезжал подвластные острова, чтобы собрать людей и организовать военную эскадру, а затем выступить против врага.
Сравните это с тем, что написано в моей статье о Радаке. Хочу повторить здесь: во время войн на островах, подвергшихся нападению, забирали все фрукты, но деревья не уничтожали. Коцебу пишет об этом неверно.
Капитан дал Тигедиену оружие — копья и серпы. В ответ Тигедиен преподнес ему несколько рулонов могана. Предстоящая война и другие обстоятельства подняли цены на моган, и нам стало намного труднее его доставать. Очень вкусное лакомство — единственный вид продовольствия, который можно взять на корабль в долгое плавание, — это сухари здешних моряков.
Наши шлюпки вернулись на корабль, до краев нагруженные кокосовыми орехами.
У Табуаи Каду попросил капитана отпустить его на берег, с тем чтобы он вновь возвратился на корабль. Мы бродили по острову, где более мощный слой почвы, чем на самых плодородных островах группы Кавен, и видели прекрасные плантации таро и бананов. На обратном пути мы встретили Каду, окруженного большой группой радакцев. Он с жаром им о чем-то рассказывал, а они, затаив дыхание, внимали его речам, многие были растроганы до слез. Каду любили на Радаке, как полюбили его и у нас на корабле.
С островов группы Кавен прибыли лодки, одна с Айрика, две или три — вместе с Лабелоа с острова Кавен, хотя был сильный ветер. С верхушки мачты «Рюрика» можно было разглядеть группу Кавен.
На Табуаи я в последний раз попытался сделать татуировку. Мне очень хотелось приобрести этот красивый «наряд», несмотря на страдания, с которыми это, как известно, связано. Ночь я провел в доме вождя, который обещал мне все устроить. Но процедура так и не состоялась, и лишь позже из высказываний Каду я понял, в чем было дело.
Не обращая внимания на. войну, развернувшуюся между Севером и Югом, и ненависть, часто сопутствовавшую упоминаниям об этом бедствии, вождь Арно жил на Табуаи спокойно, без тревог и в почете.
2 февраля мы в последний раз отправились на берег и попрощались с друзьями. Всю ночь под пальмами на берегу лагуны были слышны рокот радакских барабанов и звуки песен.
Ранним утром 27-го мы отплыли из гавани Аура тем же проходом, каким вошли в нее. Мы весь день держали курс на север, идя с подветренной стороны Кавена и 29-го с наветренной стороны Отдиа, и еще до наступления ночи увидели группу Эйлу, находившуюся с наветренной стороны. Каду узнал эти острова. Он бывал уже там и на Удирике [Утирике]. Хорошо зная географию Радака, он указывал нам направления, где находились Темо и Лигиеп |Ликиеп].
Утром 1 марта мы были у южной оконечности Айлу, образованной одноименным островом. Мы следовали южной и восточной стороной окружности, где риф лишен почвенного покрова, и искали проход. Три лодки вышли нам навстречу в открытое море, и Каду завязал оживленный разговор со своими старыми знакомыми, удивлению которых не было конца. Они указали дальше к северу более широкий проход в рифовой гряде. Из трех проходов лишь один оказался подходящим для «Рюрика». Тем временем стемнело.
2-го мы вернулись к этому проходу, ибо течение успело отнести нас к западу. Проход был узким, и оттуда дул встречный ветер, поэтому войти в него было очень трудно. Лейтенант Шишмарев обследовал фарватер. Ширина между двумя отвесными стенами составляла 50 сажен; достаточной была и глубина. Корабль следовало повернуть носом к проходу и не мешкая ввести его туда, используя сильное течение. Если бы он плохо слушался штурвала, его раздавило бы о коралловую стену. Но маневрирование прошло быстро и удачно — мы пережили поистине прекрасные мгновения. Все паруса наполнились ветром; на «Рюрике» воцарилась тишина, слышались только слова команды да шум прибоя с обеих сторон. Команда — и мы уже в лагуне! В проходе поймали на крючок бониту — так была взята входная пошлина.
Группа Айлу протянулась в длину с севера на юг на 15 миль, а в ширину всего на 5 миль. Она расположена с наветренной стороны; растительность скудная, лишь на Айлу на юге и на Капениуре на севере над зелеными зарослями возвышаются кокосовые пальмы. Лагуны мелки и изобилуют опасными коралловыми банками. К полудню мы бросили якорь близ Айлу.
Тут же к нам подошли три лодки, и Каду пришлось объясняться с островитянами и от своего, и от нашего имени. Ламари, которого мы надеялись здесь застать, был уже на Удирике, а вождь Айлу Лангемуи жил на Капениуре. Каду съехал с радакцами на берег, вскоре и мы последовали за ним. Нас угостили еще совсем зеленым панданусом, а плодов хлебного дерева здесь не было. Мы увидели несколько растений одного из трех видов
Ранним утром 4 марта мы продолжили плавание и, совершив утомительный переход, уже довольно поздно подошли к Капениуру, где и бросили якорь. Вблизи берега, защищавшего нас от ветра, было безопасно и тихо. Капитан решил стоять тут несколько дней, чтобы подготовить паруса и снасти к предстоящему путешествию на Север.
Первым на борту «Рюрика» нас посетил Лангемуи, преподнесший капитану несколько кокосовых орехов. Это был худощавый старик с ясным, живым умом; вообще на этих островах старики сохраняют юношеский дух. На вид ему было не более 80 лет. На теле виднелось несколько шрамов. Когда его спросили о них, это дало ему повод впервые сообщить нам о Ралике — лежащей к западу группе островов, которую на Радаке знает каждая женщина и каждый ребенок. У людей так же, как у природы: то, что известно, можно всегда легко повторить, а чтобы узнать то, что неизвестно, необходимы везение и мастерство.
Со слов Лангемуи, получившего свои раны на Ралике, капитан Коцебу начертил карту этих островов, которая помещена в его «Путешествии»; Удирик был еще одним пунктом, откуда он определил направление северных групп, а поздней осенью на Отдиа у него появилась возможность проверить это и уточнить. В моих «Наблюдениях и замечаниях» приведены некоторые высказывания Каду о Ралике. Он говорил, что Заураур, известный нам по Ауру, побывал на Ралике позже, чем Лангемуи, выменял там себе имя, которое носит и теперь, завязав дружбу с местными жителями. Ралик относился к тому же миру, что и Радак, и складывалось впечатление, что, подобно Радаку, там были две враждующие между собой группы племен.
На Айлу прибыл молодой вождь с Месида, пробившись сюда сквозь бурю на маленькой рыбачьей лодке. На обратном пути он намеревался присоединиться к Ламари, собиравшемуся отправиться на Месид за подкреплением. Наши моряки не отважились бы на столь рискованное предприятие. В конце года мы узнали, что Ламари на этот раз так и не побывал на Месиде и, отказавшись от помощи, которую рассчитывал там найти, обратился к другим островам Радака.
На Капениуре был еще один вождь, на вид много старше Лангемуи, но столь же живого нрава и острого ума.
7 февраля ветер переменил направление с северного на восточное, и продолжительный дождь прервал работы на «Рюрике». 9-го и 10-го дождь не прекращался. 11-го удалось завершить начатые работы. Мы были готовы к отплытию.
Многие из посаженных мной в Капениуре семян арбузов, несмотря на учиненные крысами опустошения, очень хорошо пошли в рост, можно было не опасаться за них.
