– Саша, сено за коровой не ходит! – возмутилась Людмила Петровна. А мать, не понимая, что к чему, на всякий случай закивала согласно: конечно, мол, где это видано… – Положено невесту к родителям привести и представить. А родители должны благословение дать. Чтобы по-людски было все.
– Мама, мы уже заявление подали…
– Ну и что? Что это меняет?
– Первого свадьба, – виновато вздохнул сын.
– Чего – первого?
– Июня.
– Как? Так это же… В эту субботу, что ли?! Сегодня же четверг! Да вы совсем с ума сошли?! Ты шутишь, Сашка?
Дальше сын бубнил что-то в свое оправдание, она кричала и ругалась, бабушка капала в стакан валерьянку, и все трое понимали, что самое главное уже сказано и сделано и этот крик и валерьянка – своего рода ритуал, через который надо пройти, раз уж остальным молодые пренебрегли.
Пол остался недомытым, половички – невыхлопанными. Людмила Петровна и Евдокия Кондратьевна пили валерьянку, потом чай. Затем она опять сбегала на Лесную, в дом бабушки, вскоре вернулась к матери проверить, не подскочило ли у той давление от таких новостей. Метнулась в парикмахерскую, потом домой торт печь. Да, не так, совсем не так она представляла момент, когда старший сын сообщит ей о важных переменах в своей жизни. Чем она, скажите на милость, заслужила такое пренебрежение, такое неуважение? Сгоряча решила даже на свадьбу не ехать, раз они так – то и я так же! Но, остынув, подумала, что не стоит портить отношения с молодыми. Может, они потому ей о свадьбе заранее не сообщили, что знали: она начнет суетиться, готовиться, деньги искать на подарок, а денег как было в обрез – так и есть. Только те, что на проект, но Людмила Петровна оттуда для себя ни копейки не взяла, только на дело. Может, просто пожалел ее сын, волновать не хотел, ставить в неловкое положение. Хорошо, если так… Наверное, так оно и есть.
Людмила Петровна немного успокоилась, но, очевидно, не достигла того душевного равновесия, которое необходимо для успешных занятий кулинарией, потому что торт «Наташа» из двух коржей (на третий времени не хватило) получился плоским, как блин. Второй корж с какао немного подгорел и вместо коричневого стал почти черным, а сметана попалась жидкая и растеклась.
Расстроенная неудачей, Людмила Петровна встретила Ивана без восторга, хотя он, надо отдать ему должное, в огромной сумке привез столько всякой вкуснятины, что хватило бы не то что на день рождения для двух персон, а на целую свадьбу. Тьфу ты, опять эта свадьба, так и лезет в голову! Посидели, выпили. Он – коньячку, она – какого-то ликера из темной пузатой бутылки, поговорили. Он все о делах расспрашивал, а она жаловалась на негодника Сашку. Иван утешал, даже танцевать приглашал под магнитолу, но Людмила Петровна отказалась – еще чего не хватало, тоже мне, дискотека восьмидесятых. Когда стемнело, она его стала домой выпроваживать. Иван еще с пьяных глаз предлагал пойти соловьев слушать. Какие соловьи, возмущалась Людмила Петровна, ей завтра вставать в шесть часов утра.
Иван уехал домой, как ей показалось, разочарованный. Но Людмила Петровне на это было тьфу и растереть – свалился со своим днем рождения на ее голову! День получился дурацкий, как сговорились все. Вот только соловьев ей не хватало! Они и так вон всю ночь орут в роще, чего зря ходить, ноги бить – и из окна слышно.
О, если бы Людмила Петровна знала, какой сюрприз приготовила ей судьба… А на самом деле что бы она сделала? Ровным счетом ничего, получите и распишитесь, как говорится. Нет, в субботу поначалу все было неплохо: и подарок они успели купить – сертификат в хороший магазин, молодые уж сами разберутся, что им нужнее. И оделись понаряднее, даже мама согласилась надеть ее платье, которое, правда, пришлось обрезать и ушить в боковых швах, но зато с косынкой оно смотрелось отлично. И Иван вызвался подвезти, чтобы, по его словам, «две такие красотки» в рейсовом автобусе не запылились.
Прибыли вовремя. Сашка с приятелями на двух машинах как раз собирались ехать выкупать невесту. Приехали: обычный двор на окраине, хрущевки-пятиэтажки, гаражи металлические.
– Мама, это хорошо, что люди простые, небогатые, – прошептала Людмила Петровна, наклоняясь к матери. – Не станут нашего Сашку попрекать, что деревенский и не миллионер.
Молодежь суетилась и веселилась: кто-то вешал на дверь подъезда плакат «Тили-тили-тесто, здесь живет невеста!», две девчонки, подружки невесты, мелом рисовали следы на ступеньках, парни привязывали на машины шары и ленты, шары лопались, и это всех ужасно смешило. Потом молодежь во главе с Сашкой ушла в подъезд, а Людмила Петровна с мамой остались сидеть во дворе на скамеечке. Не стали подниматься в квартиру к родителям невесты, чтобы не смущать незнакомых людей. На свадьбе будет время – познакомятся. Рядом собирались соседи, улыбались, ждали, когда выйдет невеста.
Сашка вынес ее на руках и бережно поставил на крылечке. Людмила Петровна вскочила со скамейки… и обомлела, не веря своим глазам: невеста – высокая, вровень с Сашкой, крепкая девушка в пышном ослепительно-белом платье и в длинной кружевной фате – была… негритянкой. Вытаращив глаза и начисто забыв о приличиях, Людмила Петровна смотрела на гладкое, оттенка молочного шоколада лицо с карими глазами и копной черных волос, убранных в сложную прическу. Невеста, видимо, ничего не подозревая, улыбнулась ей. Потом Людмила Петровна опустила голову и увидела, что Сашкина невеста ко всему прочему еще и беременна.
Глотнув воздуха, Людмила Петровна открыла рот, но не смогла произнести ни звука, да и намерения такого не имела, потому что все мысли у нее начисто отшибло. Нет, боже упаси, она не была этой… как ее? – расисткой! Ни в коем случае. Она же интеллигентная женщина! Без предрассудков. «Хижина дяди Тома», «Приключения Тома Сойера» и все такое. Но просто она не предполагала, что национальный вопрос коснется именно ее. То есть ее старшего сына Александра Мумрикова, уроженца Большого Шишима, хоть и стоявшего на границе Европы и Азии, но все же в Европе, чем все очень гордились.
Воспользовавшись моментом тишины, Сашка предусмотрительно подхватил невесту и увлек ее в машину. Следом за молодыми, смеясь и толкаясь, все расселись по другим автомобилям, и кавалькада тронулась со двора, как и положено, оглушительно сигналя. За последней машиной неслись сломя голову и отчаянно лая две дворняжки.
Наступила тишина, зеваки разошлись.
– Ну что, за ними? – осторожно тронул Людмилу Петровну за локоть Иван. – Я узнавал, едем в Чкаловский ЗАГС, дорогу объяснили.
– Нет, Ваня, давай домой, – пробормотала Людмила Петровна. – Что-то у меня ноги подкашиваются, и сердце…
– А я не поняла ничего, – пожаловалась мать. – Это где же она так загорела? Аж до черноты, а лета еще, почитай, не было… И пузо на нос лезет, тьфу, девки пошли!
– Она просто из Африки, мама, – устало пояснила Людмила Петровна. – И правнуки у тебя будут – негритята. Десять негритят пошли купаться в море. Поедем, Иван. Спасибо, что ты нас не бросил.
Сашка явился в Большой Шишим на другой день к вечеру. Беспокоился, стало быть, за мать, раз молодую жену бросил. Хотя и дорога недальняя, на машине час, если на выезде из города без пробок. И минувшая брачная ночь была, судя по обстоятельствам, далеко не первой. Вид у Сашки был слегка виноватый, но вполне боевой.
– Мама, почему вы уехали? Я вас искал, без вас не начинали, – зачастил он, выгружая из сумки всякие вкусности, видимо, со свадебного стола.
Людмила Петровна, поджав губы, молча смотрела в сторону.
– У тебя телефон не отвечал! Я звонил, звонил…
Молчание.
– Мам… А бабушка… как себя чувствует?
– Пойди к ней и спроси.
– Мама, ну пойми же ты…
– Я понимаю! Мои внуки будут неграми. Я и так всему селу притча во языцех, так еще и с негритятами буду гулять, да? Не дождетесь!
– Да ладно, мама, не волнуйся, никто тебя не заставляет гулять… с негритятами. Если хочешь, мы сюда твою внучку никогда и не привезем, так что никто ничего не узнает.
– Внучку?
