умер».
Оделл поднял маленького котенка, безвольно висевшего в его огромной ручище. Шкурка котенка была странно влажной, как будто ее только что вылизали.
Ричард почувствовал, что его вот-вот вырвет. Оделл был убогим, огромным мальчиком-мужчиной с рыбьими мозгами, послушным и покорным, как старый пес. Он оставался таким до тех пор, пока Ламар не приказывал ему вести себя по- другому.
– Это очень печально, Оделл, но Ламар велел нам прийти к нему сейчас же. Это срочно.
– Отьно? – переспросил Оделл.
– Быстро-быстро, Оделл, – сказал Ричард, подражая языку, на котором Ламар общался с братом.
В затуманенных глазах Оделла блеснул огонек понимания.
– Ысто-ысто, – повторил он и улыбнулся.
От этого оскала провал в его черепе обозначился еще четче. Он сунул дохлого котенка за пазуху – Ричарду снова захотелось блевать – и бросился к выходу. Толпа расступилась перед ним. Никто не рискнул преградить путь Оделлу. Ричард поспешил следом в безопасном кильватере, благословляя судьбу и чувствуя себя почти героем.Они не дошли до камеры. Ламар встретил их у двери, ведущей в корпус Д.
– Отлично, ребята, нам пора, – сказал Ламар.
– Ламар, я… – начал занервничавший Ричард.
– Ричард, заткнись и будь паинькой. Оделл, если Ричард начнет болтать, сделай ему не-говори.
– Не-говои, Map, – повторил Оделл. В его глазах светилась преданная любовь. Он повернулся к Ричарду с явным намерением раскроить тому череп и сказал: – Не-говои, Вичад.
– Не-говои, – повторил за ним Ричард.
Они направились в каптерку лейтенанта, где в это время никого не было. Сам лейтенант пил кофе в комнате отдыха охраны. В каптерке их ждал перетрусивший старик Гарри.
– Ламар, у меня есть документы, но я не уверен, что они сработают. По правилам на вас надо надеть ножные кандалы и наручники.
– Тоже мне проблема, черт возьми, Гарри. Мы их наденем.
– Вы меня хорошенько стукнете?
– Мы стукнем тебя по-настоящему.
– В каптерке надо будет перевернуть все вверх дном. Там вы на меня нападете.
– Ты скажешь им, что мы все сделали чисто. Нам некогда тратить время на погром в каптерке.
– Ладно, Ламар, будь по-твоему. А ты не продашь меня, если ничего не выйдет?
– Все получится, Гарри. Это говорю тебе я, Ламар. Верь мне. На-ка, возьми.
Он протянул надзирателю короткое, остро отточенное лезвие, запрессованное в пластиковую рукоятку.
– Тебе не нужно оружие, Ламар, – сказал Гарри. – Ты же не собираешься никого убивать, правда?
– Нет, сэр, не собираюсь, – ответил Ламар, – но я могу встретить кого- нибудь, и если у меня будет это проклятое лезвие, то человек, которого я встречу, поймет, что ему будет очень плохо, если я пущу эту штуку в ход. А пока возьми лезвие, ведь охрану не проверяют детектором металла. Гарри, давай поспешим, нам пора.
Гарри с содроганием взял лезвие и опустил его в карман, сделав вид, что не понимает, для чего предназначена эта вещица.
Трое заключенных быстро надели на себя ножные кандалы, поясные цепи и наручники. Без этого заключенным ни под каким видом не разрешалось покидать отсек камер – такова была старейшая и строжайшая мера безопасности в Мак-Алестере.
– Теперь скажи мне, Ламар, как мне провести сразу троих? По регламенту вас можно проводить через контрольный пункт только по одному.
– Да ты намекни им, что поймал на один крючок трех здоровых рыбин. Скажешь, что эти парни хотят кое-что сказать начальнику лично. Ты же станешь героем, Гарри.
– И-воем, – как эхо повторил Оделл.
Вот теперь Ричард по-настоящему испугался.Гарри угрюмо вел троицу по коридору.
– Гарри, достань-ка свою дубинку, – велел Ламар. – Это будет солидно выглядеть.
Гарри сглотнул слюну и сделал то, что потребовал Ламар. В этот момент они встретили двух надзирателей, которые шли на развод.
– Гарри, что ты делаешь с этими типами?
– Да знаешь, Ламар с кем-то повздорил и хочет что-то спеть лейтенанту. Ни с кем больше говорить не желает.
– Может, споешь мне, Ламар?
– Парень, для этого ты еще соплей не набрал. Я хочу назвать начальнику кое-какие имена, но мне и моим парням нужна защита, а защитить нас может только начальник.
– Смотри за ним в оба, Гарри. Ламар слишком продувная бестия, чтобы стать стукачом. Клянусь тебе, он что-то задумал.
– Он хороший парень, правда, Ламар? – спросил Гарри, с трудом шевеля пересохшими губами.
– Ламар – тот еще ублюдок. Ты не очень-то верь ему, Гарри. Чует мое сердце, что добром это не кончится.
Тем не менее охранники проследовали дальше по коридору, они шли исполнять свою службу.
Маленькая процессия достигла лестницы, ведущей к выходу из корпуса камер. Гарри достал свой радиотелефон.
