группу крови нельзя вливать кровь других групп».
Тогда я не вникла в смысл этих слов, а теперь они мне понятны.
К стыду моему, у меня весьма туманное представление о группах крови, о возрасте доноров, но помню одно: состав крови чаще всего определяется кровью матери. Если я могу стать донором, то, быть может, моя кровь нужна всем тем, у кого она той же группы, что и у Бориса. Попытаюсь стать донором.
Но этого мало…
А что, если пойти в тот госпиталь, который будет развернут у нас в школе? Там найдется дело учителям и ученикам.
Еду в Институт переливания крови. Это огромное здание; масса зеленых растений, сверкающий паркет в приемной и коридорах, белоснежные медицинские халаты на врачах и сестрах. Много доноров — таких же новичков, как я. Людей всех возрастов потянуло сюда. Это дело, которым и в тылу можно стать полезной фронту.
— Первая группа, — говорит мне сестра, проверив мою кровь.
Это группа крови Бориса. Через каждые сорок дней буду ее давать.
Из института поехала в РОНО. Заведующий быстро согласился дать мне направление на работу в госпиталь, который помещается в нашей школе.
Дети из города будут эвакуированы в глубь страны. Школе поручено всё подготовить. Надо убедить родителей, что дети будут в лучших условиях вдали от фронта.
По городу бегают многочисленные связисты — ученики и ученицы пятых и шестых классов, разнося повестки родителям школьников. Учащиеся старших классов помогают учителям сносить вещи детей на сборные пункты.
Наши мальчики энергично сбрасывают с чердаков всякий хлам, ломают чердачные перегородки, белят чердаки каким-то противопожарным составом: враг может сбрасывать зажигательные бомбы.
Дети работают дружно, хорошо и весело. Ужас войны еще далек от их сознания.
В школьном дворе встречаю братьев-близнецов Глебовых. Это наши выпускники, рослые ребята, физически очень сильные. Они тащат куда-то кровать.
— Здравствуйте, Ксения Владимировна! — кричат они мне издалека. — Здесь наших ребят много. Госпиталь устраиваем.
Действительно, во дворе наши ученики что-то переносят. Видимо, они здесь уже освоились и дают мне точные указания.
— Хирургическое отделение во втором этаже, идти надо по черной лестнице. Там старшая медсестра Валентина Ивановна скажет, что вам делать.
Сестра встречает меня очень приветливо:
— Вы учительница этой школы? Значит, вам знакомо помещение? Это очень хорошо! Сейчас у всех одна работа — Как можно скорее оборудовать госпиталь. Ваши ученики будут носить вещи, а вы показывайте, куда и как их расставлять. Назначение комнат узнаете по надписям на дверях.
Я вижу эти надписи: там, где был кабинет директора, — «ординаторская», в учительской — «перевязочная», в классах — «палаты».
Весь день мы работали с большим рвением, и к вечеру кое-что уже стало походить на госпитальное помещение.
Прощаясь со мной, Валентина Ивановна говорит:
— Значит, вы согласны работать в моем отделении? Составьте список школьников, которые будут нам помогать. И нельзя ли привлечь еще учителей? Нам нужно много рук.
Начали работать в госпитале Клавдия Ивановна и Лидия Михайловна. Они еще во время русско- японской войны были медицинскими сестрами.
В наше отделение через несколько дней пришли Анна Петровна и другие матери наших учеников. Создалась целая группа учителей и родителей.
Многое в госпитале сделано руками наших ребят: расставлено всё оборудование и мебель, на окнах наклеены крест-накрест полоски бумаги. Девочки метят постельное белье, набивают подушки.
По работе в госпитале я близко соприкасаюсь с девушками, только что окончившими нашу школу, и перешедшей в 10-й класс Олей.
Моя ближайшая помощница Ира — девушка точная, исполнительная и с большой инициативой. Она работает, как взрослый человек. Если я не могу быть в госпитале, а Ира там, я знаю, что всё будет в идеальном порядке.
В госпитале пока нет раненых, и врачи обучают нас уходу за тяжело больными, подаче первой помощи при кровотечениях и переломах.
На днях теоретический курс был закончен, и врач вызвал нас на проверку знаний. Я очень волновалась. Отвечали мы все по очереди, и было бы очень стыдно при ученицах обнаружить свое незнание.
Спрашивали подробно. Последний вопрос мне задали такой:
— К вам в палату принесли тяжело больного с ранением в позвоночнике. Он должен лежать неподвижно. Как и чем вы его накормите? — спрашивает меня врач.
— Из поильника и обязательно жидкой пищей.
— Хорошо, — говорит врач.
Возвращаюсь на свое место рядом с Ирой. На меня лукаво смотрят голубые глаза:
— Вы боялись?
— Очень.
— Почему?
— Из-за вас, девочки.
Когда пришла очередь отвечать Ире, я опять стала волноваться. Хотелось, чтобы она не ударила лицом в грязь. Но все девушки отвечали прекрасно.
Сегодня по радио выступал товарищ Сталин.
Он говорил о неисчислимой силе советского народа и необходимости оказать поддержку родной Красной Армии и сказал, что трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения.
«В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину — в нашей Отечественной войне с германским фашизмом».
Я, как историк, хорошо знаю, что, когда наш великий народ весь поднимался против врагов, — он всегда одерживал победу. Победит и теперь!
Тревожные сводки в газетах. Всюду идут упорные бои.
В городе создается народное ополчение. На заводах, фабриках, в учреждениях идет запись добровольцев. Весь народ поднялся против лютого врага.
В ополчение вступают лучшие люди нашего города: рабочие, ученые, работники искусства.
Народный артист Черкасов пишет в своей статье в газете «Ленинградская правда»:
