Я уже говорил, что в различных пунктах островов Радак я либо посеял семена арбузов, съеденных в Калифорнии и на Сандвичевых островах, либо раздал их трудолюбивым островитянам. Будучи на Радаке вторично, я вновь посеял семена на Отдиа и большой запас семян поручил заботам Каду. Если судить по описанию последнего путешествия Коцебу и его пребывания на Отдиа в 1824 году, то это весьма неприхотливое растение, которое следует за европейцами повсюду, где нет недостатка в ласковом солнце, на Радаке не сохранилось. Воистину, легче творить зло, чем добро!
В лагунах Айлу в разные дни удалось поймать с корабля на крючок двух акул. Мне рассказали, что в брюхе одной из них обнаружили трех живых детенышей: двух в одном яйце, а третьего — отдельно; каждый был по три пяди длиной. Вообще во внутренних бассейнах, окруженных коралловыми рифами, акулы неопасны.
Вода в этих внутренних акваториях отличается слабым свечением.
Когда добрый Лангемуи узнал, что мы завтра хотим покинуть Айлу, он очень огорчился. Ночью мы видели, как вдоль рифов двигались огни, а едва наступило утро, наш друг появился на «Рюрике» и принес прощальный подарок: летучих рыб, пойманных ночью, и кокосовые орехи.
Мы покинули Айлу 12 марта 1817 года. Благоприятный ветер позволил нам выйти через более северный, узкий пролив, в котором мы поймали акулу. В 3 часа пополудни показались Удирик и Тегу, которые, как мы теперь точно определили, были островами, встречавшимися нам в прошлом году. Наступила ночь, и мы не смогли приблизиться к берегу. Утром 13 марта мы вдруг увидели, что судно отнесло на 8 миль к западу. Вскоре, достигнув пролива, разделявшего обе группы, мы вошли в него и к полудню оказались в спокойной воде с подветренной стороны Удирика. Ни один пролив в этих рифах не годился для прохода «Рюрика» во внутренние воды группы. Ламари должен был находиться здесь, и нам очень хотелось познакомиться с могучим властителем этого нептунического царства, который, выйдя из своей колыбели — группы Арно, объединил, основываясь на праве сильного, под единоличной властью весь север Радака.
Здесь встречалось много парусных лодок, выходивших, пересекая риф, в открытое море. Две лодки подошли к «Рюрику»; сидевшие в ней сразу же узнали нашего друга и стали громко звать его по имени, которое по-радакски звучало как Лакаду[17].
Робость была отброшена, лодки подошли вплотную к судну, люди поднялись на палубу. Среди них был человек, чья судьба тесно переплелась с судьбой Каду. О нем я упоминал в «Наблюдениях и замечаниях». Это — старый вождь с Эапа, и он тотчас же решил остаться на корабле. Чуть ли не силой пришлось заставить его отказаться от этого намерения. Каду очень жалел этого человека, который собирался заменить его на «Рюрике». Впоследствии он часто вспоминал его и думал о том, как ему живется на Эапе.
Вместе с Каду я сел в одну из лодок, чтобы отправиться на остров. Как только мы отошли от «Рюрика», к нему подплыл на лодке Ламари и поднялся на борт. Это был крупный, толстый человек с длинной черной бородой; один глаз у него казался больше другого. Его спутники не выказывали ему никаких внешних признаков почтения.
Тем временем мы лавировали у рифа; даже во время прилива лодки островитян не рискуют перебраться через него. Наконец мы приблизились к острову; двое добрались до него вплавь через полосу прибоя. Сюда приехал Ламари, мы с ним побеседовали. Я заметил, что за все это время лишь одной лодке удалось пройти из открытого моря во внутренний бассейн, хотя прежде все они легко выходили в открытое море. Лодка, в которой я сидел, вмещала 14 человек, хотя ее и нельзя было отнести к самым большим. Мы вернулись на корабль с кокосовыми орехами. Было послеобеденное время. Каду еще раз объяснили, что мы навсегда покидаем Радак, но он твердо решил остаться на корабле. Он раздал последнее, что у него было, друзьям. Не дожидаясь обещанных островитянами плодов, мы снялись с якоря и взяли курс на Бигар [Бикар].