– Контроль? Это Майк-пять, э, веду троих заключенных – двух братьев Пай и их сокамерника, э…
– Пида, – подсказал Ричард.
– Пида, – повторил Гарри в микрофон.
– Что за ерунда и блажь, Гарри? – прокаркало в ответ радио. – Лейтенант в курсе?
– Скажи, что в курсе, и пусть они, если захотят, проверят, – сказал Ламар.
Гарри снова, в который уж раз, судорожно проглотил слюну, побледнел и начал отчаянно врать в микрофон:
– Да, лейтенант знает. Можете проверить. Тут мои канарейки хотят ему что-то спеть.
– Тебе нужен конвой?
– Нет, я веду нежного новичка и двоих добрых стариков, вот и все. С ними не будет никакой головной боли.
– Следи в оба за этим долбанутым Оделлом, у него ума не больше, чем у индюка, а злобности столько же.
– Можно вести?
– Можно, только приготовь документы.
По железной лестнице Гарри повел их на проходную. На верхней ступени Ламар оглянулся. Он увидел огромный куб корпуса, окруженный высокими стенами. Ряды камер разделялись прямыми коридорами. С постов охраны эти коридоры прекрасно просматривались, а при необходимости и простреливались из водометов и огнестрельного оружия.
Ламар еще раз посмотрел на корпус камер. На свой дом. Он знал здесь каждую камеру, каждый поворот, каждый закоулок и каждый потайной закуток. Это единственное место на свете, где он был по-настоящему счастлив. Это действительно был его дом. Родной дом.
– Map, – подал голос Оделл, – мы идем домой к маме?
– Да, Оделл. Оделл идет к маме. Делай, что я тебе скажу, и все будет хорошо.
Ламар понял, что Оделл испугался. Он покидал место, которое хорошо ему знакомо. Вероятно, он уже не помнил, как он жил на свободе, настолько ограниченным был его мозг. Тычком локтя Ламар подбодрил Оделла.
– Ламар позаботится об Оделле и все сделает как надо, – успокоил он.
На верхнем ярусе безопасности открылись бронированные ворота, главные ворота тюрьмы.
Трое заключенных вступили в зону спецконтроля. К ним подошли охранники, положили каждого из заключенных на пол лицом вниз и провели по их телам сверху вниз специальными щупами – детекторами металла. Кроме того, предварительно их обыскали. Детектор металла, суперсовременный «Гарретт суперсканер», реагировал на булавочную головку и лезвие бритвы; спрятать от него что-либо металлическое было просто невозможно. В это время другие охранники проверяли документы у Гарри.
– Гарри, эта закорючка не очень-то похожа на подпись лейтенанта, хотя, конечно, он с трудом может написать даже собственное имя.
– Когда он напивается, у него рука начинает дрожать, – пояснил Гарри. – Если вы сомневаетесь, можете позвонить ему сами.
Все дело повисло на волоске. Ричарду показалось, что кто-то перекрыл ему кислород и сдавил горло, ему стало нечем дышать. Но Ламар, казалось, ничуть не волновался.
– Вы, придурки, если вы будете и дальше так давить мне на психику, то ведь я могу и передумать. Не слишком-то я горю желанием что-то вам сказать. Я и правда могу передумать.
– Ламар, в тебе дерьма больше, чем в самом вонючем нужнике, – сказал один из охранников. – Веди их, Гарри. Что-то не верится мне, что Ламар стал стукачом. Я думал, Ламар, что ты крепкий орешек.
– Старею, – ответил Ламар, – твердости уже не хватает. Может быть, начальник создаст мне тепличные условия и буду я жить, как в деревенском клубе. Может, я даже бабу себе заведу.
– Выводи их, к черту, отсюда, – грубо проговорил надзиратель, – может, этот чертов начальник и знает, за каким дьяволом они ему сдались.
Гарри провел их через зал, расположенный за пунктом контроля. Казалось, они попали в совершенно другой мир. Зал был светлым и прохладным. В нем было просторно и много воздуха, несмотря на защитные решетки и ячеистые сетки на окнах. Сквозь ячейки металлической сетки виднелись зеленые поля юго-восточной Оклахомы. Сотни километров зеленой равнины и пологих холмов до самого Оклахома-Сити. Страна фермеров. И самое главное – горизонт! Ричард заметил его полоску между двумя красными башнями задних ворот тюрьмы, видных только из второго административного корпуса, в котором они сейчас как раз находились.
Внешний мир… Ричард уже успел забыть о его существовании. Тотальная, огромная тяжесть тюремного заключения делала прошлую жизнь чем-то призрачным, ненастоящим. Все другое в этом мире постепенно исчезало из сознания заключенного. Ричард на короткое мгновение вспомнил сладкие образы своей жизни на свободе, удовольствия, которые он получал в то время, и свои идиотские призрачные гражданские права, которыми он тогда пользовался. Его охватила жалость к себе, и он еще раз осознал свою беспомощность.
– Нам сюда. – Ламар без напряжения, плечом высадил боковую запертую дверь.
Четверка оказалась в темном кабинете медицинского администратора тюрьмы доктора Бентина. Этот Бентин был женат на
