Но Хартли вдруг отстранился и замер. И так стоял, с трудом переводя дыхание и держа Джоди на расстоянии вытянутой руки. Его глаза горели желанием и… гневом.

Ошеломленная Джоди отшатнулась, смутно осознавая, что ее трясет. Чтобы не упасть, она ухватилась за край стола. Хартли несколько раз тряхнул головой — тяжело, как животное. Затем повернулся и открыл дверь. Стоя к Джоди спиной, хрипло проронил:

— Извини, Сью. — И вышел.

Дверь с пронзительным скрипом закрылась. Джоди опустилась в складное кресло, холодные металлические конструкции которого слегка охладили ее пылающую кожу.

— Сью? — недоуменно пробормотала она.

Джоди совсем забыла, что это была игра.

Хартли умостился буквально на самом краешке, потому что довольно упитанный парень, сидевший рядом с ним, занимал ровно половину сиденья. Он хотел уйти на другое место, но около ринга было всего несколько удобных рядов и на них яблоку негде было упасть. Кроме того, место Хартли было крайним, у прохода, так что легко можно будет выйти, если придется последовать за «новым» дружком Сью, который до сих пор не материализовался.

К тому же отсюда удобно было наблюдать за Сью, чтобы в случае чего не дать ей уйти незамеченной. Хартли упомянул о машине, поэтому теперь ей известно, что он в курсе дела. И она вела себя совершенно правильно. А вот он — нет. Но, черт побери, это не его вина! Она нарочно сделала так, чтобы упала эта цветастая шелковая тряпка, обнажив роскошную плоть, от зрелища которой у него потекли слюнки. Ее самые интимные части едва прикрывали полоски красного бикини, и интенсивность цвета соответствовала цвету его возбуждению. А потом она отвела в сторону ногу и сделала круговое движение бедром. Все равно что помахать куском хлеба перед лицом умирающего от голода.

Умирающего, потерявшего над собой контроль человека. Нет, не человека. Животного. Четвероного, в которое он, Хартли Лоусон, превратился только потому, что женщина мельком показала ему ногу. Ну и повела красивым округлым бедром. Всего-то. Но он сразу набросился на добычу. В тот момент его действия были инстинктивными, не контролируемыми мозгом. Какая уж тут цивилизация! А она-то, она? Поднесла спичку — и он вспыхнул, будто факел. Хартли тихонько рассмеялся.

Не морочь себе голову, парень. Ты сам бросил себя в этот огонь. И, подвернись мне снова такая возможность, я ее опять не пропустил бы, отчетливо понял Хартли.

Узнай Фрэнк о его «дразни меня, я согласен» или о том, что ощущал Хартли в настоящий момент, он вышиб бы его из канцелярии на кухню, существуй такой отдел в иерархии полицейских служб. Или придумал бы еще что-нибудь: скажем, заставил бы Хартли заполнять льдом лотки до тех пор, пока он не научится охлаждать себя.

Несусветный грохот прервал размышления Хартли. С двух сторон сбегали к рингу боксеры, каждый в сопровождении своей свиты. Напряжение в зале усилилось. Крики, хлопки, голоса, скандирующие имена боксеров…

Какая-то темная волна чувственности повисла над толпой, и Хартли вдруг осознал это. Зал словно пульсировал, предвкушая удовольствие, нетерпеливо ожидая разрядки, когда двое соединятся, а потом в какой-то момент быстро и грубо прервут свою связь. Только победителем из этого партнерства всегда выходит один.

Хартли снова поднял глаза к рингу, куда ступила одной ногой — загорелой, в красной босоножке на вызывающе высоком каблуке — Сью. Почему, черт возьми, она должна непременно одеваться в красное?! Она делается похожей на кусок мяса. В Хартли бушевали эмоции — смесь ярости и вожделения. Ему хотелось громко окрикнуть Сью, спросить: чем, по ее мнению, она тут занимается?

В приступе озарения Хартли осознал: он злится потому, что жаждет большего, чем то, что Сью отдает толпе. Да, она сексуальна. Да, ей известно, как потрафить мужским желаниям. Но Хартли — единственный из этой толпы — знал: в ней было не только это, в ней было гораздо больше, много больше. И в нем кипело не одно грубое вожделение, его сердце тосковало о женщине, которую Хартли видел в магазине с погремушкой в руке, о женщине, которая мечтала о детях…

Сью наклонилась над ограждением ринга, на какой-то миг ее тело оказалось над толстым, туго натянутым канатом — она будто оседлала его…

— О-о-о! — заорал сосед Хартли, чуть не спихнув его в проход.

