Калифорнию и живет там неделями, ссылаясь на технический проект или еще что-то. Не могу представить, чтобы он не подцепил там кого-нибудь. Я не думаю, что он скучает по мне во время своего отсутствия, и я не нужна ему, когда он возвращается домой. И теперь уже я тоже не скучаю по нему, но он заботится о нас, поэтому я не выражаю недовольства.
Она посмотрела в сторону.
– Джен, Боже мой, я и не знала, ты никогда не говорила, что обстоятельства так сложились. Но как ты можешь быть так спокойна? Это не жизнь. Ты не хочешь чего-то большего? Ты не чувствуешь себя обманутой?
– Должно быть, да, но не сейчас. Когда-то я думала, что могло бы так случиться, что я захотела бы уйти, найти кого-нибудь получше, но потом появились дети, и… вообще, ко всему можно привыкнуть, я полагаю. Может быть, если подвернется кто-то лучше его, но не сейчас. Я не люблю «раскачивать лодку». У меня есть дети, они уже большие, но я не считаю себя вправе устраивать переворот.
– Но если Майк постоянно волочится за кем-то, как можешь ты оставаться с ним? Как ты можешь доверять ему?
– Конечно, не могу, но я привыкла к этому. У него всегда были другие женщины, еще с тех пор, как мы поженились. Я приучила себя к мысли, что у него такая работа, ты знаешь, постоянно в пути, далеко от дома, но и другие мужья похожи на него. Такова его натура, я думаю, и я привыкла к этому.
Дженис сидела, ссутулившись, повесив голову, совершенно разбитая.
– Я так завидовала, когда ты встретила Стюарта. Держу пари, он никогда не «заговаривал тебе зубы». Должно быть, хорошо иметь мужа, который с удовольствием возвращается к тебе по вечерам, который до сих пор, спустя столько времени, сходит с ума по тебе. Неужели это может надоесть?
– Ты уверяешь, что ко всему привыкла, но, говорят, жизнь хороша, когда меняется. – Я была такой наглой, я забавлялась. – Но, Джен, ты должна что-то делать, так жить нельзя.
Внезапно она встала в оборонительную позицию:
– Но я живу и, вероятно, никогда ничего не буду с этим делать. Представь, дети узнают правду об отце и все будут смеяться надо мной. Моя мать будет смеяться громче всех – ей никогда не нравился Майк, ты знаешь, она считала, что он плохо обращается со мной. Я не смогла бы выдержать этого…
Дженис расправила плечи и села прямо, но улыбка была только на губах, она не затронула ее тревожных, несчастливых глаз:
– Итак, какого ты мнения о новом универмаге? Я заходила туда вчера…
Глава 27
Дженис ушла через час, пообещав зайти ко мне перед отъездом в Чикаго. Я проводила ее до выхода, крикнув маме, что вернусь через несколько минут. Я вскочила в свою машину и направилась к реке, к тому месту, куда обычно уходила после размолвок с матерью много лет назад.
Мой любимый камень был на прежнем месте, и, сняв босоножки, я опустила ноги в прохладную темную воду, наблюдая, как от них разбегается легкая рябь, слушая, как волны набегают на берег, рассеянно глядя на прелестные кирпичные домики на том берегу реки.
Прелестные снаружи, а внутри? Счастливы ли их обитатели? Я всегда думала, что если уж эти дома так солидны и привлекательны, то и жизнь в них должна быть идеальной, и вот в первый раз в своей жизни я задавала себе вопрос. Та женщина, что расположилась в тени, в шезлонге, и следит за парой ребятишек, резвящихся в маленьком бассейне за домом, – ждет ли она возвращения мужа домой? Есть ли у нее муж? Первый это брак или второй? Бьет ли он ее? Любит ли он ее?
Многие женщины имеют так мало, потрясающие женщины, как Дженис. Я была шокирована и расстроена тем, что узнала от нее сегодня. Она никогда ни слова не говорила о своем несчастном браке. Я думаю, если бы мы чаще встречались, у меня было бы предположение или же она сама могла рассказать мне об этом, но тесная связь почти невозможна, когда людей разделяет расстояние в тысячу миль, даже если это близкие друзья. Меня больше всего беспокоило то, что она приняла это просто как свою судьбу. Дженис была интеллигентной женщиной, но ей не доставало чувства собственного достоинства. Она стала жертвой мужчины, который уверял, что любит ее: красавца, изверга, подлеца, который охотился за другими женщинами и которому нельзя было доверять.
До моего сознания дошло, что мне не нравилось в Майке. Он действительно был очень привлекателен, и женщины летели, как мухи на мед или на отбросы. Он был просто дерьмом! Эти масляные глаза, а если он разговаривал с женщиной, то обязательно касался ее рукой, и его теплая сексуальная улыбка заставляла женщин испытывать особые чувства. Я вспомнила его на встрече одноклассников – этакий центр женской компании, расточающий лесть и заигрывания. Он никогда не обращался так с Джен, обычно он отпускал бестактные шуточки в ее адрес. Он начинал рассказывать шутку о себе, но так или иначе в кульминационном пункте неожиданно вновь появлялась Дженис, и все хохотали именно над ней. Я вспомнила, как часто она сидела рядом с ним, и смущенная улыбка весь вечер была как будто приклеена к ее лицу, тогда как Майк развлекал полную комнату людей своими байками о ее недостатках. Кто знает, как он вел себя наедине с ней? И ведь она все время знала, что у него были другие женщины. О, Боже, Дженис, ты достойна гораздо большего!
Но кто я была такая, чтобы судить? Вне всякого сомнения, Майк был ничтожеством, человеком, не заслуживающим того, что он имел, но я шла по тому же скользкому пути. Разве Стюарт не заслуживал лучшего? «Кто без греха, пусть первым бросит в меня камень…» – вспыхнул в моей памяти библейский стих.
Я наблюдала, как вода кружится в водовороте у моего камня, и думала об отце, желая ему выздоровления, задаваясь вопросом, как мама могла пасть духом без него, думала о Келли и Брайане. Вода так успокаивает, умиротворяет. Я вспомнила былые дни, когда мы с мамой часто ругались из-за Ричарда, и я убегала к реке подумать. Теперь я была взрослой женщиной, забравшейся на тот же проклятый камень, и в моей жизни хаос из-за того же проклятого мужчины.
Маме никогда не нравился Ричард, она была настроена против него с самого начала. Я думаю, это потому, что он жил на другом берегу реки. Она не переставала говорить о том, как он богат. Но она была в восторге от Стюарта, который вырос практически в той же обстановке, что и Ричард. Стюарт был не из Оуквиля, может быть, в этом и была разница. Что же в Ричарде так беспокоило ее?
Могла бы моя жизнь быть другой, если бы моя мать не была так настроена против Ричарда? Неужели она тогда могла предугадать, каким он будет сейчас?
