непосредственность и непринужденность нашей первой встречи в парке. Теперь мы заранее договаривались о встречах и принимали меры предосторожности. Только при полном отсутствии фантазии наши тщательно спланированные любовные свидания в красивых отелях могли считаться импульсивными: эти встречи были заранее обдуманными и бесчестными, но когда я была с Ричардом, то забывала все это, вновь радуясь тому, что обрела его опять, оставляя свой грех «на потом», когда буду одна.
В этот июльский день он якобы назначил встречу с партнером по бизнесу. Подразумевалось, что встреча закончится поздно днем и ему не нужно будет возвращаться в офис. Я не работала, конечно, и была свободна. Нечасто мы могли проводить вместе так много времени, и мы упивались этим.
По дороге я остановилась у маленького деревенского магазина и выбрала кое-что для романтического пикника на двоих. Французские булочки, кусок паштета с перцем, маленький кусочек сыра, кисть винограда – прекрасное дополнение к бутылке холодного шампанского, которое купил он и которое мы пили из тяжелых пластиковых стаканов из ванной комнаты.
Страсть утихла на время, мы лениво кормили друг друга виноградом и говорили о своей жизни.
– Каким ты стал теперь, когда так вырос? – спросила я.
Ричард засмеялся, но я оставалась серьезной, надеясь все же узнать, каким человеком он стал.
Он пристально посмотрел вдаль, приводя в порядок свои мысли, и я увидела, как его глаза из теплых и карих превратились в холодные и матовые. Очень знакомое превращение: оно создавало иллюзию того, что мы не расставались всю жизнь.
– Я предполагаю, что я – романтик, мечтатель. Я стремлюсь к высоте, ставлю невозможные для себя цели, затем все резко рушится, и я довольствуюсь малым. Так было с моей карьерой, и то же самое в личной жизни. Возьмем для примера тебя. Ты была особенной: мечта, воплощенная в реальность.
Я позволила себе улыбнуться в его плечо.
– …ты почти что стала моей, но вдруг превратилась в неуловимую мечту, в неосуществимую фантазию. Наконец ты покинула меня, и я должен был учиться жить без тебя.
Моя улыбка исчезла. Прошлое со всей его душевной болью перешло в настоящее.
– Я покинула тебя? Что ты такое говоришь? Я хотела всю жизнь быть с тобой.
– Ах, но откуда мне было это знать? Тебя невозможно было разгадать. Я хотел тебя, но ты не проявляла взаимности. Ты отказывалась спать со мной, – продолжал он. – Вначале я считал это привлекательным, я любил тебя и поэтому сдерживал свои желания, но, в конце концов, я должен был принять твой категорический отказ как неприятие. В тебе не было той страсти, того неутолимого желания, какое испытывал я. Твои чувства ко мне были очень незрелыми.
У меня возникло такое ощущение под ложечкой, как будто я падаю, но этого нельзя было допустить. Я должна была сопротивляться:
– Ты так хотел близости, что нельзя было понять, любишь ли ты меня? Мне казалось недостойным то, чего ты хотел, и я не знала, действительно ли ты любишь меня или только хочешь овладеть мной. Мне необходимо было доверять тебе, чтобы знать, что ты всегда будешь со мной, но у меня никогда не было уверенности в тебе, Ричард.
Все это произошло двадцать пять лет назад, давным-давно, но моя боль была так же свежа. Он был несправедлив: я любила его всем сердцем, а он поставил меня в глупое положение.
Пока я говорила, чувство досады переросло в ярость, и я добавила саркастически:
– Я полагаю, что верность и обязательность – это слишком высокие требования для мужчины, который заявил, что любит меня. Или ты забыл, что трахал все, что двигалось? О, Боже, Ричард, ты разбил мое сердце, и теперь лежишь здесь и обвиняешь меня в том, что я покинула тебя.
Не в силах продолжать, я расплакалась.
Он потянулся ко мне и постепенно вовлек в кольцо своих рук, облегчая боль, а его глаза, выразительные, как всегда, излучали удивление, страдание и первые признаки понимания моей любви к нему.
– Андреа, клянусь тебе, я не думал… Ты пронесла эту боль через всю жизнь. У нас могло быть будущее, но мое поведение… Я хотел, чтобы ты ревновала, хотел вызвать в тебе ответное чувство в некотором роде… Я так любил тебя… Боже, мы были так молоды.
Горькие слезы заполнили меня и перелились через край. Мы стояли по разные стороны стены, не имея возможности разрушить ее, преодолеть барьер, поверить друг другу. Он был прав – мы были тогда молоды и далеки от реальности.
Ричард гладил мои волосы, крепко прижимая к себе и стараясь «закрыть прорванные шлюзы». Он ничего не говорил, но издавал мягкие, утешающие звуки, чтобы успокоить бурю в моем израненном сердце. Постепенно эта чрезмерная тяжесть, страдание, пронесенное через всю жизнь, рассеялось и исчезло, и я простила ему ту боль, которую он причинил мне много лет назад.
Сказала ли ты себе, Андреа, что он продолжает делать это? Задумалась ли хоть на секунду о настоящем? Нет, я была занята разборкой прошлого, и в тот момент я была удовлетворена и чувствовала себя в безопасности у его груди, слыша, как бьется его сердце, в то время как он держал в руке мою грудь, ласково поглаживая сосок. Он продолжал:
– Дорогая, любовь моя. Наконец мы имеем благоприятную возможность изменить нашу жизнь. Я хотел тебя всегда, но не мог рассчитывать на исполнение своих желаний, но теперь мы здесь, и наша мечта сбылась. Подумай об этом, мы ведь можем посвятить друг другу остаток жизни.
Я слышала слова, но смысл их был мне непонятен. Остаток жизни? Провести вместе или встречаться тайком, прибегая ко лжи и обману? Одна из многих, или он наконец говорит о верности?
– Ричард, что ты имеешь в виду? То, что у нас сейчас, это не жизнь: это мечта, это фантазия, без взаимных обязательств, без будущего. Это все, что ты хочешь? Или же мы будем любить друг друга честно и открыто? Ты предполагал когда-нибудь, что оставишь свою жену и проведешь остаток жизни со мной?
Легкая тень прошла по его лицу – тень нерешительности, может быть, страха – и тут же исчезла. Это встревожило меня, но я отбросила тревогу прочь, стараясь при этом не обращать внимания на растущее возбуждение, – его руки так сладострастно гладили мое тело.