Хартли скрипнул зубами, решив никак не реагировать. Пусть толпа хоть взорвется, на этот раз он проявит твердость характера. Хватит с него того, что он дал маху в раздевалке. Теперь ему необходимо доказать себе, что он собран и профессионально хладнокровен.

Но даже самые благие намерения зачастую остаются только намерениями. Так произошло и с Хартли, когда он снова увидел Сью.

Перебравшись через канат, она расхаживала теперь по периметру ринга, размахивая дощечкой с номером. У Хартли зашумело в ушах. Из чего, интересно, сделано это бикини? Тонкая эластичная материя липла к ее телу как красная пластиковая упаковка. У Хартли зачесались ладони: ему вспомнилась вдруг тонкая розовая кожа и тугие рыжеватые завитки внизу живота Сью.

Хартли закрыл глаза и напомнил себе: собранность, профессиональное хладнокровие…

— Куколка, какой у тебя номер?! — заорал сидящий рядом с Хартли парень, и так двинул его в бок, что Хартли пришлось ухватиться за край сиденья, чтобы не вывалиться в проход. — Так какой у тебя номер, сладенькая?! — разорялся парень, лицо которого исходило потом.

— У нее номер «один», — резко сказал Хартли, отодвигая рукой своего соседа. — Ты что, не учился в школе?

Парень повернул голову к Хартли, его маленькие глазки тонули в пухлых щеках.

— Похоже, кто-то расплющил твою дыню, — сообщил он с мерзкой улыбкой.

Дыню? — не понял Хартли. При чем тут дыня? Он проигнорировал то, что, возможно, было оскорблением, и снова обратил свой взгляд на Сью, которая продолжала плавно расхаживать по рингу. Хартли готов был поклясться: она заметила, что он смотрит на нее, и метнула на него ответный взгляд, в котором с зеркальной точностью отражались его желания. Хотя не исключено, что это всего лишь игра воображения.

Хартли облизнул губы, припомнив ее поцелуй, от которого низ его живота налился тяжестью.

— Я сказал… — никак не мог остановиться его сосед. Теперь он снова придвинулся ближе и кричал Хартли прямо в ухо: — Я сказал — похоже, кто-то расплющил твою дыню. Ты что, не понял? Она же просто…

Рев толпы заглушил последнее слово, но Хартли знал, что сказал этот недоумок. Одной рукой он ухватил его за шиворот, а другую сжал в кулак и поднес к круглому носу. — Возьми свои слова обратно, — потребовал он сквозь зубы. — Слышишь?

— Приятель, мы же только наблюдаем за борьбой, а не участвуем в ней…

— Возьми свои слова обратно. — Хартли дрожал от ярости. Одно движение, и нос этого парня навсегда прирастет к уху. — Забери свои слова обратно, не то я буду сжимать твою дыню до тех пор, пока из нее не закапают мозги.

У парня отпала челюсть.

— Ну беру, беру… — с легким недоумением пробормотал он.

От парня разило виски и табаком, но Хартли еще добрую минуту не ослаблял хватку. Он хотел, чтобы толстяк запомнил угрозу в его глазах. И, похоже, он своего добился: по красному пухлому лицу пошли белые пятна. Хартли, вполне удовлетворенный, разжал пальцы и, будто ничего не случилось, повернулся к рингу.

Теперь ничто не мешало ему смотреть на Сью, которая казалась горящей спичкой, воспламеняющей фантазии присутствующих в этом зале мужчин. Хартли бросил быстрый взгляд на сидящих рядом, точно зная, о чем они сейчас думают, и ненавидя их за это. Но не драться же с каждым! Не хватит ни сил, ни времени.

— Что ты здесь делаешь, да еще в таком виде?! Немедленно слезай с этого чертова ринга! Немедленно!

Сначала Хартли показалось, что эти слова вылетели из его рта. Но затем он увидел парня, который,

Вы читаете Линия любви
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату