13
Курту снилось, будто он живет, спит, ест и работает на дне террариума, под постоянным наблюдением невидимых чужаков — а те, хотя и обладали сверхъестественным могуществом, отнюдь не были похожи на добрых богов. Каким-то образом Курт знал, что существует во сне только с их молчаливого соизволения. Вместе с ним в террариуме жили и другие — иногда это были люди, иногда нет, а порой и те и другие одновременно, однако они не представляли интереса для тех, кто их наблюдал. Чужаков занимал только Курт. Все, что он делал, рассматривалось, взвешивалось и подвергалось строгой оценке. Когда Курт проявлял несговорчивость — а он проявлял несговорчивость неизменно, — все вокруг, и люди, и нелюди, и сам мир, исчезало под огненным дождем. Он же чудесным образом оказывался невредим, и только на щеках у него оставались шрамы от собственных едких слез.
Проснувшись, Курт увидел незнакомые деревья, темные на фоне сереющего неба. Пели невидимые птицы, и пение было непривычно для человеческого слуха. Некоторые запахи — например, запах прелых листьев и влажной земли — были знакомы, другие же он определить не мог. С трудом сосредоточившись, Курт вспомнил, где находится: они потерпели кораблекрушение в чужом, возможно, враждебном мире.
Вот тебе и шанс!
Отбросив смятое одеяло, Курт сел. Его спутники еще спали. Зандовски, которая должна была дежурить до рассвета, задремала у почти погасшего костра. Только «москитная сетка» Берка в отличие от людей не потеряла бдительности и тихо жужжала, защищая их. Интересно, надолго ли ее хватит?
Оглядевшись, Курт увидел Берка. Тот спал, обнимая рукой Джулиану, как будто инстинктивно пытался даже во сне защитить ее от опасности. Однако Курт догадывался, что все не так просто. Он видел, какими глазами смотрел на нее Берк. Что ж, Джули симпатичная, стройная и к тому же умная — неотразимое сочетание. По ее словам, когда-то у них с Берком был роман. Похоже, прошлое возвращается.
Но почему Берк? И почему именно сейчас? Курту казалось, что Джулиана проявляет интерес к нему, но, по-видимому, он ошибся. Неудивительно: у него было мало опыта в общении с женщинами. Взять хотя бы Клариссу — он явно принимал ее не за того, кем она была на самом деле.
Впрочем, такие мысли ведут только к ненужной депрессии… Курт тихонько поднялся и решил найти себе какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься.
У края ультразвукового барьера копошилось одно из восьминогих чугенских насекомых, похожее на жука средней величины. Жук снова и снова с непостижимым упорством бросался на защитный барьер. Потом появился второй жук, налетел на барьер, отскочил, неуверенно покружился на месте и вместе с первым снова пошел в атаку.
Курт наблюдал. Жуков становилось все больше: они выныривали из травы, сваливались с деревьев и со всех ног бежали к барьеру, хотя ни у одного из них не хватало стойкости его преодолеть.
Курт просунул руку сквозь невидимую ультразвуковую завесу и положил палец на землю перед ближайшим жуком. Насекомое взбежало на палец, приняв его, вероятно, за упавший сучок. Курт поднял руку и перенес жука на свою сторону. На его великодушный поступок жук отреагировал тем, что принялся носиться по пальцу взад и вперед, пока не свалился на землю лапками кверху. Но, перевернувшись, жук, вместо того чтобы устремиться к своим, неуверенно затоптался на месте. Очевидно, у него была нарушена ориентация. Курт снова предложил ему палец, чтобы вернуть его за ограждение, но жук не захотел — а может, не смог — на палец вскарабкаться. Потом он вдруг дернулся, упал и через несколько секунд перестал шевелиться.
Что ж, такова плата за любопытство.
— Как много жуков. — За спиной Курта неслышно появилась Джулиана. — Что здесь творится?
Не глядя на нее, он ответил:
— Постижение тщетности.
— Иногда вы меня пугаете. — Джулиана коснулась рукой его плеча. — Пойдемте. Локхарт считает, что пора выступать.
— Дельная мысль, — сказал Курт, поднимаясь, и пошел за Джулианой.
Но в путь они смогли двинуться не сразу, потому что вдруг разгорелся спор о судьбе Айниго Джоунса. Руководитель злополучной Чугенской Миссии скончался к утру, и его протеже Зандовски требовала, чтобы его похоронили, как полагается. Возражения насчет того, что могила станет для реморов неоспоримым доказательством существования уцелевших в катастрофе людей, ее не убеждали. Судьба остальных погибших ее не беспокоила, но тут она была неумолима. Локхарт, Шанхольц и все остальные, как могли, старались уговорить ее, но их усилия имели такой же эффект, как и попытки насекомых преодолеть невидимый защитный барьер. В конце концов в мягком суглинке вырыли могилу, но не уступили Зандовски до конца, поскольку никакого опознавательного знака не оставили, а Шанхольц сделал все возможное, чтобы замаскировать место последнего упокоения именитого профессора.
— Хотя мы его и зарыли, — заметил Берк, — жуки примутся за него, прежде чем солнце будет в зените. Мясо покойника, каким бы прославленным он ни был при жизни, в этой экосистеме — всего лишь очередной ресурс.
Решив, что не стоит обращать внимания на цинизм Берка, Курт счел за лучшее сосредоточиться на неотложных делах. Он нарезал гибких веток и молодых побегов, из которых сплели волокуши для Локхарт и Сингха, который по-прежнему был без сознания. Еще трое волокуш использовали для поклажи.
Закончив приготовления, люди покинули место катастрофы. Берк и Шанхольц тащили раненых. Джулиана и Джилл — груз. Курт и Лангдорф, как раненые, по очереди должны были тащить третью волокушу. По указанию Локхарт Шанхольц оснастил волокуши ветками с листьями, чтобы заглаживать оставляемые путниками следы. Когда убрали «москитную сетку», в лагерь радостно устремились жуки.
Сначала Курт думал, что чувство, будто за ними наблюдают, осталось у него после дурного сна, но время шло, а оно не ослабевало. Напротив, становилось только сильнее, хотя, сколько он ни вертел головой, ему не удалось заметить ничего подозрительного. Джунгли кишели насекомыми всех размеров и форм — ползающими, летающими, свисающими с ветвей… Одни были такими крошечными, что их с трудом можно было разглядеть, другие — такими огромными, что оставляли за собой просеку шириной в метр, с шумом продираясь через кустарник. Закованные в броню жуки и прозрачные, будто паутинка, мошки сотнями летали, прыгали или пикировали вниз с золотистых деревьев.
Уже стало смеркаться, а Локхарт все заставляла свой отряд двигаться вперед. Элликот совсем выбился из сил и, отстав от остальных, плюхнулся на упавшее дерево, чтобы отдышаться. «Потом догоню», — подумал он.
Курт закрыл глаза, и его тут же начало клонить в сон. Но внезапно усилившееся чувство, что за ним наблюдают, заставило его очнуться. Он резко открыл глаза и обвел взглядом заросли. В одном месте теней, казалось, прибавилось. Он пригляделся — из густого кустарника на него смотрела пара черных блестящих глаз.
Ветки зашевелились, и чугенец выбрался на тропинку. Казалось, он шагнул не из джунглей, а из памяти Курта. От изумления Элликот даже моргнул. Нет, это не галлюцинация!
Курт слышал о том, что местные жители очень похожи на кассуэлов, и все же оказался не готов к столь поразительному сходству. Яркие глаза, окаймленные черным мехом, узкая мордочка, оканчивающаяся подвижным черным носом, и выступающий вперед подбородок живо напомнили ему Ясноглазого Шессона — таким, вероятно, он выглядел в молодости. Но Курт был не на Кассуэле. Перед ним стоял абориген Чугена IV!
Чугенец — самец, если продолжать придерживаться аналогии с кассуэлами, — ростом был не выше Джулианы. В четырехпалой руке абориген держал копье с каменным наконечником.
Когда первое потрясение прошло, Курт заметил, что чугенец все же отличается от кассуэлов. Прежде всего ему бросилось в глаза необычное одеяние аборигена — такой одежды Курт никогда не видел у кассуэлов. Затем он разглядел и физические отличия. Мех чугенца был короче и реже — не считая кольца вокруг головы и темного гребня волос над коротким толстым хвостиком, чугенец был не более волосат, чем