Нам не удалось достичь необитаемого рифа Бигар, расположенного, по сообщениям радакцев, к северо-востоку от Удирика. Его посещают мореходы этой группы для ловли птиц и черепах. В течение двух дней пришлось бороться с ветром; весьма сильное западное морское течение к северу от Радака отнесло нас 14 марта на 26 миль, а 15-го — на 20 миль назад к западу от намеченного курса; вместо того чтобы двигаться против ветра, приходилось пятиться назад. Уступая в искусстве мореходам, называемым нами «дикарями», мы вынуждены были отказаться от дальнейших попыток достичь Бигара.
По-видимому, радакцы указали нам то направление, которого они сами придерживаются, плывя на Бигар. В действительности он находился к западу от нас, в то время как мы пытались искать его на востоке. Поэтому с Бигара они должны были бы указать группу Удирик в более восточном направлении. Во всяком случае, плавание туда и обратно предполагает основательное знакомство с течениями и надежную оценку их воздействия.
Мы взяли курс к островам, которые видел в 1807 году капитан Джонстон на фрегате «Корнуолис». Казалось, что именно туда указывают нам путь многочисленные морские птицы, чей полет Каду наблюдал вечером. Мы увидели эти острова 19 марта 1817 года. Серповидная пустынная группа тянется с севера на юг на 13,5 мили. Ее центр капитан Коцебу определил на карте координатами: 14°40' сев. широты, 190°57' зап. долготы. Лейтенанту Шишмареву, посланному вперед на шлюпке, не удалось найти проходов через валообразный риф, окаймлявший эти острова с подветренной стороны.
Тем временем на крючок попалась огромная акула. Желая помочь нам не упустить столь ценную добычу, Каду быстро разделся и приготовился прыгнуть за борт. Но чудовище сорвалось с крюка и скрылось.
«Рюрик» продолжал свой путь на Север.
С Радака на Уналашку
13 марта 1817 года мы видели Удирик [Утирик], входящий в цепь Радак [Ратак], а 19 марта — последний риф этого региона Полинезии; мы покидали веселый, светлый мир и повернули в сторону мрачного Севера. Дни стали длиннее, холод ощутимее. Небо над головой было затянуто серыми тучами, и море сменило свой яркий, лазурный цвет на грязно-зеленый. 18 апреля 1817 года показались Алеутские острова. Впереди была главная цель нашего путешествия: через Уналашку наши мысли устремлялись к Северному Ледовитому океану. Исполненные жажды деятельности, сознавая свой долг, все мы — офицеры и матросы,—находившиеся на корабле, решили, что если раньше мы радовались только природе, то теперь, на этом ответственном этапе нашего путешествия, мы будем искать радость во взаимном общении и совместной работе.
Настоящее было для меня не менее привлекательным, чем будущее. Читатель может познакомиться в моих «Наблюдениях и замечаниях» с высказываниями Каду об известном ему мире между островами Пелау [Палау] и Радаком. Заставить Каду рассказать обо всем было мучительным, хотя и благородным, даже радостным для меня делом. Прежде всего нужно было испытать на практике средство взаимного общения. Язык складывался из полинезийских диалектов, на которых говорил Каду, и немногих европейских слов и оборотов. Каду должен был привыкнуть к этой речи, понимать ее, но что еще важнее — научиться говорить. Скоро уже можно было беседовать об истории и о конкретных вещах без особых затруднений. Но многое еще скрывалось за занавесом непонимания. Нам приходилось долго спрашивать Каду, так как его ответ был кратким, ограниченным рамками вопроса. Иллюстрированные книги по естественной истории помогли устранить немало сомнений. На основе отчета патера Кантовы{183} о Каролинских островах, опубликованного в
