– Стюарт, я знаю, что была раздражительна в последнее время и нам совсем не было хорошо, но после такого приятного романтического подарка не порти все, отказываясь от него. Мне он нравится. Спасибо тебе, он безупречен.
– Я не посылал тебе цветы!
Его голос был спокойным, но угрожающим в своей силе. Каждое слово произносилось медленно и с расстановкой.
– Тогда кто это сделал?
Как только я произнесла эти слова, единственно возможный ответ пришел мне в голову, и я сжалась, как перед ударом.
– Ты спрашиваешь меня? Какого черта я должен знать? Ты должна знать, кто мог бы послать тебе дорогой букет в День Святого Валентина!
Я отбросила свое умозаключение:
– Может быть, дети сделали это в качестве сюрприза? Я должна была понять, что ты не мог этого сделать. Ты не пришлешь мне цветы, даже когда я умру!
– Я знаю, что это не дети: они попросили бы у меня денег. Итак, Андреа, кто послал тебе такие дорогие цветы?
Изо всех сил стараясь удержать свои догадки при себе, моля о том, чтобы ничего не отражалось на моем лице, я с глупым видом продолжала:
– Тогда это, возможно, Кевин. Ты знаешь, какой он шутник.
– Кевин Макграф? Ты пытаешься подсунуть Кевина в качестве своего любовника?
– Откуда ты взял эту сумасшедшую мысль, что у меня есть любовник?
– Только любовники посылают цветы!
Теперь я знала, что есть только один возможный ответ на этот вопрос. Но только поистине глупый мужчина или эгоист, нарушитель спокойствия, мог послать цветы домой своей возлюбленной, чтобы ее муж мог увидеть их и прийти в ярость. Ричард не был глуп, так что, должно быть, он пытался нарушить наши со Стюартом отношения. Но зачем?
– Андреа, я не посылал цветы, и мы оба это знаем. Я не знаю, что происходит. Я пытался узнать, о чем ты думаешь, я надеялся, что ты сама об этом расскажешь, но сейчас я спрашиваю тебя прямо: у тебя любовный роман?
Его глаза, его красивые глаза, теперь засверкали на побледневшем лице, угрюмо уставившись на меня. Он сморщился, как будто его начинало тошнить. «Мой мозг судорожно работал.
– Роман, Стюарт, роман? У меня?
Он отвернулся от меня, и его лицо скривилось. Мой Бог, Стюарт собирался плакать.
– Да, Андреа, роман! Ты знаешь, что такое роман? Это когда у тебя секс с кем-нибудь, кто не является твоим мужем. Еще это называется «измена»!
– О, Стюарт, что за обвинение? Как ты мог подумать, что у меня роман?
Он смотрел на меня какое-то время, потом повернулся и вышел из кухни, опустив голову. Его тяжело поникшие плечи выражали боль и обиду гораздо сильнее, чем слова.
«Слишком неблагородно, Андреа, недостаточно добродетельно так мало возмущаться, – ворчала я. – Если бы я действительно не была преступницей, я бы ругалась. Я предвидела его вопрос, и он знал об этом».
Одна встреча – это не роман, не правда ли? Первый раз в парке не считается, и тогда была только одна ночь в отеле. Память заставила меня затаить дыхание. Я не могу делать вид, что этого не было, и грех был совершен дважды. И я имею определенное намерение делать это снова. И если это нельзя рассматривать как роман, то что же это, черт побери, такое? Я стояла, переполненная грехами.
Запах подгоревшей печеной картошки вернул меня к реальности, а то бы я стояла здесь долго.
Зазвонил телефон, я была рядом и схватила трубку со стены. Мне звонили редко, но я вертелась около телефона два дня, отвечая на каждый звонок, моля о том, чтобы при этом никого не было. Я подняла трубку, в животе забурлило.
– Алло?
Сочный баритон Ричарда звучал тихо:
– Андреа, это я…
У меня в животе что-то булькнуло и опустилось. Еще десятки лет могут пройти, а его голос будет все так же вызывать у меня дрожь. Я была на кухне, а Брайан с парой приятелей играл в пинг-понг в подвале. Я очень благоразумно попросила Ричарда подождать и перешла в кабинет, обеспечив себе максимум пять минут спокойной беседы.
– Ты получила розы?
– Зачем нужно было это безумие?!
– Я хотел, чтобы ты знала, что я о тебе думаю…
– Я думала, что их послал Стюарт, и у нас была большая ссора из-за них, а мы почти никогда не ссоримся.
– То есть мой подарок вызвал ревность?
– Что за гадости ты говоришь?
